Сименон Жорж - Промах Мегрэ.

    - Если только вы не совершили преступления…

    - Не люблю подобных шуток.

    Мегрэ, вне себя, встал и подошел к камину, с трудом сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть посетителя за дверь.

    - На мою жизнь покушаются.

    Мегрэ чуть было не сказал: "Оно и понятно", но сделал над собой усилие, стараясь казаться спокойным.

    - Вот уже около недели я получаю анонимные письма, на которые сначала не обратил никакого внимания.

    Такие значительные люди, как я, должны быть готовы к тому, что вызывают зависть, а иногда даже ненависть окружающих.

    - Письма у вас с собой?

    Фюмаль достал из кармана такой же пухлый бумажник, какой когда-то был у его отца.

    - Вот первое. Я выбросил конверт, так как не знал его содержания.

    Мегрэ взял письмо и прочитал следующие слова, написанные карандашом: "Ты скоро сдохнешь".

    Он положил письмо на стол и спросил:

    - Что в остальных?

    - Вот второе, я получил его на следующий день. Я сохранил конверт, на котором, как вы увидите, стоит штамп почтового отделения в районе площади Оперы.

    На этот раз в письме, также написанном карандашом, печатными буквами, говорилось: "Я тебя достану".

    Были еще и другие, которые Фюмаль держал в руке и одно за другим протягивал комиссару, сам вынимая их из конвертов.

    - На этом я не могу разобрать штамп.

    "Считай свои последние дни, сволочь".

    - Я думаю, что вы не имеете ни малейшего представления, кто отправитель?

    - Подождите. Всего их семь, последнее пришло сегодня утром. Одно из них было опущено на бульваре Бомарше, другое - в главном почтовом отделении улицы Лувр, и, наконец, третье - на авеню Терн.

    Содержание писем было несколько различным.

    "Тебе не долго осталось жить".

    "Пиши завещание".

    "Подлец".

    И наконец, в последнем говорилось то же, что и в первом: "Ты скоро сдохнешь".

    - Вы мне доверите эту корреспонденцию?

    Мегрэ выбрал слово "корреспонденция" специально, не без иронии.

    - Если это поможет вам обнаружить отправителя.

    - Вы не думаете, что это шутка?

    - Люди, с которыми я общаюсь, в большинстве своем не способны на шутки подобного рода. Что бы вы обо мне ни думали, но я не из тех, кого легко испугать. Видите ли, такого положения, как мое, не добиваются не нажив себе врагов, и я их всегда презирал.

    - Зачем вы пришли?

    - Потому что, как гражданин, я имею право быть защищенным. Я не хочу быть убитым, даже не зная, откуда ветер дует. Я говорил об этом с министром, и он мне сказал…

    - Я знаю. Значит, вы хотите, чтобы вас незаметно охраняли?

    - Мне кажется, это само собой разумеется.

    - И еще, конечно, чтобы мы обнаружили автора анонимных писем?

    - Если это возможно.

    - Может быть, вы подозреваете какого-нибудь определенного человека?

    - В общем-то нет. Хотя…

    - Продолжайте.

    - Заметьте, что я его не обвиняю. Это слабак, и, если он способен на угрозы, он никогда не смог бы их осуществить.

    - Кто это?

    - Некий Гайярден. Роже Гайярден, из "Экономических торговых рядов".

    - У него есть причины вас ненавидеть?

    - Я его разорил.

    - Специально?

    - Да. После того, как я ему сказал, что это сделаю.

    - Почему?

    - Потому что он встал мне поперек дороги. Сейчас он находится на стадии ликвидации имущества, и я надеюсь упрятать его в тюрьму, потому что к банкротству прибавилась еще и история с чеками.

    - У вас есть его адрес?

    - Улица Франциска Первого, 26.

    - Это мясник?

    - Не профессиональный. Банковский воротила. Он ворочает деньгами других, а я - своими собственными.

    Вот и вся разница.

    - Он женат?

    - Да, но он живет с любовницей.

    - Вы ее знаете?

    - Мы втроем часто куда-нибудь ходили.

    - Ваша жена была с вами?

    - Моя жена давно уже никуда не ходит.

    - Она больна?

    - Если вам так будет угодно. По крайней мере, она так думает.

    - Я должен кое-что записать.

    Мегрэ сел, взял папку и бумагу.

    - Ваш адрес?

    - Я живу в собственном особняке. Это дом номер 58, по бульвару Курсель, напротив парка Монсо.

    - Прекрасный квартал.

    - Да. У меня конторы на улице Рамбюто около Центрального рынка, на Ла-Виллетт.

    - Понятно.

    - Я уже не говорю о филиалах в Лилле и других городах.

    - Я думаю, у вас должно быть много слуг.

    - На бульваре Курсель - пятеро.

    - Шофер?

    - Да, я так и не смог научиться водить машину.

    - Секретарь?

    - У меня личная секретарша.

    - На бульваре Курсель?

    - У нее есть там своя комната и бюро, но она ездит со мной, когда я отправляюсь в различные филиалы.

    - Она молодая?

    - Лет около тридцати, по-моему.

    - Вы спите с ней?

    - Нет.

    - А с кем?

    Фюмаль презрительно улыбнулся:

    - Я ожидал этого вопроса. Да, у меня есть любовница. У меня их было много. В настоящее время это некая Мартина Гийу, которую я поселил в квартире на улице Этуаль.

    - В двух шагах от вашего дома.

    - Естественно.

    - Где вы с ней познакомились?

    - В ночном кабаре, год назад. Она очень спокойная и почти никогда не выходит из дому.

    - Я думаю, что у нее нет никакой причины ненавидеть вас.

    - Я тоже так думаю.

    - У нее есть любовник?

    Он прорычал в бешенстве:

    - Если он у нее и есть, то я об этом ничего не знаю.

    Это все, что вы хотите знать?

    - Нет, не все. Ваша жена ревнует?

    - Я предполагаю, что с таким тактом, какой у вас обнаружил, вы сами ее об этом спросите.

    - Из какой она семьи?

    - Она дочь мясника.

    - Прекрасно.

    - Что - прекрасно?

    - Ничего. Я хотел бы поближе познакомиться с вашим ближайшим окружением. Вы сами разбираете почту?

    - Ту, что приходит на бульвар Курсель, - да.

    - Это личная корреспонденция?

    - Более или менее. Остальное посылается на улицу Рамбюто и Ла-Виллетт, где этим занимаются служащие.

    - Значит, это не ваша секретарша, которая…

    - Она вскрывает конверты и отдает их мне.

    - Вы показали ей эти письма?

    - Нет.

    - Почему?

    - Не знаю.

    - А вашей жене?

    - Тоже нет.

    - Вашей любовнице?

    - Тем более. Это все, что вы хотите знать?

    - Я думаю, вы разрешите мне побывать на бульваре Курсель? Под каким предлогом?

    - Что я подал жалобу по поводу исчезновения документов.

    - Я могу обратиться также в различные ваши конторы?

    - Под тем же предлогом.

    - А на улицу Этуаль?

    - Если вам этого так хочется.

    - Благодарю вас.

    - Это все?

    - Уже сегодня я поставлю охрану около вашего дома, но мне кажется, что будет очень трудно охранять вас во время перемещений по Парижу. Я думаю, вы ездите на лимузине?

    - Да.

    - У вас есть оружие?

    - Я не ношу оружия при себе, но у меня есть револьвер, который лежит в ночном столике.

    - Вы с женой спите в разных комнатах?

    - Уже десять лет.

    Мегрэ поднялся и посмотрел на дверь, потом бросил быстрый взгляд на часы. Фюмаль встал тоже, начал с трудом подыскивать слова, но сумел только сказать:

    - Я не ожидал, что вы так себя поведете.

    - Я что, был невежлив?

    - Я этого не говорю, но…

    - Я займусь вашим делом, месье Фюмаль. Надеюсь, что ничего плохого с вами не случится.

    В коридоре хозяин мясных лавок в бешенстве ответил:

    - Я тоже на это надеюсь. Для вашего блага!

    После чего Мегрэ резко захлопнул дверь.

    С бумагами в руках вошел Люка, распространяя вокруг себя запах лекарств, и Мегрэ, который еще не сел за стол, ворчливо спросил у него:

    - Ты его видел?

    - Кого, патрон?

    - Типа, который вышел отсюда.

    - Я чуть было не наткнулся на него, но толком не разглядел.

    - Это твоя ошибка. Или я очень сильно заблуждаюсь, или он принесет нам больше неприятностей, чем англичанка.

    Мегрэ употребил более грубое слово, чем "неприятности". Он был не только в плохом настроении, но и очень встревожен, как будто что-то давило на него. Его беспокоило, что из далекого прошлого вдруг появился парень, к которому он всегда питал отвращение и отец которого обидел его отца.

    - Кто это? - спросил Люка, раскладывая документы на столе.

    - Фюмаль.

    - Мясная торговля?

    - Ты что, знаешь об этом?

    - Мой приятель проработал два года помощником бухгалтера в одной из его контор.

    - И что твой приятель об этом думает?

    - Он предпочел уволиться.

    - Займись, пожалуйста, этим делом.

    Мегрэ пододвинул к Люка письма с угрозами.

    - Покажи их сначала Мерсу, на всякий случай.

    Редки были случаи, когда люди из лаборатории не могли чего-нибудь выудить из какого-либо документа. Мере знал все сорта бумаги, все сорта чернил, а возможно, все разновидности карандашей. А может быть, на письмах обнаружатся уже известные отпечатки пальцев?

    - Ну, что мы будем делать, чтобы его защитить? - спросил Люка, прочитав письма.

    - Не имею ни малейшего понятия. Для начала пошли кого-нибудь на бульвар Курсель, ну, например, Ваше.

    - Быть в доме или снаружи?

    Мегрэ ответил не сразу.

    Дождь прекратился, но от этого не стало суше. Поднялся холодный, влажный ветер, который приклеивал одежду на прохожих и заставлял их придерживать шляпы. А на мосту Сен-Мишель некоторые шли отклонившись назад, как будто их кто-то толкал.

    - Снаружи. Пусть он возьмет кого-нибудь, чтобы порасспросить соседей в окрестностях. А ты мог бы пойти посмотреть, как обстоят дела на улице Рамбюто и Ла-Виллетт.

    - Вы считаете, что угроза существует?

    - Во всяком случае, со стороны Фюмаля, это точно.

    Если мы не поступим, как он хочет, он задействует всех своих друзей-политиков.

    - А чего он хочет?

    - Не знаю.

    Это была правда. Чего же в действительности хотел этот оптовый торговец мясом? Что значил его визит?

    - Ты идешь обедать домой?

    Было уже за полдень. На протяжении последней недели через день Мегрэ обедал на площади Дофина не из-за того, что у него было много работы, а потому, что в половине двенадцатого его жена шла на прием к зубному врачу, а он не любил есть один.

    Люка пошел с ним. Как всегда, около стойки находилось несколько инспекторов, и они прошли в маленькую заднюю комнату, главенствующее место в которой занимала настоящая печка, которую топили углем, как любил комиссар.

    - Как насчет телятины под белым соусом? - спросил патрон.

    - По мне, это просто замечательно.

    На ступенях лестницы Дворца правосудия какая-то женщина безуспешно пыталась опустить юбку, которую порыв ветра вывернул, словно зонтик.

    Немного позже, когда им подавали закуски, Мегрэ повторил как бы про себя:

    - Я не понимаю…

    Случается, что маньяки или полусумасшедшие пишут письма, подобные тем, которые получил Фюмаль. Иногда они даже выполняют свои угрозы. Это жалкие люди, которые долго пережевывали свои претензии, не осмеливаясь сказать обо всем открыто.

    Такой человек, как Фюмаль, должно быть, очень многим навредил. А его надменность глубоко ранила других.

    Но Мегрэ все же не понимал сути его визита, причины его агрессивного поведения.

    А может быть, это комиссар начал? Может быть, он был не прав, когда показал, что помнит зло, причиненное еще во времена его детства в деревне Сен-Фиакр?

    - Из Скотленд-Ярда вам не звонили сегодня, патрон?

    - Нет еще, но наверняка позвонят.

    Подали телятину, которую даже мадам Мегрэ могла бы приготовить нежнее, а мгновение спустя гарсон пришел сообщить, что Мегрэ просят к телефону. Только на набережной Орфевр знали, где можно его найти.

    - Да. Я слушаю. Жанэн? А что она хочет? Попроси ее немного подождать. Ну, четверть часика…. Да… Лучше всего в приемной…

    Возвратившись на свое место, он сказал Люка:

    - Его секретарша хочет со мной встретиться. Она в конторе.

    - Она знала, что ее патрон должен был к вам прийти?

    Мегрэ пожал плечами и принялся за еду. Он не стал есть ни сыра^[3], ни фруктов, а ограничился лишь чашкой обжигающего кофе, который выпил, набивая трубку.

    - Не торопись. Делай то, что я тебе сказал, и держи меня в курсе событий.

    Ну, он тоже наверняка заболеет. Когда он входил под арку здания криминальной полиции, порыв ветра сорвал с него шляпу, которую поймал дежурный.

    - Спасибо, старина.

    На втором этаже Мегрэ с любопытством посмотрел через заклеенную дверь приемной и увидел белокурую молодую женщину, лет тридцати, с правильными чертами лица, которая ждала, положив сумочку на колени и не выказывая никаких признаков нетерпения.

    - Это вы хотели со мной поговорить?

    - Комиссар Мегрэ?

    - Идемте со мной. Присаживайтесь…

    Он снял пальто и шляпу, сел на свое место и снова внимательно посмотрел на нее. Не ожидая его вопросов, она начала говорить голосом, который вскоре окреп и стал звучать обычно:

    - Меня зовут Луиза Бурж, я работаю личным секретарем месье Фюмаля.

    - Как давно?

    - Три года.

    - Насколько мне известно, вы живете на бульваре Курсель, в особняке вашего патрона?

    - Обычно да. Но у меня есть маленькая квартирка на набережной Вальтера.

    - Я слушаю вас.

    - Должно быть, месье Фюмаль приходил к вам сегодня утром.

    - Он вам об этом говорил?

    - Нет. Я слышала, как он разговаривал по телефону с министром внутренних дел.

    - В вашем присутствии?

    - Иначе я бы об этом не знала, так как у меня нет привычки подслушивать под дверьми.

    - Вы хотите поговорить со мной об этом визите?

    Она кивнула, немного помолчала, а потом заговорила, тщательно подбирая слова:

    - Месье Фюмаль не знает, что я пришла сюда.

    - Где он находится сейчас?

    - В шикарном ресторане на левом берегу, куда пригласил на обед много народу. У него почти каждый день деловые встречи за обедом.

    Мегрэ слушал посетительницу с безразличным видом.

    На самом деле, разглядывая ее, он задавался вопросом, почему при такой хорошей фигуре, привлекательном лице с правильными чертами ей не хватало шарма.

    - Я не хочу заставлять вас понапрасну терять время, господин комиссар. Я точно не знаю, что месье Фюмаль вам рассказывал, но предполагаю, что он принес письма.

    - Вы их читали?

    - Первое и еще одно. Первое - потому, что я его вскрыла, а другое - потому, что он оставил его на столе.

    - А откуда вы знаете, что их было больше двух?

    - Потому что вся корреспонденция проходит через мои руки, и я узнала печатные буквы и желтоватые конверты.

    - Месье Фюмаль говорил с вами об этом?

    - Нет.

    Она еще колебалась, но без смущения, несмотря на требовательный взгляд комиссара.

    - Я думаю, будет лучше, если вы узнаете, что это он их написал.

    Ее щеки порозовели, и, казалось, она испытала облегчение, перейдя трудный рубеж.

    - А почему вы так думаете?