Но его перебил Фантик: - А правда, дядя робот, что если вам уши соединить, то коротнет? - Верно, - добро засмеялся Роберт. - Есть у меня такое... А ты откуда знаешь? - А он у нас гений! - ответила за смутившегося Гошку Милка, и ей вдруг стало невыносимо жалко этого доброго дядю. Именно о таком отце мечтала она всю жизнь. Ведь и не пьет, наверное, и специальность хорошая. Да только мамке не до него сейчас... - Дядя, а на вашей планете любовь есть? - Есть, но тебе об этом знать рано, - серьезно сказал вдруг пришелец. "С теми, первыми, было легче", - подумал Сивый. Они не ходили, не брали на руки, не разговаривали... Их в поле волоком тащить приходилось. Взгрустнулось и Фантику... Первой, как всегда, взяла себя в руки Милка. Она представила себе, как через месяц в областной стенгазете появится их фотография. Пятикратные чемпионы Чубкинской области по сбору утиля! Путевки в "Артек" и Гран-при - кукла с расчесывающимися волосами, которую мамка никак не может ей купить. - Дядя, покатай нас! - сказала Милка, напоследок прижавшись раскрасневшейся щекой к холодному нержавеющему уху пришельца. - С удовольствием, милые вы мои! - С каждым словом металлический акцент робота пропадал. - А далеко ли? - Недалече. - Сивый тяжело вздохнул. - До лавки, где "Утиль" написано. "План есть план! - подумала Милка и впервые поняла, что обстоятельства сильнее ее. На спине у робота она заметила дощечку с обратным адресом. - Это дере- вянненькое, это не нужно. Оторвем после". Незаметно для всех Монтесума граблями царапал на спине у пришельца: "5-й „Б“... Брок плюхнулся в кресло, включил ускорители и тогда только снял шапку-невидимку. За эти полчаса он постарел на пятьсот лет. Перед его глазами все еще стояла лавка утильсырья на окраине зеленой деревушки, падающий на допотопные весы его друг Роберт да обуглившиеся грабли мрачного ребенка планеты. Да-а, Брак и представить не мог, что во Вселенной может существовать такая враждебная по отношению к другим мирам цивилизация. Больше он сюда не вернется никогда! Планета быстро уплывала из-под ног. Брок включил телеэкран и на прощанье поймал одну из программ телевидения ненавистной ему планеты. "Вероятность того, что во Вселенной существуют другие цивилизации, равна единице, - сказал человек с серебряными, как обшивка корабля, волосами, - потому что Вселенная бесконечна! И мы, ученые Земли, прикладываем максимум усилий, чтобы найти их и установить с ними контакт. Не удастся нам - удастся нашим детям! Мы верим в это..." Брок выключил экран. Он понял, что загадку голубой планеты ему не разгадать никогда. 1984 год Записки сумасшедшего
Мне срочно надо было позвонить в справочную. Я поднял трубку. Гудка не было. Вместо него грустный мужской голос сказал: - Здравствуйте! - Здравствуйте! - ответил я. - Вам сыр не завезли? - спросил голос. - Мне нет, - ответил я. Голос помолчал, потом сказал: - Странно. - В трубке раздались короткие гудки. Я набрал "09". - Милиция слушает, - ответил дисциплинированный голос. - Смирнов! Я давно заметил, что самые дисциплинированные мужские голоса носят фамилию Смирнов. - Извините, это "09"? - глупо спросил я. - Нет, это "02", - разумно ответила милиция. - Странно, - сказал я. - Я набирал "09". - Дисциплинированный голос помолчал, потом сказал: - Попробуйте наоборот. - Что - наоборот? - не понял я. - Какой вы непонятливый! - возмутилась милиция, не выходя за рамки дисциплинированности. - Это же так просто. Если вы набираете "09", а попадаете на "02", то надо попробовать набрать "02", чтобы попасть на "09". Понятно? Такой сообразительности от милиции с фамилией Смирнов я не ожидал. Мы дружески попрощались, и я набрал "02". - "Скорая помощь", - вяло ответил женский голос с маленьким окладом. - Вам чаво? - Извините, но я звоню в справочную, - извинился я. - Справочная - "09", - по-милицейски разумно заметила "Скорая помощь". - Я знаю, - попытался оправдаться я. - Поэтому я и набираю "02", а попал на "03". Голос в трубке долго молчал, потом сказал не без интереса: - Давайте ваш адрес. Я вышлю к вам немедленно бригаду санитаров. Убеждать голос в чем-либо было бессмысленно, поэтому я повесил трубку, а когда снова приложил ее к уху, уже знакомый, но чуть погрустневший голос спросил: - Сыр вам так и не завезли? Мне было искренне жаль этот голос, но врать я не мог: - Нет, пока нет. Но ведь еще есть время. Нас перебила телефонистка: - Хабаровск заказывали? Ждите! Я ждал. Вечерело. Неожиданно в трубке кто-то вздохнул. - Хабаровск? - спросил я. - Не понимаю, почему вам сыр не везут? - всхлипнул голос. - Не знаю, право. Я в справочную дозвониться не могу. - Хабаровск на проводе. Говорите! - приказала телефонистка и отключилась вместе с сыром и телефоном. Когда я снова поднял трубку, в ней, судя по теме, говорили две, видимо, красивые женщины. Их не хотелось прерывать. Но мне нужна была справочная. Я тактично кашлянул. - Ой, это мой муж! - воскликнула та, которая, по-моему, была красивее. Судя по звуку, она упала на пол вместе с телефоном. Начинало темнеть. Но я упорно набирал и набирал справочную. Несколько раз было занято. Потом никто не отвечал. Наконец трубку сняла моя мама. Мы давно с ней не виделись, и мама искренне обрадовалась, что я целый день набирал справочную, а то бы я с ней так и не поговорил. Мы бы говорили еще долго, но вдруг мужской голос с горечью спросил у мамы: - А вам сыр не завезли? - Нас подслушивают! Я всегда тебе говорила, что их не разогнали! Они вечны! - разволновалась не на шутку мама. - Алло? Алло? - спрашивал я, глупо пытаясь продуть трубку. Но голос молчал. Видимо, мама его сильно напугала вечностью. Я посмотрел на часы. Звонить в справочную, будить остальных незнакомых людей в городе было уже неинтеллигентно. Я решил готовиться ко сну. Но в это время раздался звонок в прихожей. Я открыл дверь. В квартиру, не здороваясь (по-английски), ворвались санитары с носилками. - Вы кто? - ошарашенно спросил я. - Мы всем справки даем! - ответили они. Было тихо и звездно, когда меня выносили. На душе было спокойно. Единственное, что огорчало, - кому- то так и не завезли сыр. 1993 год Замечательный день
Украшенная разноцветными лентами "Чайка" остановилась у подъезда. Сначала из дома вышли довольные родители; за ними - сами виновники торжества; наконец, нарядные друзья, родственники. Кавалькада машин во главе с "Чайкой" торжественно потянулась к загсу. В загсе пришлось ждать. Но это не огорчало. Слишком долгожданным был для них этот день. Нарядная и торжественная хозяйка зала регистрации встретила их профессионально приветливо. - Уже по вашим лицам, - сказала она, - я вижу, что решение, к которому вы пришли, не случайное. И я не сомневаюсь в подлинности ваших чувств. Пускай же этот день запомнится вам на всю вашу жизнь! И он запомнится вам! Я уверена в этом! День вашего развода! Волнению не было предела. Три месяца назад он сделал ей это предложение - развестись! Как она обрадовалась! Тут же позвонили родителям - обрадовали стариков. Радостное событие решили отпраздновать, поэтому уже на следующий день подали заявление. Но желающих было много. Пришлось ждать, готовиться, считать дни. - А теперь, - хозяйка зала регистрации обратилась к ней, - согласны ли вы развестись с вашим мужем? Она немного подумала, потом счастливо ответила: - Да, согласна! Он, как и подобает настоящему мужчине, ответил сразу, не думая. - Тогда, - обратилась женщина уже к нему, - снимите кольцо с руки вашей бывшей супруги и бросьте его на это серебряное блюдечко. Кольцо не снималось. С тех пор как они были здесь в прошлый раз, она носила его постоянно. От бесконечных стирок, мытья посуды, уборок квартиры пальцы изменились. Особенно в суставах. Кто-то из гостей пошутил: мол, ничего страшного, волнуется, все-таки в первый раз снимает. Еще научится! Наконец ее кольцо звонко упало на серебряное блюдечко. Рядом послушно легло его кольцо. В зале раздались аплодисменты, а женщина-регистратор торжественно объявила их брак расторгнутым навсегда. Когда выходили из зала, оркестр играл марш Мендельсона в миноре. В соседней комнате пили шампанское, били бокалы и рвали фотографии. Особенно рвал их местный фотограф. А после загса, по их обоюдному желанию, кавалькада машин двинулась по городу. Им в последний раз захотелось вместе взглянуть на те улицы, по которым гуляли столько лет, на магазины, где в первые годы супружеской жизни покупали все для новой квартиры. Долго смотрели на город с Ленинских гор. - Ты такая красивая сегодня, - сказал он. - Это платье, оно так идет тебе. Я никогда не думал, что ты можешь быть такой красивой. - А я никогда не думала, что ты можешь быть таким веселым, предупредительным и заботливым! - улыбнулась она и поправила руками разметавшуюся от ветра вчерашнюю трехчасовую прическу, из-за которой сегодня ей пришлось спать сидя. А дома их уже ждали накрытые столы. Первый тост по традиции говорили свидетели. "Да, они действительно холодно жили последнее время. Его ничего не интересовало, кроме своей работы. За три последних года они всего раз сходили в кино. Два раза были в прачечной. Но там им нагрубили. С тех пор вовсе перестали выходить в свет вместе. Дома он всегда чувствовал себя одиноким, а у нее не было времени помочь ему в его одиночестве. После работы она крутилась по хозяйству, ходила при нем непричесанной, в стоптанных тапочках и заношенном халате. Чтобы не раздражаться, он и вовсе перестал замечать ее, словно она постоянно была при нем в шапке-невидимке..." Тост был долгим, поэтому "Сладко!" гости кричали особенно громко. Под дружеские и продолжительные аплодисменты они по-товарищески пожали друг другу руки. - У тебя потрясающие духи! - сказал он, садясь обратно за стол. - Откуда? - Как-то с аванса купила. Мне года три назад зарплату повысили. Вот решила купить! - Она заботливо положила ему в тарелку салат. - Попробуй... Этот рецепт я сама изобрела! - Замечательно! - одобрил он. - Раньше ты такой не готовила... - Повода не было. Праздника какого-нибудь ждала. Вот еще тарталетку возьми. - Спасибо, спасибо... - поблагодарил он. - И что, намного повысили? -Что? - Зарплату... - Как всегда после защиты... - Ты - кандидат наук?! Тарталетка выпала из рук и шлепнулась на пол по закону тарталетки - паштетом вниз. - Опомнился... Не поднимай, я потом уберу. Возьми другую. Вот эту... Я уже докторскую заканчиваю! Их разговор прервал его отец тостом, который был обращен к ее матери. - Наконец-то я никогда больше не увижу вас в своем доме! - сказал он. - Какое счастье! Развеселившиеся гости им тоже кричали "Сладко!". И они на радостях жали друг другу руки гораздо дольше своих детей. - Когда-нибудь я буду гордиться тобой! - сказал он, когда тост окончился. - А я - тобой! Говорят, ты получил отдел. Это правда? - Ну, это уже давно... Скоро мне второй дадут! - Вот видишь! Я еще до свадьбы в тебя верила и всегда говорила, что ты далеко пойдешь. - В таком случае у меня есть предложение, - сказал он, - давай выпьем за нас с тобой. Все-таки десять лет... Почти не ссорились. Оба столько успели... Словом, есть за что! Верно? - Верно! - сказала она. - Ты что больше любишь? Шампанское или вино? Я что-то забыл... От выпитого шампанского их еще больше потянуло на разговор. - Ну а что бы ты хотела в будущем? - спросил он. Они разговорились. Она рассказала ему о своих мечтах. Оба со смехом отметили, что мечтают примерно об одном и том же. Это показалось им очень забавным. И они снова выпили шампанского. - Какой сегодня замечательный день! - сказала она. - Мне еще никогда в жизни не было так хорошо. - И мне, - сказал он. - Пойдем потанцуем? Расходились гости поздно. На прощанье снова кричали им "Сладко!" и снова заставляли их жать друг другу руки. Хохотали до коликов. Завидовали: мужчины - ему, женщины - ей... Благодарили за чудесный вечер, забирали подарки, подаренные к свадьбе... Желали хорошей последней брачной ночи... - Ну, ты довольна? - спросил он, когда они остались одни среди груды немытой посуды. - Очень! Сегодня был лучший день в моей жизни! - сказала она, поднялась на цыпочки и дружески поцеловала его в щеку. От этого поцелуя он осмелел и обнял ее. - Ты что? - удивилась она. - Зачем тебе все это? - Выходи за меня замуж! - сказал он. - Мы слишком мало с тобой знаем друг друга! - Она попыталась отстраниться. - Неправда! То, что я узнал сегодня о тебе, мне очень нравится, и я уверен, что мы подходим друг другу! - Все равно, один день - это слишком мало, чтобы делать серьезное предложение. Мы уже не в том возрасте... Надо все обдумать. - Что тут думать?! Я люблю тебя, ты любишь меня. Я это видел сегодня по твоим глазам. - Он снова сделал попытку поцеловать ее. - Нет, нет... Только не это! - Она вырвалась из его объятий и от смущения стала поправлять окончательно развалившуюся прическу. - Ну почему же? - До свадьбы нехорошо! - сказала она и пошла мыть накопившуюся за вечер посуду, предварительно надев на себя заношенный халат... Бабушкин чемодан
Роман снял со шкафа огромный рыжий чемодан, подаренный тещей к свадьбе много лет назад, и положил его раскрытым на пол посреди комнаты. За что он его любил, так это за вместительность. Сколько раз он уезжал с ним в командировки, в отпуска - и всегда в нем все умещалось! Сначала в чемодан полетели рубашки, галстуки, носки, потом костюмы. Ну и барахла нажили они с Веркой за последние годы! Впервые Роман уезжал из дому навсегда. Уже смеркалось, и надо было успеть до прихода жены с сынишкой из садика. Главное, не попасться им на глаза - объясниться запиской. Роман свободно захлопнул объемистый чемодан, присел на прощанье на край кушетки, отогнал от себя воспоминания и подумал, не забыл ли чего. Ведь больше он сюда никогда не вернется. Телевизор... детская кроватка... картины... книжки... Вот, книжки! Как мучился из-за них, сколько мыкался по черным рынкам. Верка ради библиотеки палец о палец не ударила, а Долька будет довольна. Влезут ли? Ах, что за чемодан! Невольно помянув добрым словом тещу. Роман так же свободно захлопнул крышку, как и в первый раз. "А может, и ваза войдет? Мне все-таки подарили, а не ей". Роман приподнял любимый чемодан и удивился, что, несмотря на книги с вазой, тот ничуть не потяжелел. Он еще раз окинул прощальным взором комнату, но ощущение того, что все-таки что-то здесь забыл, не покидало его. Ах, черт! И как это он сразу не сообразил? Телевизор! С его же халтуры куплен. Вот только упаковать как? "А что, если... - закралась вдруг в голову шальная мысль, - ведь всегда все умещалось". На улице было уже совсем темно. Боясь включить свет, чтобы со двора не заметили его действий. Роман поставил телевизор поверх книжек и, к полному своему изумлению, увидел, что крышка закрылась почти без его помощи! - Ай да я! Ай да чемодан! Ай да теща! - закричал от восторга Роман, запросто подняв чемодан. Но вдруг ему стало страшно. Он понял, что тот снова не потяжелел. Холодный пот выступил на его лице. В доме была полнейшая тишина. "Неужели и шкаф влезет?" - с ужасом подумал Роман. "Влезет, - ответил изнутри до бесконечности знакомый голос. - Ты только его наклони". Роман повиновался, и - о ужас! - крышка сама открылась и проглотила четырехстворчатый шкаф - их семейную гордость. Именно о таком мечтала всю жизнь Лелька. Но теперь Роману было не до нее. Да еще как назло включился фонарь на улице за окном, при скудном свете которого Роман увидел, как по-голодному взглянул на него чемодан, потом нагло улыбнулся во всю крышку и тоненьким голоском требовательно и кротко пискнул: "Еще!" Голос чемодана живо напомнил Роману голос давно уже умершей тещи. | 
