Ну и, учитывая сказанное, закончу свое отступление так: если немцу предложить с веником и стаканом водки, после селедочки в шубе, поросеночка под хреном, зайти в парилку, где сто сорок, он сначала умрет, потом с ним случится инфаркт. - А у вас виски с содовой нет? - робко поинтересовался немец. Еще раз напоминаю: то была Россия переходного этапа к рыночной экономике, когда рубль уже был близок к самоубийству, а товаров еще не было. Поэтому виски пили только редкие завсегдатаи различных заграниц. - Вы что? Какие виски? - возмутился председатель, а вместе с ним и нефтяники помельче. - Виски вы еще у себя нахлебаетесь. А тут уж давайте по-нашенски. У нас есть такой напиток, называется "шило". Выпьете - будете нефтяниками! Мы за свои слова отвечаем! Во второй половине своей юности я с агитбригадой ходил на наших судах по Северному морскому пути. Тогда и узнал, что "шило" - это особый согревающий напиток: спирт с перцем. Когда на атомоходе "Ленин" я вонзил в себя всего полстакана "шила", меня вместе с табуреткой пригвоздило к полу минут на двадцать. Хотя я был закален студенческой жизнью в общежитии. Можно себе представить, что было после такого же стакана с незакаленной немецкой немощью. Он в момент превратился в восковую фигуру из музея мадам Тюссо. В этой же позе его перенесли в гостиницу и уложили в кровать. Только заботливо надели галстук, чтобы тот не потерялся. Проснулся наш немецкий шеф в восемь утра и, по-моему, в первый момент даже не понял, в какой стране он находится. Голый, в медицинском халате, с деловым галстуком на шее. А над ним уже стоят наши нефтяники. Все в костюмчиках, свеженькие, с утра супчику поели. Наши ведь всегда перед работой опохмеляются супчиком, вернее, наваром из мозговой косточки. И при этом приговаривают: "Однако оттягивает". Стоят они над немцем, словно консилиум у постели умирающего. Главнокомандующий протягивает ему все тот же граненый стакан и говорит: - На, выпей, полегчает. Отвечаю... Я по глазам немца вижу, что он хочет задать вопрос, но не может. По его взгляду вопрос мне понятен, и я его озвучиваю: - Это что, тоже "шило"? - Нет, "шило" льется вечером. А это на похмелье. Это "буравчик". Выпей, выпей. Нефтяником будешь! "Буравчиком" меня угощали на атомоходе "Арктика". Могу засвидетельствовать: "буравчик" действительно не "шило", потому что "буравчик" - это не спирт с перцем, а спирт с небольшой добавкой жидкого азота. Кто-то из северян придумал, дабы спирт не так раздирал глотку, немного добавлять в него захолаживающего жидкого азота. Действительно, с такой добавкой, близкий к температуре абсолютного нуля, напиток, можно сказать, проскальзывает в организм, не задевая нежных слизистых оболочек гортани. Затем легкая фракция "буравчика" мгновенно испаряется с выдохом или иком, а спирт, как ценное вещество, остается в организме. Только пить "буравчик" надо очень быстро, ни в коем случае не смакуя, как виски с содовой. Немцу очень хотелось стать нефтяником. Принял он "буравчик" и еще на пару дней поехал в гости к мадам Тюссо. Очнулся. А наши опять над ним в галстучках консилиумом собрались: - Одевайся. Сегодня едем на рыбалку. Поехали, поехали, два дня уже тебя тут ждем. - Я не умею рыбачить, - взмолился немец. - А что там уметь! Наливай и пей. Уезжали немцы с подписанным контрактом. Растолстели на наших харчах. У того, который по-русски говорил, голова уже с трудом входила в кепочку. Впрочем, этого следовало ожидать: ведь он влюбился в повариху, которая им всю неделю готовила. Звали ее Варя. Это имя ей очень подходило. Она не могла быть ни Олей, ни Таней, ни Леной. Она могла быть только Варей. Готовила с душой и умела открывать пиво обручальным кольцом. Все это очень нравилось немцам. Однажды они из-за нее даже чуть не подрались. То есть стало в них появляться что-то нашенское. Она же, Варя, выбрала того, который говорил по-русски. Ей нравилось говорить с мужчинами. Этого она на родине не имела. И, кроме того, хотелось, чтобы ей было понятно, как ее уговаривают. Когда же мы прощались в аэропорту "Шереметьево", немцы мне сказали: - У вас потрясающая страна. Похудеем - еще приедем. Нам очень понравилось. Спасибо. У нас, в Германии, работать гораздо сложнее. У нас бы полгода такой контракт обсуждали. Наверное, потому, что у нас нет такой бани. Один из немцев действительно вернулся. Но я его уже не видел. Мне рассказывали нефтяники, которые потом стали политиками, что Варе он привез новое обручальное кольцо. Все-таки добился своего - стал настоящим нефтяником. Выпить охота
На улице ко мне часто подходят с вопросом: "Все, что вы рассказываете, - правда? Или вы все это сочиняете?" Чаще всего в последнее время спрашивают, пожалуй, про историю с дринками. Сознаюсь, ее мне рассказал в Харькове, в бане, один из руководителей харьковского ГАИ. К сожалению, его фамилии я не записал и не смог потом отблагодарить за такой подарок. Он сам был участником этой истории. Из Харькова в свое время многие уехали в Америку, в том числе один из его лучших друзей. Прошло лет пятнадцать. Из Советского Союза стало легче выезжать по приглашениям. Друзья встретились в Хьюстоне и решили эту встречу отметить прямо по дороге из аэропорта. Эмигрировавший друг был за рулем. Проезжали мимо мексиканского ресторана на трассе. Зашли, сели, позвали официантку-мексиканку. Задача перед ними стояла непростая. В большинстве американских ресторанов водку в бутылках на стол не подают. Только рюмками. Называется одна порция-рюмка "one drink" (drink - по-английски: выпивка, напиток, а также порция). Две порции - "two drinks"... То есть дринкнул, недостаточно захорошело - попросил второй дринк. Двух-трех дринков для американцев обычно за вечер предостаточно. Но наши ребята не виделись пятнадцать лет. Друг моего рассказчика хоть и знал здешние порядки, но они ему претили, так как душа его навсегда осталась нашей. Поэтому официантке он сразу сказал: - Значит, так. Слушай меня внимательно. Принеси нам десять дринков. Только сразу, вместе! Поняла? Ну и на закусочку какой-нибудь салатик. Официантка переспросила: - Сколько-сколько дринков? - Десять. Давай быстрее, мы двадцать лет не виделись. Выпить охота, понимаешь? Официантка пошла сначала на кухню, но какая-то мысль ее все-таки остановила по дороге, и она вернулась. - Вы извините, я недавно из Мексики, не все еще понимаю по-английски. Вы не могли бы повторить ваш заказ? Наш слово в слово повторил настойчивее: - Десять дринков и один салат. Давай быстрее. "Догадавшись", о чем идет речь, официантка очень учтиво спросила: - Вам, наверно, еще стулья поставить, да? Еще люди придут? Наши уже стали раздражаться. - Не волнуйся, милая, стулья ставить не надо. Вдвоем справимся. Давай, и побыстрее. Говорят тебе, выпить охота. Официантка принесла на блюде десять рюмок водки, отошла в сторону и стала наблюдать, что будет дальше. Наши быстро ими прожонглировали за встречу, за друзей, за первую родину, за вторую родину, за удачу, за счастье и за будь-будь. И снова позвали потрясенную увиденным официантку. - Еще десять дринков принеси, да? Та опять учтиво спрашивает: - И салат? - Нет, салат оставь этот. Не трогай. Официантка принесла новые десять дринков. Наши их продринкали еще быстрее. За школьных учителей, врачей, за тех, кто уехал и кто остался (поименно), и за будь-будь. И в третий раз повелительным жестом потребовали официантку. - Очень маленькие у вас все-таки дринки. Чтобы мы тебя больше не гоняли (решили заботу об официантке проявить!), принеси сразу двадцать. А салат не трогай, тебе сказали. Все работники ресторана вышли смотреть, как наши опрокидывают дринки за тех, кто в море, за тех, кто с нами, и за хрен с теми, кто не с нами... Подошел к столику хозяин ресторана. Пожилой заботливый мексиканец пожал нашим руки, представился и говорит: - Вы замечательные клиенты. Мы даем вам максимальные скидки. Приезжайте к нам почаще. И имейте в виду, что каждый четвертый дринк у нас бесплатный. Зря он это сказал! Наши туг же позвали официантку. - Повтори все, что мы взяли, а то, что бесплатно положено, отдельно поставь на поднос - пусть рядышком стоит, так, для удовольствия, глаз радует. Да, и принеси наконец какой-нибудь закуски. Мы ж не алкоголики - все это под один салат пить. Когда в каждом сидело по пол-литра, ребята встали и под аплодисменты обслуживающего персонала начали прощаться: - Спасибо, было очень вкусно, нам пора, мы поехали. Хозяин подошел во второй раз. Снова пожал им руки и, загадочно улыбаясь, сообщил, что их ждет у выхода сюрприз. Он вызвал за свой счет лимузин! Чтобы тот в целости и сохранности доставил дорогих клиентов домой. - Таких клиентов беречь надо, - пояснил хозяин. - Зачем нам лимузин? - возмутились друзья детства. - Мы сами за рулем. И официанты, и повара вышли на крыльцо проводить "жонглеров дринками" в последний путь. Те же как ни в чем не бывало сели в машину и поехали. Ехали, ехали, вроде не качаясь, не нарушая правил. И вдруг - надо же такому случиться! - их остановил на трассе дорожный патруль: - У вас фара одна не работает. Полицейский отошел метра на три, показал жезлом на негорящую фару. За рулем из наших был тот, который уже в Америке пообтерся. Понимал - главное сейчас, чтобы полицейский не почувствовал запаха. Однако отвечать надо. Приоткрыл окошко чуть-чуть и, высунувшись лишь одним ухом, попытался внятно пробормотать: - Конечно-конечно, мы все знаем, как раз ехали в автосервис. Но даже из уха на три метра так потянуло спиртным, что полицейский пошел на это ухо, как кот на валерьянку. - По-моему, вы выпили. Наш попытался его успокоить, продолжая разговаривать так же, ухом: - Да нет, в пределах нормы. И вроде не соврал. Просто не уточнил, что в пределах своей нормы. - А по-моему, не в пределах, - не поверил полицейский. - Придется пройти тест. Достал, извините за выражение, "тестилку" - последнее достижение американской науки и техники. - Дыхните вот сюда! Водитель побледнел. Отказаться от тестилки нереально. Сразу заберут. Дать взятку - еще хуже: посадят. Они же, американцы, как недоросли, даже не догадываются, что можно деньги собирать на дороге. Оставалось одно - надеяться на технику выдоха. Этому у нас многие научились еще в юношестве. И никто, кроме наших, в мире такой техникой не обладает. Выдыхать носом. Шумно, но с меньшим процентом перегара. Когда-то я тоже знал этот способ. Мальчишки во дворе научили. Я тогда был в восьмом классе. И успешно пользовался этим выдохом, когда на школьных вечерах нас проверяли учителя. Вспомнив, чему учили комсомол и школа, наш водитель послушно и шумно пустил струю через нос и стал обреченно ждать результата. Полицейский посмотрел на дисплей тестилки и не поверил своим глазам. Там ясно и отчетливо выскочило слово "труп". Бедный американец так удивился! До сего момента он даже не знал, что там такое есть, внутри дисплея. Потряс тестилкой - может, что-то в ней заклинило? Ведь не может такого быть: водитель живой, а на дисплее написано "труп". Явное расхождение - несвязуха! Потряс и попросил еще раз: "Не могли бы вы снова пройти тест?" Наш понял: что-то у американца не получается. Дыхнул уже увереннее. Американец посмотрел на дисплей: опять труп. У американца, как рассказывал мне свидетель-харьковчанин, даже волосы в подмышках зашевелились от ужаса. Водитель же, увидев полицейского растерянным, приободрился и спросил: "Что там у вас?" - Да вот тут, посмотрите, - не зная, как подобрать слова, начал объяснять американец. И показал водителю на дисплей. - Да у вас же прибор испорчен! - мгновенно осмелел наш "заяц во хмелю". - Да я на вас жаловаться буду. Вы меня оскорбляете. Я что, труп, по-вашему? Американец окончательно растерялся и, не зная, что дальше делать, отпустил наших. Как утверждал мой рассказчик, он долго еще, стоя на том же месте, тряс своей тестилкой, с которой никак, судя по всему, не мог скинуть слово "труп". Наши обрадовались, поехали. По дороге уже хотели в честь такого события еще в какой-нибудь ресторанчик заскочить. Но судьба-режиссер распорядилась по-своему. Или они и впрямь ехали качаясь. И их остановила вторая полицейская машина. Впрочем, наш уже опытный водитель ничего не боялся. Уверенно подозвал полицейского и сразу ему предложил: "Давай сюда, без лишних предисловий, свою тестилку". На этот раз он выдохнул что есть мочи. Раза в три больше, чем вдохнул. Полицейский посмотрел на дисплей - глаза у него округлились, как и у первого. Поэтому наш уверенно сам спросил: "Ну что там, труп, да?" Еще больше полицейский удивился такой проницательности. - Откуда вы знаете?! - Да у вас же у всех на дороге приборы испорчены, - разошелся наш "заяц". - Да я на вас в муниципалитет жаловаться буду! Уже один нас останавливал. Я у него тоже трупом был. Вы мне за это ответите. Полицейский не поверил такому бреду, связался со своим коллегой. - Ты труп останавливал? - Да, было, - как-то с неохотой ответил тот, видимо, все еще продолжая трясти тестилкой. - Вот до сих пор с дисплея не исчезает. За нанесенный моральный ущерб наших проводили под конвоем до дома. А на следующий день они поехали в мексиканский ресторан завтракать с максимальной скидкой. И дринкнуть не только за свою историческую родину, но и за американцев. Все-таки они хорошие - как дети! И с ними можно иметь дело! Записки охотника за кирпичами
Я часто получаю письма от своих читателей и телезрителей. По первым же строчкам становится ясно: пишет графоман, шизофреник или человек разумный, наблюдательный, порой даже остроумный. Однажды распечатал письмо, написанное очень корявым, меняющимся от абзаца к абзацу почерком. Его автор явно был человеком нервным, а скорее всего даже не в себе. Однако, прочитав первые строчки, я понял, что все равно дочитаю письмо до конца. Вот они: "Пишу вам из реанимации. Когда вспоминаю, как я сюда попал, начинаю смеяться, а делать мне этого нельзя, потому что я весь травмирован". Согласитесь, человек, хохочущий в реанимации, мягко говоря, заинтриговывает. Я стал читать, с каждой следующей строкой убеждаясь, что передо мной письмо этакого энергичного бедолаги, который очень посредственно учился в школе, в результате чего стал жертвой собственного недообразования. Он собрался соорудить пристройку к своему дому. Основательную. Из кирпича! Но ему даже и мысли не пришло в голову купить кирпичи. Только наворовать! Жил он в глубочайшей глубинке. Стройка была там всего одна. На окраине. Длилась много лет. Обшарив все окрестности, только на ней он нашел свободные кирпичи. Правда, на шестом этаже этого недостроенного долгостроя. Сначала решил, что сил у него хватит сгонять туда-обратно раз двести (я давно заметил, что в нашем человеке появляется самая необузданная энергия, когда он чувствует, что ему что-то где-то может достаться на холяву). Потом, правда, к его чести и соображалке, он решил все-таки изучить ситуацию. А вдруг найдется какой-то другой способ спустить вниз кирпичи! Не такой занудный, как беганье с ведром на шестой этаж и обратно. Изучил. Пришел к выводу, что такой способ есть. Рабочие сами поднимали кирпичи наверх довольно изобретательно. Бочкой. Бочка была привязана к тросу. Трос пропущен через блок, прикрепленный на шестом этаже. Те, кто стоял внизу, работали при этом лебедкой. Этакое доморощенное, не переводимое на другие языки устройство. Поскольку лебедку уже давно с этого долгостроя украли сами рабочие, в конце дня строители привязывали внизу конец троса, оставляя бочку наверху, чтобы ее, бочку, не украли. Им на ум не могло прийти, что может однажды случиться. Этой бочкой и решил воспользоваться наш герой. Несмотря на то, что я пересказываю письмо своими словами, одно слово автора не могу не сохранить без изменения. Вспоминая в самом начале тот предреанимационный вечер, он написал: "Смеркалось". Все-таки в русском человеке всегда теплится ностальгия по поэзии, писательству. От такого вступления у меня создалось ощущение, что сейчас я буду читать Тургенева. Этакие "Записки охотника за кирпичами". Итак... Смеркалось! Бедолага забрался на шестой этаж. Нагрузил кирпичами бочку. Естественно, нагрузил максимально, чтобы уложиться в минимальное число спусков. И, естественно, перегрузил. В экономике цивилизованных стран это назвали бы "неправильным планированием". Спустился вниз. Помните? Смеркалось! Для страховки (чтобы бочка не выскользнула) привязал трос к правой руке и отвязал его конец от коряги. Поскольку перегруженная бочка была намного тяжелее его самого, смеркалось или не смеркалось, не имело уже никакого значения. Согласно простейшему закону физики наш герой начал возноситься. Он не сразу понял, что с ним произошло. Сообразил, в чем дело, только когда, взмыв над елками, увидал закат над лесом. Все-таки в душе он был поэт. А посему, любуясь закатом над лесом, не заметил, как, пролетая мимо третьего этажа, верхней частью туловища встретился с бочкой. От удара чуть не потерял сознание. Но вывернулся. И полетел дальше. Подлетая к блоку, был уверен, что жизнь закончилась: сейчас переломает все кости. С испугу перекрестился свободной левой рукой. Однако, на его счастье, существуют все-таки законы физики. Бочка в этот момент ударилась о землю. От удара дно бочки вылетело вместе с кирпичами, и наш "поэт" с той же скоростью полетел вниз... Как люди проводят вечера в нашей стране? Кто на концерты ходит, кто в театр. В этот момент, по его признанию, он подумал, что лучше бы он все-таки сегодня вечером пошел с женой в клуб на концерт. Хотя концертов терпеть не мог. Видимо, так его эти мысли увлекли, что он опять не заметил, как, пролетая мимо третьего этажа, во второй раз встретился с уже родной для него бочкой. Та отшибла ему и нижнюю часть. Наконец он упал прямо на кирпичи. Можно сказать, на свои кирпичи. Приватизированные. Только строить уже нечем. И не до этого! Потерял сознание. |
