Изабель пошла за стаканами и за виски. Они оглядывались, пораженные спокойствием, царившем в доме. Потом они уставились на Мону. Не на Изабель, а на Мону. Даже и они, вышедшие из молчаливой схватки со снегом, ощутили воздействие ее манящей женственности. - Ваше здоровье… И спасибо, что освободили нас. - Скоро приедет лейтенант… Мы известили его, что дорога очищена. То были люди, которых видишь только в исключительных случаях, как, например, трубочистов, и которые в остальное время скрываются Бог знает где. Только у одного было как будто знакомое лицо, но я не мог вспомнить, где его видел. - Спасибо и вам. Это согревает. - Еще по стаканчику? - Не откажемся, но нам ведь предстоит потрудиться… Чудовищные, густо запудренные снегом машины медленно отбыли. Наступили сумерки, и мы различили в глубине траншеи фары идущей к нам машины. Из нее вышли двое в форме: лейтенант Олсен и незнакомый мне полицейский. Я открыл им дверь, а женщины продолжали сидеть в креслах. - Здравствуйте, лейтенант, мне очень неприятно, что я вас побеспокоил… - Ничего нового о вашем друге? Он поклонился Изабель, которую встречал несколько раз прежде. Я представил ему Мону. - Жена моего друга Рэя Сэндерса… Он сел на придвинутый ему стул. Его юный компаньон тоже уселся. - Разрешите, госпожа Сэндерс? Он вытащил из кармана записную книжку и ручку. - Вы сказали: Рэй Сэндерс… - Его адрес? - Мы живем на Сэттон Плейс в Манхаттане. - Чем занимается ваш муж? - Он руководит рекламным агентством. Мэдисонавеню, Миллер, Миллер и Сэндерс… - Давно? - Вначале он был адвокатом-консультантом у Миллеров, а три года тому назад стал их компаньоном… - Адвокат… - повторил Олсен как бы для себя самого. Я уточнил: - Мы вместе с Рэем учились в Йеле… Он мой давнишний друг… Это ничего не объясняло. - Вы здесь проездом? - спросил он у Моны. Ответил я: - Рэй с женой приехали к нам, вернувшись из Канады. Они хотели провести с нами уик-энд. - Они часто бывают у вас? Вопрос сбил меня с толку, я не мог понять его смысла. Мона ответила за меня: - Два-три раза в год… Олсен внимательно посмотрел на нее, так, как если бы ее внешность имела особое значение. - Когда вы с мужем приехали? - В субботу, часа в два дня… - В дороге у вас не было никаких происшествий из-за снега? - Почти никаких. Но пришлось ехать медленно… - Вы сказали мне, господин Додд, что повезли ваших друзей к Эшбриджу? - Совершенно верно. - Они были знакомы? - Нет. Но вы должны знать, что, когда старик Эшбридж дает прием, он не считается с количеством приглашенных… На губах лейтенанта появилась легкая усмешка. Видно, он знал достаточно о приемах Эшбриджа. - Ваш муж много там пил? - спросил он у Моны. - Я не была около него все время… Да, мне кажется, что выпил он достаточно. Мне показалось, что Олсен уже обо всем хорошо осведомлен, вероятно по телефону. - А вы, господин Додд? - Да, я тоже пил… Изабель сидела, скрестив руки на коленях, и смотрела на меня. - Больше обычного? - Да, куда больше обычного, сознаюсь… - Вы были пьяны? - Не совсем, но я находился в состоянии далеком от нормального. Почему почувствовал я необходимость добавить: - Такое приключалось со мной не больше двух раз за всю жизнь… Необходимость быть искренним? Вызов? - Два раза! - воскликнул Олсен. - Ну, это не так-то много. - Да. - У вас была причина для того, чтобы напиться? - Нет… Начал я с двух-трех стаканов виски, чтобы не выделяться среди других, потом пил что подворачивалось под руку… Вы же знаете, как это бывает. Я чересчур разговорился, уточняя все это. - Ваш друг Рэй пил вместе с вами? - Несколько раз мы столкнулись… Нам удавалось перекинуться несколькими фразами, когда мы оказывались в одной и той же группе гостей, потом мы вновь разъединялись. У Эшбриджа огромный дом, и гости располагались повсюду… - А вы, госпожа Сандерс? Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета, потом посмотрела на Изабель. - Я тоже пила… - призналась она. - Много? - Возможно… Какое-то время я находилась с Изабель… - Ас мужем? - Два-три раза я видела его, но только издали. - С кем он был? - С разными людьми, которых я не знаю… он также, я вспоминаю, долго разговаривал с господином Эшбриджем, они даже удалились ото всех в уголок. - В общем, ваш муж вел себя так, как обычно в подобных случаях? - Да… Но почему вы об этом спрашиваете? Она вновь удивленно взглянула на меня. - Я задаю вам те вопросы, которые по правилам приходится задавать в случаях исчезновения. - Но это - несчастный случай. - Я в этом не сомневаюсь, сударыня… У вашего мужа ведь не было причин покончить жизнь самоубийством? - Никаких. Она вытаращила глаза. - Ни исчезнуть, не оставив следов? - Зачем бы ему было исчезать? - У вас нет детей? - Нет. - Давно вы замужем? - Двенадцать лет. - Не встретил ли ваш муж у Эшбриджа каких-нибудь старинных своих знакомых? Мне становилось не по себе. - Насколько я знаю, нет. - Какую-нибудь женщину? - Я видела его с несколькими… Он всегда бывает окружен… - Никакой ссоры? Никакого события, которое вы могли бы припомнить? Мона слегка покраснела, и я почувствовал, что ей известно происшедшее между Рэем и Патрицией. Приоткрыла ли и она, подобно мне, дверь в ванную? Или видела, как они вдвоем выходили оттуда? - Вы оставались позже других? Теперь можно было с полной уверенностью заключить, что лейтенант хорошо обо всем осведомлен. - После нашего отъезда оставалось не больше шести человек… - Кто сел за руль? - Я. - Должен заметить, что по такой погоде вы хорошо справились… Еще метров четыреста - и вы доехали бы до дома… - За мостиком всегда образуются заносы… - Я знаю. Я услышал новый грохот, идущий снаружи. Подойдя к окну, я заметил в сгустившейся темноте экскаватор, работающий при свете прожектора. Олсен понял, о чем я хотел спросить. - Я приказал на всякий случай начать поиски, несмотря на наступление ночи… Никогда нельзя знать… Знать - что? Не жив ли еще Рэй? - Выйдя из машины, вы погрузились в темноту… - Электрический фонарь почти не давал никакого света. Я предпочел пустить женщин вперед. - Это было осмотрительно. Изабель сидела неподвижно и оглядывала нас всех, как бы изучая реплики на губах у каждого: она словно плела глазами какой-то узор. Она сплетала отдельные детали, которые когда-нибудь сможет воссоединить в единое целое. - Мы шли, прижавшись друг к другу… - сказала она. - Мужчины шли далеко от вас? - Совсем рядом… Но ветер выл с такой силой, что мы едва слышали, когда они нас окликали… - Вам не было трудно отыскать дом? - По правде говоря, я не знала точно, где нахожусь… Мне кажется, я дошла сюда интуитивно. - Когда вы оглядывались, вам виден был свет? - Вначале да, едва-едва… Он быстро бледнел, потом совсем угас… - Ваш муж пришел вскоре после вас? Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета. Но она ничуть не казалась смущенной. По-видимому, эти вопросы не казались ей странными в данных обстоятельствах. - Возможно, через минуту. Я хотела зажечь свет и убедилась, что электричество выключено. Я спросила у Моны, есть ли у нее спички, и направилась в столовую, чтобы зажечь один из свечных канделябров. Тут Доналд и вошел… Что записывает лейтенант и для чего это ему? Теперь он обратился ко мне: - Вы легко нашли дом? - Я буквально наткнулся на него, думая, что нахожусь еще довольно далеко. Я даже опасался, что сбился с пути… - А ваш друг? - Я считал, что он идет рядом со мной… Я хочу сказать, в нескольких метрах от меня… Время от времени я покрикивал: "Эй! Эй! "… - Он отвечал? - Несколько раз мне казалось, что я его слышу, но ветер выл с такой силой… - Потом? - Когда я убедился, что Рэй не придет… - Сколько времени вы выжидали? - Примерно пять минут. - У вас в доме имелся другой электрический фонарь? - Да, в спальне. Но так как мы им почти никогда не пользовались и не проверяли, есть ли запасные батарейки, он оказался тоже при последнем издыхании. - Вы пошли на поиски один? - Моя жена и Мона выбились из сил… - А вы? - Я тоже… - Куда вы направились? - Шел как мог. Я намеревался идти кругами, все увеличивая их диаметр… - Вы не боялись свалиться со скалы? - Я надеялся, что этого не случится. Ведь как-никак живу здесь уже пятнадцать лет. Несколько раз я падал на колени… - Вы дошли до вашей машины? Я взглянул на женщин. Совершенно забыл, что именно сказал им тогда, вернувшись. Полный провал в памяти. Решил рискнуть. - Да, я случайно наткнулся на нее… - И она, само собой разумеется, была пуста? - Да. Я передохнул там немножко от ветра… - А сарай? Вы удостоверились, что он не в сарае? В первый раз с начала этого неожиданного допроса я испугался. Можно было подумать, что Олсену что-то известно, что-то такое, чего я сам еще не знаю, и что он, с невинным лицом царапая что-то в своей записной книжке, подстраивает мне ловушку. - Сарай я обнаружил по стуку сорвавшейся с петель двери… Я покричал Рэю, но ничего не услышал в ответ… - Вы входили в сарай? - Сделал от входа несколько шагов… - Понятно… Он закрыл наконец свою книжку и поднялся с вполне военной выправкой. - Благодарю вас, всех троих, и прошу простить меня за причиненное беспокойство. Работы по розыску будут продолжаться всю ночь, если только погода не воспрепятствует этому. Потом обернулся к Моне: - Я предполагаю, мадам, что вы останетесь здесь? - Ну да… конечно… Куда же ей было деваться, пока отыскивают тело ее мужа среди океана этих снежных заносов? Мы пообедали. Помню, Изабель разогрела консервные спагетти с фрикадельками. Какой был день недели? Понедельник. С утра до вечера я только и делал, что слонялся с места на место. В контору я не поехал, и хотя к тому и не было никакой возможности, тем не менее я ощущал себя прогульщиком. По утрам я обычно заезжал на почту и вынимал корреспонденцию из нашего почтового ящика. День разворачивался по раз навсегда установленным правилам, которых я твердо придерживался. Для каждого поступка, чуть ли не для каждого движения было определено свое время. Я все еще был захвачен присутствием в доме Моны и беспрестанно задавал себе вопрос: сближусь ли я с ней?.. Вероятно, это произойдет не здесь… А почему бы и нет? С того самого субботнего вечера все мы, трое, живем на нервах, а Мона в особенности… Не испытывают разве в такой момент желания прижаться к чьей-нибудь груди? Если мы вдруг очутимся наедине и будем уверены, что Изабель не сможет нас застигнуть… Но ничего такого не произошло. Мы смотрели из окна на экскаватор, и я едва улучил момент, чтобы прижать к себе локоть Моны. Спать мы с Изабель легли в своей спальне, а Мона в одиночестве. - Что ты думаешь об Олсене? Вопрос поразил меня, ибо он показывал ход мыслей моей жены. Сам я тоже думал об Олсене. - Отличный парень. И, по-видимому, прекрасно знает свое дело. Я ожидал продолжения разговора, во Изабель ограничилась сказанным, не продолжая. Только позже, когда мы собирались уже погасить свет, она пробормотала: - Не думаю, чтобы Мона сильно страдала… Я ответил уклончиво: - Никогда нельзя знать… - Казалось, что они друг к Другу сильно привязаны… Слово поразило меня. Привязаны! Ходячее выражение, но я подумал, что, употребляя его, люди перестали вдумываться в смысл. Существа - два существа - "привязаны один к другому"… Почему бы и не прикованы? - Спокойной ночи, Изабель! - Спокойной ночи, Доналд! Она вздохнула, как и обычно по вечерам, что как бы знаменовало для нее переход от дневных хлопот к ночному покою. Почти тотчас же она засыпала, а я ворочался иногда с боку на бок часами, прежде чем мне удавалось заснуть. Мона была одна в комнате для друзей. О чем она думает? До меня доносился железный скрежет машин, которые как бы старательно просеивали снег. Внезапно проснувшись около полуночи, я не услышал шума машин и подумал: не нашли ли они Рэя? Но почему в таком случае не пришли они нас известить? Я не двигался, гадая, не почувствовала ли сквозь сон Изабель, что я проснулся, и не прислушивается ли она так же, как и я. Она не шевелилась, но дыхание ее стало более ровным. Все было погружено в молчание, кроме шума какого-то мотора вдалеке, возле почты. Я испытывал беспричинную тревогу. Эта внезапная тишина ощущалась мною как нависшая угроза, и я почувствовал истинное облегчение, когда экскаватор внезапно вновь приступил к работе. Произошла ли какая-то авария? Может быть, чинили или смазывали машину? Или попросту люди отлучились, чтобы пропустить по стаканчику? Я вновь уснул, и когда открыл глаза, было совсем светло. Дом уже наполнился кофейным запахом, но к нему еще не присоединились другие: жареной свинины и яиц. Я встал, надел халат, почистил зубы, пригладил волосы и в ночных туфлях побрел на кухню, в которой никого не было. В столовой, в гостиной тоже - никого. Я предположил, что Изабель пошла к Моне, и стал смотреть в окно на машину, которая обогнула скалу и находилась теперь у ее подножия. Вдруг я заметил какого-то человека, идущего со стороны сарая. Когда человек этот приблизился, я с изумлением понял, что это - моя жена. Она надела мою канадку, сапоги и едва продиралась сквозь снежные завалы. Увидела ли она меня сквозь окно? Гостиная не слишком светлая комната, а я не зажег света. Не знаю почему, но я предпочел удалиться оттуда до ее прихода. Этот ее поход в сарай носил какой-то таинственный характер и имел несомненное отношение к вопросам лейтенанта или к моим ответам на них. Я предпочел отступить, вернулся в спальню, потом прошел в ванную комнату и стал наполнять ванну. Я надеялся, впрочем, не очень веря в такую возможность, что Изабель тоже поднимется в спальню. Мне хотелось поскорее увидеть ее и понять, не переменилось ли в чем-нибудь ее отношение ко мне. Она услышала, что а наполняю ванну. Наверное, услышала она и то, что Мона тоже поднялась, потому что, когда я спустился в кухню, я застал Изабель за приготовлением яичницы с беконом для всех нас - троих. Стол для завтрака Изабель накрыла в столовой. - Доброе утро, Мона… Сегодня на ней было очень облегающее черное платьице, и, возможно, из-за того, что она нашла себя подурневшей, она накрасилась сегодня куда сильнее, чем во все предыдущие дни, в особенности сильно подвела глаза, и поэтому взгляд у нее стал какой-то особенный. - Доброе утро, Доналд… Я поцеловал в щеку свою жену. - Доброе утро, Изабель! Она не вернула мне поцелуя. Это стало у нас традицией. Не помню, как и когда она установилась. Мать в детстве тоже никогда меня не целовала, но машинально подставляла мне для поцелуя щеку или лоб. Тотчас же я увидел, что Изабель все поняла. Я знал также, еще до допроса, учиненного лейтенантом Олсеном, какую ошибку я допустил. | 
