Сименон Жорж - Мегрэ ошибается.

    - Вы не знаете, виделся ли он вчера с ней, прежде чем уйти вечером в больницу?

    - Я уже говорила вам, что он был дома до восьми часов. Молодой человек приходил позже.

    - А после возвращения из больницы? - Консьержка колебалась, явно подыскивая подходящий ответ.

    - Конечно, нет.

    - Откуда такая уверенность?

    - Его свояченица спустилась через несколько минут после его прихода.

    - Вы думаете, что он с ней виделся?

    - Думаю, что она ожидала его, чтобы уйти.

    - Вы так защищаете профессора…

    - Я только говорю правду.

    - Ну, поскольку мадам Гуэн обо всем знает, не мешает зайти к ней и поговорить.

    - Считаете, что это удобно?

    - Нет, пожалуй, вы правы.

    Однако он направился в сторону двери.

    - Куда вы?

    - Наверх. Я оставлю дверь квартиры Луизы Филон открытой и, когда профессор будет возвращаться домой, попрошу его для беседы.

    - Ну, если вам это так важно…

    Эта женщина была все же чем-то симпатична комиссару, несмотря на ее стремление выгородить профессора. И когда дверь закрылась за Мегрэ, он повернулся, чтобы через окно еще раз посмотреть на консьержку. Она встала со стула, но, увидев комиссара, на минуту застыла на месте, а затем решительно направилась на кухню, словно ее ждала там какая-то срочная работа. Но Мегрэ был убежден, что она торопилась не на кухню, а к телефону, стоявшему на столике у окна, а он своим взглядом спугнул ее.

    - Где ты ее нашел? - спросил Мегрэ у Люка.

    - На верхней полке кухонного шкафа.

    Это была обыкновенная белая картонная коробка из-под обуви, рядом лежала красная бечевка. И когда ее открыли, содержимое картонки напомнило Мегрэ аналогичные "сокровища", часто виденные им у простых людей в деревнях. Обычно там хранятся свидетельства о браке, пожелтевшие письма, квитанции из ломбарда.

    "Сокровища" Луизы Филон не отличались от прочих. В коробке не было свидетельства о браке, зато там хранилась запись о рождении, выданная мэрией 18-го района. В бумаге говорилось, что вышеозначенная Луиза Мари Жозефина Филон родилась в Париже, отец - Луи Филон - рабочий скотобойни, проживающий на улице Камбрэ, и Филипина Флемм - прачка.

    Была здесь и фотография, сделанная местным фотографом. На переднем плане находился парк с баллюстрадой, а на ее фоне стояла женщина лет тридцати. Видно было, что в момент съемки она не смогла даже улыбнуться по команде фотографа и смотрела прямо перед собой строгим взглядом, уставившись в одну точку. Без сомнения, до Луизы у нее уже были дети. Фигура ее изменилась, платье тесно обтягивало обвислую грудь.

    Люка снова уселся в кресло, в котором он отдыхал до прихода комиссара. Мегрэ, окинув взглядом комнату, не смог удержать улыбки. Пепельница была набита окурками, и комиссар про себя отметил, что Люка, видимо, от скуки читал один из развлекательных романов Лулу. Книга лежала на столике открытой, прочитанной лишь наполовину. Проследив за взглядом Мегрэ, Люка, указывая на фото, сказал:

    - Она давно умерла. Семь лет назад. - И протянул шефу вырезку из газеты с некрологом.

    Мегрэ оставил дверь квартиры открытой, и они чутко прислушивались к звукам, доносящимся с лестницы. Лифт заработал лишь раз и остановился на втором этаже.

    - А ее отец?

    - Есть только вот это письмо.

    Письмо было написано простым карандашом на листке дешевой бумаги и почерком человека, явно малообразованного:

    "Моя дорогая Луиза!

    Во первых строках моего письма извещаю тебя, что я снова в больнице и очень несчастлив. Сжалься и пришли мне немного денег, чтобы я смог купить себе табаку. Врачи уверяют, что мне нельзя есть и морят голодом.

    Высылаю это письмо на адрес бара, в котором тебя видел один из моих знакомых. Наверняка тебя там знают. Я долго не протяну. Твой отец."

    В углу стояло название больницы: Безьер в округе Эро. Но даты там не было, и поэтому трудно было точно установить, когда оно было написано. Хотя, судя по желтизне бумаги, писалось года два-три назад.

    Получала ли Луиза Филон другие письма? Почему она хранила только это? Может быть, ее отец умер вскоре после того, как отправил письмо?

    - Наведи справки об ее отце в больнице Безьера.

    - Хорошо, шеф.

    Мегрэ не нашел никаких других писем, зато в картонке было много фотографий, снятых на ярмарке. Луиза Филон снималась и одна, и с Пьеро. Были тут и фото, сделанные в автомате и предназначенные для документов.

    Остальное содержимое коробки состояло из мелких безделушек, купленных там же, на ярмарке. Среди них были фаянсовая собачка, пепельница, несколько слоников и даже бумажные цветы.

    Подобные безделушки, вполне уместные в квартале Барбе или на бульваре Шапель, здесь, в квартире на авеню Карно, выглядели прямо-таки трагично.

    - Ничего больше?

    Люка не успел ответить, как раздался телефонный звонок, заставивший обоих вздрогнуть. Мегрэ поспешно снял трубку

    - Алло!

    - Комиссар Мегрэ?

    - Я вас слушаю.

    - Извините за беспокойство, господин комиссар, но я звонила в полицию и мне сказали, что вы, скорее всего, в этой квартире. Это жена профессора Гуэна.

    - Слушаю вас.

    - Могу ли я на минутку спуститься и поговорить с вами?

    - Не проще ли мне подняться к вам?

    Но она ответила все тем же решительным голосом:

    - Предпочитаю спуститься к вам, мне не хотелось бы, чтобы муж, вернувшись из больницы, застал вас у нас в доме.

    Мегрэ лишь успел шепнуть Люка:

    - Это жена профессора Гуэна, она живет этажом выше.

    Через несколько минут на лестнице послышались шаги, потом кто-то закрыл входную дверь, которую Мегрэ оставил полуоткрытой. Раздался стук в дверь, и инспектор произнес:

    - Входите, мадам.

    Госпожа Гуэн вошла спокойно, словно так входила в любую иную квартиру. Она не осматривалась в комнате Луизы, ее взгляд сразу же остановился на Мегрэ.

    - Это мой помощник Люка, - произнес Мегрэ. - Садитесь, пожалуйста…

    - Благодарю.

    Это была высокая женщина, крепкого телосложения, но не полная. Профессору было шестьдесят два года, его ясене скорее всего лет сорок пять, во всяком случае, она не выглядела старше.

    - Полагаю, что вы ожидали моего звонка? - произнесла она с еле заметной улыбкой.

    - Это консьержка вас предупредила? - Мгновение она колебалась, продолжая смотреть комиссару прямо в глаза, и улыбка на ее лице стала более заметной.

    - Да. Она позвонила мне минуту назад.

    - Значит, вы знали, что я здесь, и звонили мне в полицию лишь затем, чтобы ваш приход сюда выглядел правдоподобным.

    Она слегка покраснела, но ни на минуту не утратила самоуверенности.

    - Я не сомневалась, что вы догадаетесь, но, поверьте, так или иначе, но нам необходимо было встретиться. Еще утром, как только я узнала, что тут произошло, хотела с вами побеседовать.

    - Почему же вы этого не сделали?

    - Наверное, потому, что не хотела бы, чтобы имя мужа фигурировало в этой истории.

    Мегрэ не спускал с нее глаз. Он отметил, что взгляд женщины ни разу не скользнул по комнате. Своим безразличным видом она старалась показать, что совершенно не любопытна.

    - Когда вы были здесь в последний раз?

    Она снова слегка покраснела, но по-прежнему хорошо владела собой.

    - Вы и это знаете? Но вам никто не мог об этом сказать, даже мадам Карне.

    Она на секунду задумалась, но тут же нашла ответ на свой собственный вопрос.

    - Безусловно, я не произвожу впечатление человека, впервые попавшего в эту квартиру, тем более в такую, где накануне совершено преступление?

    Люка сидел теперь на софе, почти на том самом месте, где утром было найдено тело Луизы Филон. Мадам Гуэн расположилась в кресле

    Мегрэ стоял, опираясь спиной на искусственный камин.

    - В конце концов это неважно. Сейчас я вам все объясню. Как-то месяцев семь-восемь назад, ночью, особа, жившая здесь, обезумев от страха, позвонила мне, поскольку у мужа, находившегося у нее, произошел сердечный приступ, и он потерял сознание.

    - Когда вы пришли, он находился в спальне?

    - Да. Я оказала ему первую помощь.

    - Вы изучали медицину?

    - До замужества я работала медицинской сестрой.

    С самого начала Мегрэ не мог определить, к какой социальной среде принадлежит мадам Гуэн Теперь он понял, на чем основана эта уверенность в себе.

    - Продолжайте.

    - Это почти все. Я хотела позвонить одному из наших друзей - он врач, но Этьен пришел в себя и запретил мне вызывать кого-либо.

    - Он удивился, обнаружив вас у своей постели?

    - Нет. Он всегда и обо всем говорил мне. Не скрывал ничего. В ту ночь он поднялся со мной наверх и спокойно уснул.

    - Тот приступ произошел с ним впервые?

    - Года три назад тоже произошла подобная история, но менее опасная.

    Она по-прежнему держалась так спокойно и уверенно, что можно было подумать, что мадам Гуэн в костюме медсестры находится у постели больного. Если кто и удивлялся, так это Люка, который не знал подробностей дела и не понимал, как женщина вообще может так спокойно говорить о любовнице собственного мужа.

    - Почему вы решили поговорить со мной сегодня? - спросил Мегрэ.

    - Консьержка сказала, что вы хотите поговорить с мужем. И я подумала: нельзя ли этого избежать? Не смогу ли я снабдить вас аналогичными сведениями? Вы знаете профессора Гуэна?

    - Только понаслышке.

    - Это необыкновенный человек. Таких, как он, - единицы.

    Комиссар согласно кивнул головой.

    - Он всю жизнь посвятил своей работе, и она для него - настоящее призвание. Кроме того, что ему приходится делать в больнице Кошена, случается, он проводит три-четыре операции в день, а вы, наверняка, знаете, как тонки эти операции. За них не берется ни один врач. Так что ничего удивительного, что я взяла на себя все остальные заботы, стараясь оградить его от повседневной суеты.

    - После смерти Луизы Филон вы видели вашего мужа?

    - Он приходил пообедать. Утром же, когда он уходил, мы ничего еще не знали.

    - Как он воспринял сообщение о ее смерти?

    - Это было сильным ударом для него.

    - Он любил ее?

    С минуту мадам Гуэн смотрела на Мегрэ, не произнося ни слова. Потом бросила быстрый взгляд на Люка, чье присутствие ее явно смущало.

    - Мне кажется, господин комиссар, насколько я о вас слышала, вы человек, способный понять многое. В том числе и то, почему я хочу избежать огласки. Профессор принадлежит к той категории людей, которых не должны касаться сплетни, а его работа слишком валена для людей, чтобы обременять его повседневными заботами.

    Услышав - слова "повседневные заботы", Мегрэ невольно посмотрел на то место, где еще сегодня утром лежал труп Луизы Филон.

    - Если позволите, я вкратце опишу его характер.

    - Будьте любезны.

    - Вы, вероятно, знаете, что он родился в Севенне, в бедной крестьянской семье?

    - Я знаю лишь, что он из крестьянской семьи.

    - То, чего он добился, произошло исключительно благодаря его собственному уму и сильной воле. Без всякого преувеличения можно сказать, что у него никогда не было детства. Вы понимаете, что я этим хочу сказать?

    - Прекрасно понимаю.

    - У него попросту природный дар. Хоть я и его жена, но рискну утверждать, что он - гений. И многие говорят это, и еще будут говорить.

    Мегрэ одобрительно кивал.

    - У большинства людей странное отношение к гениям. Они считают вполне нормальным, что те отличаются от всех умом и профессиональными способностями. Никого из больных не удивляет, например, то, что профессор Гуэн поднимается в два часа ночи, чтобы провести операцию, которую только он в состоянии сделать, а ровно в девять утра он должен быть в больнице у своих пациентов. Однако все эти больные будут шокированы, если узнают, что профессор Гуэн отличается от них и в остальных вопросах.

    Мегрэ догадался, куда она клонит, но предпочел, чтобы мадам Гуэн закончила свою мысль. Она сделала это с полным самообладанием.

    - Его никогда не интересовали мелкие жизненные радости. У него и друзей-то нет. Не припомню, когда он в последний раз ездил в отпуск. Его жизненная сила и энергия поразительны. Но единственным способом снять это напряжение для него являются лишь женщины.

    Она бросила быстрый взгляд на Люка и снова обратилась к Мегрэ.

    - Надеюсь, вас это не шокирует?

    - Абсолютно нет.

    - Вы понимаете, о чем я говорю? Профессор не из тех людей, что способны ухаживать за женщинами. Он просто не любит этого, да у него и не хватает терпения. Ему нужна от женщины только грубая физическая близость, и вряд ли он когда-либо в жизни влюблялся.

    - В вас он тоже не был влюблен?

    - Я сама часто задумывалась над этим. Понятия не имею. Мы поженились двадцать лет назад. Когда мы познакомились, он был холостяком и жил один со старой служанкой.

    - В этом доме?

    - Да. Он снял эту квартиру случайно, когда ему было тридцать лет, и ему не приходило в голову сменить ее, даже когда он стал профессором в больнице Кошен, находящейся на другом конце города.

    - Вы работали в больнице вместе с ним?

    - Да. Думаю, что я могу быть с вами откровенной? Долгое время он не обращал на меня ни малейшего внимания. Я, конечно, знала, как и все в больнице, что через его постель прошло большинство сестер. Но на следующий день он забывал об этом. Однажды ночью, когда я дежурила и мы оба ждали результата одной очень сложной операции, которая длилась три часа… тогда мы и стали близки.

    - Вы его любили?

    - Думаю, что да. Во всяком случае, восхищалась им, как и все медсестры. И меня очень удивило, когда через несколько дней он пригласил меня пообедать в один ресторанчик на Фабур Сен-Жак. Спросил, замужем ли я. Раньше это его не интересовало. Потом спросил, чем занимаются мои родители, я ответила, что отец мой рыбак в Бретани. Вам не скучно?

    - Нет, отчего же.

    - Мне так бы хотелось, чтобы вы все поняли.

    - Вы не боитесь, что муж, вернувшись, удивится, не застав вас дома?

    - Прежде чем спуститься к вам, я позвонила в клинику Сен-Жозеф, где он оперирует. Раньше половины восьмого он не вернется.

    Было только четверть седьмого.

    - О чем это я говорила? Ах, да, мы вместе обедали, и Гуэн спрашивал, чем занимается мой отец. Сейчас мне понятно, почему он об этом спрашивал, и мне не хотелось, чтобы вы ошиблись. Он успокоился и даже был доволен, что я происхожу из такой же простой семьи, как и он. Ведь никто не знает, как он страшно, я бы даже сказала болезненно, смущается, когда встречает людей, принадлежащих к иному социальному слою. Думаю, что именно из-за этого он не женился до сорока лет, и, как говорится, не вращался в обществе.

    - Понимаю.

    - Я не раз спрашивала себя, мог ли он с другой…

    Она покраснела, и слова ее сразу приобрели определенный смысл.

    - Он привык ко мне, но не прекращал связей с другими, как делал это и раньше. А потом спросил как-то раз мимоходом, не хотела бы я выйти за него замуж. Я согласилась. Вот и вся наша история. С тех пор я живу здесь и веду дом.

    - Служанка ушла?

    - Через неделю после свадьбы. Наверное, не стоит говорить, что я не ревновала. Это было бы смешно с моей стороны. Он продолжал спать с медсестрами, со своими ассистентками и вообще со всеми первыми попавшимися девушками. Конечно, при условии, чтобы они не усложняли ему жизнь. И это очень важный аспект. Он ни за что на свете не пошел бы на любовную связь, если бы это отнимало время, предназначенное для работы.

    - А Лулу?

    - Дойдем сейчас и до нее. Вы увидите, что с ней было точно так же, как и с остальными. Позвольте стакан воды?

    Люка хотел встать, но мадам Гуэн уже направилась в кухню, откуда донесся шум льющейся из крана воды. Когда она снова уселась в кресло, то губы ее были влажны, и на подбородке висели капли воды.

    Ее нельзя было назвать красивой в обычном смысле этого слова, даже хорошенькой, несмотря на правильные черты лица. Но на нее было приятно смотреть. Она излучала чувство покоя. Мегрэ подумал, что если бы он заболел, то лучшей медсестры и не надо было бы желать. Она принадлежала к тому типу женщин, с которыми можно пойти куда-нибудь пообедать или поужинать, и вовсе не обязательно при этом ломать голову над тем, как поддерживать разговор. Одним словом, хороший друг, все понимающий, ничему не удивляющийся и ми на что не обижающийся.

    - Думаю, что вам известен его возраст?

    - Шестьдесят два года.

    - Да. Но должна заметить, что он держится молодцом. Я думаю.что все мужчины в определенном возрасте испытывают ослабление потенции. Думаю, что это происходит со всеми мужчинами. Впрочем, я не знаю. Так или иначе, но Этьен значительно увеличил свою сексуальную активность. Вас это по-прежнему не шокирует?

    - Вовсе нет.