- Все ли разграбили? - спрашивали они. - Осталось ли что-нибудь для нас? - Не ходите туда, - отвечал Бигвай, - возвращайтесь обратно!.. Но товарищи не слушались и как безумные продолжали бежать по городу. Бен-Кадех стоял на валу и смотрел в нашу сторону: - Вы прибыли вовремя. Смотрите, кусты опять движутся. Они наступают на нас. По всей равнине целые заросли кустов быстро передвигались и приближались к нам. Иногда выскакивали из-за кустов люди, раскрашенные белыми и красными полосами, и потрясали длинными копьями. Все оставшиеся при кораблях товарищи притаились за насыпью, готовые к защите. Канарцы подступали, толкая перед собой вязанки сухого хвороста, и когда были уже совсем близко, то подожгли его. Высокие языки пламени с треском взвивались, и искры сыпались на тесно стоявшие корабли. Наши воины смело бросались на приближавшихся канарцев, избивали их, но густые ряды бронзовых людей надвигались отовсюду, и их копья с широкими, как листья, лезвиями летели в наших защитников, сбивая их с ног. Камни, пущенные пращами, наносили тяжелые раны и с грохотом ударялись в борта кораблей. Наконец показались отряды Лала-Зора. Они бежали в беспорядке. Одни - нагруженные мешками, другие - побросав оружие, с испуганными лицами, задыхаясь от быстрого бега. Чтобы лучше видеть, я влез на мачту и забрался на верхушке в бочку. Мимо меня пролетали камни, шуршали оперенные стрелы. Массы канарцев все прибывали. Я заметил вдали Лала-Зора. Он защищался топором, и бронзовые люди падали вокруг него. Товарищи расчистили ему мечами путь. Они добежали наконец до лагеря. - В море! В море! - раздавался общий крик. Корабельщики стали отталкивать от берега корабли, и первым отплыл нарядный корабль Лала-Зора. Все взбирались на корабли, отставшие бросались в воду и вплавь добирались до своих судов. Многие влезли на наш корабль. Среди них был Меремот, испуганный, бледный, дрожащий. Больше нельзя было медлить. Бен-Кадех перерубил канат, и "Кокаб-Цафон" под ударами весел стал отдаляться от берега. Так закончился набег Лала-Зора на страну Канар. 5. БЕРЕГА ПРОПАЛИ
Все корабли шли на веслах, стараясь не отдаляться от суши. Толпа канарцев бежала по берегу, следя за нами. Корабль Лала-Зора был недалеко, и оттуда в трубу нам закричали: - Подойти ближе, идти рядом! Но Бен-Кадех приказал: - Убрать весла! Поднять парус! Ветер дул от берега в бурное, вспененное море, где ходили громадные валы. Парус надулся, и "Кокаб-Цафон" стал взлетать на гребни валов, уходя в открытое море. Вода перекатывалась через палубу, все попрятались в трюм. Меремот выглянул из люка: - Что ты делаешь, Бен-Кадех? Разве ты не слышал приказа Лала-Зора? А Бен-Кадех твердо отвечал: - Мы плывем вперед, а кому не нравится, может прыгать в воду. Кэдэм! (Вперед!) На корабле Лала-Зора тоже убрали весла. Он повернулся к нам носом, и два пестрых паруса поднялись на мачтах. Бен-Кадех оглядывался назад, повторяя одно слово: "Кэдэм!" Расстояние между кораблями не изменилось. Все другие корабли постепенно терялись в туманной зыби, берег тоже стал сливаться с небом. Впереди был тот беспредельный простор последнего Крайнего[48] моря, откуда корабли не возвращаются, где конец света и начинается вечная черная мгла. Куда несется Бен-Кадех? Может быть, он предпочитает погибнуть в море, чем попасться в руки молодцов Лала-Зора? Я спустился вниз и, цепляясь за веревку, протянутую вдоль борта, пробрался на мостик к Бен-Кадеху. Он твердо стоял, держась за перила, и ветер трепал его плащ, потемневший от водяных брызг. Бен-Кадех глядел вдаль и беспечно напевал: Три дня, три дня гуляли мы
В ненастную погодку,
Руля, руля не взяли мы,
Когда садились в лодку…
- Бен-Кадех, куда мы плывем? - Эх, мальчуган, твое лицо так искривилось, точно тебя сейчас высек твой дедушка. Я старался улыбнуться. - Долго еще мы будем так плыть вперед? - Ты, кажется, хочешь, чтобы мы повернули назад и меня рядом с Софэром повесили на мачте? Ступай-ка ты вниз, а то тебя волной снесет в море… И он опять запел: Теперь плывем и вкривь и вкось,
Как утки в грязной луже.
Эй, молодец, плыви, не бойсь -
Бывало с нами хуже…
Я спустился под палубу. Все сидели и лежали в разных положениях. Масляный светильник, подвешенный посредине, раскачивался во все стороны. Софэр с иглой и ниткой стоял около одного раненого и сшивал ему рассеченное лицо. Бигвай с миской воды стоял рядом. Раненый, стоя на коленях, старался сдерживать стоны. Софэр, зашив лицо, перевязал его полосами разорванной ткани, затем улегся, положив голову на мешок. - Бедный мальчик! - сказал он мне. - Зачем я потащил тебя с собой! Где же мы найдем спасение? И впереди гибель, и сзади гибель. Теперь надо, как подобает мудрецу, с достоинством встретить смерть. Я улегся около Софэра, стараясь заснуть, но от качки меня бросало во все стороны, и часто ноги были выше головы. Я просыпался, раскрывал глаза, смотрел на раскачивающийся светильник и опять засыпал. Среди ночи я очнулся. Светильник висел неподвижно. Что случилось? Я пробрался между спящими и поднялся на палубу. Ветер стих. Парус беспомощно повис. Вокруг корабля непроницаемой стеной стоял белесоватый туман. Странный серебристый свет струился сверху. Волн не было. Море, которое так долго бушевало, теперь отдыхало, и его гладкая поверхность медленно то приподнималась, то опускалась - это ровно дышала грудь задремавшего океана. Вдали послышалось пение. Оно все усиливалось. Раздавались взрывы смеха и крики. В тумане вырисовывался двухмачтовый корабль Лала-Зора. Он казался белым. На передней мачте висел человек. Ясно слышались всплески ударявших по воде весел. До меня донесся отрывок песни бессовестных молодцов Лала-Зора: Он строил виселицу, гей!
Теперь пусть сам висит на ней…
Что произошло на корабле? Кто повешен? Корабль проплыл мимо, не заметив нас, и скрылся в тумане. 6. ГОСТЬ СО ДНА МОРЯ
Я пробрался на нос корабля, к моей норе, и пролежал там до рассвета. Утром я влез на мачту, уселся в бочку и смотрел кругом, не покажется ли где-нибудь земля. Несколько раз невдалеке от корабля из воды показывалась громадная черная туша кашалота. Не спеша, выгибая дугой спину, сопя и фыркая, он выпускал к небу фонтан воды и медленно опять погружался в воду. Внезапно корабль обо что-то ударился. Что это было - кашалот или подводная скала? Несколько человек поднялись на палубу и через борт стали смотреть в воду. Около корабля в глубине плыла громадная светящаяся масса. Она казалась то розовой, то зеленой, отливала молочным блеском, точно перламутровая раковина. - Это всплыл царь моря, - сказал кто-то. - Скорей спасайтесь! За первой плыла другая, такая же бесформенная масса. Я различил большую голову с выпученными темными глазами. От головы, как длинные змеи, тянулись щупальца, извиваясь и растягиваясь во все стороны. Щупальца протянулись к стенке корабля и присосались. Два глаза смотрели вверх. - Осьминоги! Осьминоги! - раздались крики. - Хватайте мечи и топоры! Все бросились к люку и с грохотом скатились вниз. На палубе остался один Меремот. Он дремал, разморенный горячими лучами солнца, и проснулся слишком поздно. Я крепко уцепился за мачту, боясь, что от страха вывалюсь из бочки. По стенке корабля медленно подымалась громадная серо-зеленая голова. Ее длинные могучие щупальца перевалились через борт и быстро поползли по палубе. От тяжести этой студенистой массы корабль слегка накренился набок. Меремот скатился к борту и напрасно пытался вскарабкаться к люку, сползая по гладкой палубе. Край головы приподнялся над бортом, на ней наливались красные бугры и наросты. Два темно-синих глаза чудовища вытянулись вперед на багровых ножках и с любопытством уставились на Меремота. Тот упал на колени, протягивая руки, и кричал: - Царь моря! Не трогай меня! Я каждый день пять раз молюсь Ваалу! Пожалей меня, я единственный сын у матери!.. Зеленые щупальца быстро поползли к Меремоту, обвили его и легко перекинули в пасть с крючковатым роговым клювом. В воздухе мелькнули длинные, тощие ноги Меремота. Зеленая голова чудовища стала багроветь, точно наливаясь кровью. Синие глаза свирепо вращались, а челюсти двигались, перетирая то, что недавно было Меремотом. Одним из щупалец, бывшим в два раза длиннее остальных, осьминог зацепился за люк. Оттуда показался Бигвай и сильно ударил мечом. Мясистый зеленый обрубок завертелся на палубе, как червяк. Из люка, осмелев, стали выбираться корабельщики, и копья полетели в голову чудовища. Тогда осьминог отцепился от борта и грузно шлепнулся в воду. Корабль сильно качнулся в другую сторону, и я едва удержался в бочке. Порывистыми толчками морской владыка погрузился в морскую бездну, оставляя за собой темную жидкость, которая замутила воду. Страшная смерть Меремота сблизила всех путников. Мы собирались кучками и обсуждали, что делать дальше, как бороться с чудовищами моря и всеми другими бедствиями, которые грозили нам гибелью на каждом шагу. 7. СЧАСТЛИВЫЕ ОСТРОВА
Весь следующий день невыносимо жгло солнце, но по-прежнему ветра не было. Корабль на веслах двинулся к северу. По очереди сменялись гребцы. В полдень узкая туча на горизонте подала надежду на ветер. Она рассеялась, и за ней показалась одинокая гора, похожая на перевернутую чашу. Из ее вершины клубился темный дым. Все выбежали на палубу, даже гребцы оставили весла. Софэр поднялся на мостик и смотрел вдаль, прикрывая глаза рукой. - Что это - материк или остров? - спрашивали все. - Объясни нам, мудрый Софэр. Может быть, это остров Блаженных, где души героев находят себе успокоение после смерти? Софэр сказал: - О дети мои! Вам выпало большое счастье увидеть то, чего не удается видеть обыкновенным смертным. Это те Счастливые острова, до которых не доплывают. Если нам не встретится чудовище, которое поломает корабль, и мы не попадем в водоворот, который уносит суда в подземное царство вечной ночи, то мы увидим Счастливые острова и укажем другим путь, как до них добираться. Теперь все бодро стали грести, надеясь, что впереди земля, вода и спасение. Только поздно вечером, когда солнце село, корабль приблизился к острову; над вершиной горы вспыхивали молнии. Было уже темно. Остров резко выделялся на потухающем багровом небе. Корабль осторожно двигался вперед, чтобы не удариться о подводные скалы. Впереди, на побережье острова, загорелись красные огоньки; они перебегали с места на место, встречались и снова расходились. Темнота все более окутывала море, и все резче разгорались красноватые огоньки. Наконец мы различили узкие длинные лодки. На носу каждой лодки стоял человек; в одной руке он держал пылающий факел, а другой - длинную острогу. Огоньки зашевелились, быстро поплыли в разные стороны и потухли - люди заметили нас. Корабль приткнулся носом к обрывистому берегу. Наши моряки соскочили на землю и канатом прикрепили его к группе высоких пальм. Софэр начал распоряжаться, точно он бывал уже здесь: - Слушайте меня, мои друзья! Вы сделались врагами людей страны Канар. Не повторите той же ошибки! Здесь живут люди с сердцами чистыми, как у детей. Чтобы подружиться с ними, нам нужно не напугать их. Вы видите следы костра. Разведем огонь, начнем варить себе пищу и споем песню, а песня призовет к нам жителей этого острова. Все спустились на берег, полные недоверия к таинственным людям, боясь их нападения. Несколько костров запылало. Усевшись вокруг, мы все запели старинную песню моряков: Веселый и смелый, свой дом покинул я
За знойные пределы, за скрип корабля.
"Прощай, жена, да помни! Прощай, малютка сын!"
Дом скрылся за знакомым золотым песком косы.
Нас трепали смерти. Трещал корабль.
У каждого на сердце - голодный краб.
Девять долгих лет, как девять валов,
И каждый рассвет был тревогами нов.
И пришел я из пучин голубых ночей, -
Близ дома, так же чист, все журчит ручей.
Красавец на пороге не узнал старика:
"Эй, мать! Оставь тревоги! Расспроси моряка!
Отец ушел в дали, за жгучие моря.
Живем давно в печали и я, и мать моя".
Девять матросов, верней руль держи!
На сердце грузом былой простор лежит.
Эй ты, отпетый! Вперед, простак!
За буйные ветры, за скрип в бортах![49]
Песня неслась в тихом воздухе и эхом отдавалась в береговых скалах, где в красном свете костров показались люди с длинными белокурыми волосами, падающими на плечи, в коротких одеждах из козьих шкур. Они осторожно и с любопытством приближались к нам. В их руках были камни, дубины и копья с костяными остриями. Все мы продолжали петь, как будто их не замечая. Островитяне подошли еще ближе, и один старик, с голым черепом и маленькой лохматой седой бородкой, выступил вперед; протянув руки, он пошел к Софэру. Софэр сделал несколько медленных шагов ему навстречу, и оба, взявшись за руки, смотрели друг другу в глаза. Софэр указал на наших путников, сидевших неподвижно, и сказал: "Бени-Анат". Старик посмотрел на Софэра, на наших людей, видимо обдумывая; потом, указав на своих островитян, сказал: "Уанчи". Софэр повернулся к нам: - Эти люди зовутся уанчи. Островитяне подошли еще ближе и расположились кругом на камнях, наблюдая за нами. Софэр и старик уанчи уселись около огня и начали по очереди говорить, внимательно вслушиваясь в слова. Бигвай стоял поблизости и сказал Софэру: - Язык этого старика немного похож на язык берберов. Я понял, что он спрашивает: откуда ты родом и зачем мы приехали сюда, на остров. Тогда Софэр попросил Бигвая поговорить по-берберски. Старик уанчи оживился, услыхав речь Бигвая. Все остальные уанчи вскочили, быстро заговорили между собой, брали руки Бигвая и клали их себе на головы. - Они говорят, что я их брат. На корабле оказалось еще несколько человек, говоривших по-берберски. Они ласково беседовали с островитянами и старались им объяснять все, о чем те спрашивали. Сперва уанчи всего пугались, осторожно дотрагивались до стенок корабля и отдергивали руки, точно обжигаясь. Потом они стали смелее, измерили шагами длину корабля и очень ему удивлялись, говоря, что не могут построить такого, а умеют изготовлять только лодки, обтянутые кожей. Скоро все уанчи ушли. У нас всю ночь горели костры, и корабль, на случай тревоги, был готов к отплытию. Но все было тихо и спокойно. Только вершина горы курилась дымом, который иногда вспыхивал багровым отблеском. Тогда раздавался отдаленный гром, и земля вздрагивала. 8. НАДО СПРОСИТЬ ПРЕДКОВ…
Утром уанчи вернулись и принесли финики, бананы, овечье молоко в выдолбленных тыквах и свежую рыбу. Старик уанчи предложил пойти вместе с ним поклониться покровителю острова. Софэр условился с Бен-Кадехом, что все наши товарищи будут наготове помочь нам, если мы к вечеру не вернемся. Софэр, Бигвай и я пошли за старым уанчи по скалистой тропинке. Везде валялись куски красных и черных камней, выброшенных огнедышащей горой. Видны были потоки причудливо застывшей лавы с множеством пещер. Всюду подымались цветущие деревья, огромные агавы, кусты лапчатых кактусов и много дикого винограда, обвившего стволы деревьев. По склонам горы тянулся густой зеленый лес. Зайцы, кролики и дикие козы перебегали дорогу. Мы пришли к селению. Оно находилось на склоне горы и состояло из множества пещер и гротов. Мы заходили в пещеры. Большей простоты и бедности я никогда не видел: ложе - ворох пальмовых листьев, изголовье - гладкий круглый камень. Такие же гладкие камни служили сиденьем и столом. Миски, вырезанные из дерева и лавы, и большие морские раковины заменяли посуду для хранения молока и другой еды. В загородках, сложенных из камней, блеяли овцы и козы. Женщины и дети выбежали навстречу, осматривали нас и ощупывали ткань нашей одежды. На них были рубашки, сшитые из звериных шкур. Перед селением возвышалось громадное странное дерево необычайной толщины; его ствол состоял из отдельных стеблей, крепко приросших друг к другу, и на верхушке длинные листья выходили прямо из ствола. Старик уанчи подошел к дереву, упал на колени и что-то пробормотал. Затем вынул из-за пояса нож, сделанный из длинного острого камня, и воткнул в дерево. Когда он выдернул нож, из отверстия потекла ярко-красная струйка. Уанчи обратился к нам, а Бигвай объяснял его слова: - Это дерево учит нас тесно стоять друг за друга, чтобы все были, как один ствол дерева. Тогда ничто не сможет покорить нас, подобно тому как никакая буря и землетрясения не могли свалить это дерево. Когда первые уанчи приехали на остров, они уже нашли это дерево. Теперь оно достигает вершиной облаков и живет уже несколько тысяч лет[50]. Старик опять упал перед деревом, подняв руки. - Прости меня, - говорил он, - что я нанес тебе рану, но я сделал это не по злобе сердца, а чтобы показать слепым чужеземцам, что у тебя такая же красная кровь, как и у всех нас. | 
