Мегрэ спал на самом дне колодца, над которым наклонился улыбающийся рыжеволосый гигант, куривший огромную сигару, - почему именно сигару? - и вдруг глухой злой звонок заставил комиссара поморщиться - так утренний ветерок вызывает рябь на глади озера. Мегрэ дважды повернулся с боку на бок вместе с одеялом, наконец высунул руку из-под одеяла, схватил сначала графин, потом нащупал телефонную трубку и пробурчал:

    - Алло!

    Сел на постели, но неудобно - не было времени поправить подушку и пришлось придерживать этот чертов телефон; сейчас же у Мегрэ возникла уверенность, оскорбительная уверенность в том, что, вопреки явно насмешливым уверениям капитана О'Брайена в мочегонных свойствах виски, оно вызывает лишь головную боль.

    - Да, Мегрэ… Кто говорит?.. Что?

    Звонил Мак-Джилл, и Мегрэ было не очень-то приятно, что его будит тип, к которому он не испытывает ни малейшей симпатии. К тому же тот понял по голосу, что комиссар еще в постели, и позволил себе подпустить шпильку:

    - Бьюсь об заклад, вы поздно легли… По крайней мере, хорошо провели вечер?

    Мегрэ поискал взглядом часы, которые он обычно клал на ночной столик, но не обнаружил их. В конце концов заметил вмонтированные в стену электрические часы и вытаращил глаза, увидев, что они показывают одиннадцать.

    - Господин комиссар, я звоню по поручению патрона. Он был бы очень рад, если бы вы смогли зайти к нему сегодня утром… Да, прямо сейчас. Я хочу сказать: как только оденетесь. Ждем вас. Этаж помните? Седьмой, в самый конец коридора Б. До встречи.

    Мегрэ, словно он был во Франции, поискал кнопку звонка, чтобы вызвать метрдотеля, коридорного - кого угодно, но не нашел ничего, похожего на звонок, и на секунду у него возникло чувство, что он заблудился в этом смехотворно громадном помещении. Наконец вспомнил про телефон, и ему пришлось трижды повторить на своем сомнительном английском:

    - Пожалуйста, завтрак, мисс… Да, завтрак… А? Не понимаете?.. Кофе…

    Она что-то говорила ему, чего он никак не мог уловить.

    - Я прошу завтрак!

    Он решил, что она повесила трубку, но его просто переключили на другой номер, и чей-то голос произнес:

    - Room-service…^[3]

    Оказывается, все очень просто, но это надо было знать, и на минуту Мегрэ обозлился на Америку за то, что никому здесь не пришла в голову элементарная мысль провести звонки в номера.

    В довершение всего, когда он был в ванне, в номер постучали и, хотя он во все горло орал: "Войдите!" - стучаться продолжали. Пришлось натянуть халат прямо на мокрое тело и открыть - оказалось, что дверь заперта на задвижку. Чего ждет коридорный? Ага, нужно, чтобы Мегрэ подписал какой-то листок. Что еще? Тот все не уходил, и Мегрэ в конце концов понял, что он ждет чаевых. А одежда комиссара, сваленная в кучу, лежала на полу!

    Через полчаса, все еще злой, Мегрэ стучался в дверь номера Маленького Джона. Его принял Мак-Джилл, как всегда элегантный, одетый с иголочки, но у комиссара возникло впечатление, что он тоже не выспался.

    - Входите, присаживайтесь. Пойду доложу патрону, что вы уже здесь.

    Чувствовалось, что Мак-Джилл озабочен. Сегодня он не рассыпался в учтивостях, а, выходя из комнаты, оставил дверь открытой настежь.

    Следующая комната была гостиной. За ней - еще одна, очень просторная. Мак-Джилл прошел дальше и постучал в дверь. Времени как следует все рассмотреть у Мегрэ не было. Однако после анфилады роскошных апартаментов последняя комната производила впечатление бедной. Потом он думал об этом, стараясь воссоздать в памяти то, что на мгновение возникло у него перед глазами, Он мог бы поклясться, что последняя комната, куда вошел секретарь, скорее была похожа на каморку для прислуги, чем на комнату в "Сент-Рейджи". Маленький Джон сидел за некрашеным деревянным столом, а в глубине Мегрэ заметил железную кровать.

    Тихо о чем-то переговорив, Мак-Джилл и Мора прошли в кабинет. Маленький Джон был все так же нервозен, движения у него были резкие; было видно, что в нем таится громадная энергия, напор которой ему приходится сдерживать.

    Он тоже, войдя в кабинет, не стал расшаркиваться: на сей раз ему не пришло в голову предложить гостю свою великолепную сигару.

    Джон Мора сел за стол красного дерева на место, которое только что занимал Мак-Джилл, а тот непринужденно расселся в кресле, положив ногу на ногу.

    - Прошу прощения, что потревожил вас, господин комиссар, но я решил, что нам с вами необходимо поговорить.

    Наконец он поднял на Мегрэ глаза, взгляд которых не выражал ровно ничего - ни симпатии, ни антипатии, ни раздражения. Его рука, тонкая для мужчины, поразительно белая, играла черепаховым разрезным ножом.

    На нем был темно-синий английский костюм, белая рубашка и темный галстук. Этот костюм выгодно оттенял его тонкие, резкие черты, и Мегрэ подумал, что сразу не скажешь, сколько ему лет.

    - Полагаю, никаких сведений, о моем сыне у вас нет? - Не дожидаясь ответа, Маленький Джон продолжал ровным тоном, каким говорят с подчиненными. - Когда вы пришли ко мне вчера, у меня не возникло желания задать вам несколько вопросов. Если я правильно понял, вы приехали из Франции вместе с Жаном и вы дали мне понять, что мой сын просил вас сопровождать его.

    Мак-Джилл курил сигарету и спокойно наблюдал за дымом, поднимающимся к потолку. Маленький Джон все так же играл разрезным ножом, пристально глядя на Мегрэ и словно не видя его.

    - Не думаю, что, уйдя из уголовной полиции, вы открыли частное сыскное агентство. С другой стороны, зная о вашем характере то, что известно всему миру, мне трудно предположить, что вы пустились в подобного рода авантюру по легкомыслию. Надеюсь, вы понимаете меня, господин комиссар? Мы свободные граждане свободной страны. Вчера утром вы проникли ко мне, чтобы поговорить о моем сыне. Вчера вечером вы встретились с чиновником федеральной полиции, чтобы навести обо мне справки.

    Итак, они знали о его поездках и о свидании с О'Брайеном. Стало быть, за ним была установлена слежка?

    - Разрешите задать вам первый вопрос: почему мой сын обратился к вам за помощью?

    Так как Мегрэ молчал, а на губах Мак-Джилла появилась ироническая усмешка, Маленький Джон нервно, отрывисто продолжал:

    - Комиссары в отставке не имеют обыкновения идти в компаньоны к путешествующим молодым людям. Спрашиваю вас еще раз: что сказал вам мой сын, что вы решили покинуть Францию и вместе с ним пересечь Атлантический океан?

    Не старался ли он казаться надменным и не надеялся ли таким образом вывести Мегрэ из себя?

    Но вышло все наоборот: по мере того как он говорил, Мегрэ чувствовал себя все увереннее и спокойнее. И проницательней.

    Настолько проницательней - это чувствовалось по взгляду Мегрэ, - что рука, державшая разрезной нож, стала его судорожно вертеть. Мак-Джилл, повернувшись к комиссару, позабыл про свою сигарету в ожидании дальнейшего.

    - С вашего разрешения, на ваш вопрос я отвечу вопросом. Вы знаете, где ваш сын?

    - Понятия не имею, и в настоящий момент не это важно. Мой сын волен поступать так, как ему заблагорассудится, ясно?

    - Значит, вам известно, где он.

    Мак-Джилл вздрогнул и быстро повернулся к Маленькому Джону; выражение его глаз было суровым.

    - Повторяю, мне об этом ничего не известно, но вас это не касается.

    - В таком случае, нам больше не о чем разговаривать.

    - Одну минуту…

    Маленький человек вскочил и, все еще держа в руке разрезной нож, загородил Мегрэ дорогу к дверям.

    - Вы, по-видимому, забыли, господин комиссар, что находитесь здесь некоторым образом за мой счет. Мой сын несовершеннолетний. Не думаю, чтобы расходы по путешествию, которое вы совершили по его просьбе, он предоставил оплачивать вам.

    Почему Мегрэ показалось, что Мак-Джилл, рассвирепел на патрона? Было очевидно, что ему не нравится оборот, который принял разговор. Он не стал церемониться и вмешался:

    - Я думаю, что дело не в этом и вы напрасно оскорбляете комиссара…

    Они обменялись взглядами, и Мегрэ на всякий случай запомнил это; сейчас ему было не до анализа, но он пообещал себе разобраться потом.

    - Совершенно ясно, - продолжал Мак-Джилл; он тоже встал и заходил по комнате, хотя и спокойнее, чем Маленький Джон, - совершенно ясно, что ваш сын по причине, которая нам не известна, но, быть может, известна вам…

    Ну и ну! Это он своему патрону бросает такие слова, полные скрытого смысла?

    - …решил, что его долг обратиться к человеку, известному своей проницательностью в уголовных делах.

    Мегрэ продолжал сидеть. Интересно было наблюдать за этими людьми, столь непохожими друг на друга. Порой казалось, что игра идет только между ними, без участия Мегрэ.

    Маленький Джон, такой резкий в начале беседы, отдал инициативу своему секретарю, который был моложе его лет на тридцать! И казалось, сделал это не по доброй воле. Он был унижен - это было совершенно ясно. И место уступил неохотно.

    - Принимая во внимание, что мысли вашего сына заняты одним-единственным человеком, то есть его отцом, принимая во внимание, что приехал он в Нью-Йорк, не предупредив вас… По крайней мере, я так думаю…

    Сомневаться не приходилось - это колкость.

    - …есть все основания предполагать, что он получил о вас тревожные известия. Остается узнать, что внушило ему тревогу. Не кажется ли вам, господин комиссар, что проблема заключается именно в этом? Будем рассуждать логично. Вы обеспокоены труднообъяснимым исчезновением молодого человека в момент прибытия в Нью-Йорк. Не будучи сведущим в вопросах сыска, руководствуясь элементарным здравым смыслом, я утверждаю: как только мы узнаем, кто спровоцировал поездку Жана Мора в Нью-Йорк, другими словами, кто дал ему телеграмму - какую точно, не знаю, но явно о том, что его отцу грозит опасность, ведь иначе ему не надо было бы ехать в сопровождении, простите, полицейского, - так вот, как только это будет установлено, будет нетрудно узнать и о том, кто заставил его исчезнуть…

    Во время этой тирады Маленький Джон подошел к окну, сел и, отодвинув занавеску, уставился на улицу. Силуэт его был так же резок, как черты лица. Мегрэ поймал себя на мысли: "Кларнет? Скрипка?.. Которым из двух J был этот человек в давнем бурлескном номере?" - Должен ли я расценивать ваше молчание, господин комиссар, как отказ отвечать?

    - Я предпочел бы поговорить с господином Мора наедине, - наугад бросил Мегрэ.

    Тот вздрогнул и повернулся к нему:

    - Я как будто уже сказал вам, что вы можете говорить в присутствии Мак-Джилла.

    - В таком случае прошу извинить, если я ничего не скажу.

    Тем не менее Мак-Джилл не собирался уходить. Он остался и чувствовал себя уверенно, как человек, который знает свое место.

    А не потерял ли Маленький Джон хладнокровие? В его ледяных глазах появилось что-то похожее на раздражение - и не только на раздражение.

    - Выслушайте меня, господин Мегрэ. С этим надо кончать. Будете вы говорить или не будете, мне все равно: что бы вы ни сказали, меня это мало интересует. Мальчишка, которого что-то напугало, побежал к вам, и вы очертя голову бросились в авантюру, в которой делать вам нечего. Этот мальчишка - мой сын. Он несовершеннолетний. Если он и исчез, то это касается только меня, и если я обращусь куда-то с просьбой его разыскать, то лишь в полицию этой страны. Мы не во Франции, и, пока здешние порядки не изменились, мои разъезды никого не касаются. Лезть в свои дела я никому не позволю и, если понадобится, сделаю все необходимое, чтобы заставить уважать мою полную и абсолютную свободу. Не знаю, выдал ли вам мой сын аванс. Если он об этом не подумал, скажите, и мой секретарь вручит вам чек для покрытия расходов на возвращение во Францию.

    Почему он метнул беглый взгляд на Мак-Джилла, как бы спрашивая у него согласия?

    - Я жду вашего ответа.

    - На какой вопрос?

    - О чеке.

    - Благодарю вас.

    - Еще одно слово, с вашего разрешения. Разумеется, вы имеете полное право жить в этом отеле сколько вам угодно - я здесь такой же постоялец, как и любой другой. Но, надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что мне было бы чрезвычайно неприятно встречаться с вами в холле, коридорах или лифтах. Всего хорошего, господин комиссар.

    Мегрэ, не вставая, неторопливо выбил трубку в пепельницу, стоявшую на круглом столике на одной ножке, который находился рядом с креслом. Потом достал из кармана другую, холодную, набил ее и, поглядывая на собеседников, раскурил.

    Только после этого он поднялся. Встав, он словно вырос и выглядел куда выше и массивнее, чем был на самом деле, - Всего хорошего, - просто сказал он, но голос его прозвучал так странно, что разрезной нож внезапно сломался в руке Маленького Джона.

    Казалось, Мак-Джилл хочет что-то сказать, помешать комиссару уйти сразу, но Мегрэ спокойно повернулся, открыл дверь и пошел по коридору.

    Только в лифте к нему вернулась головная боль, а вчерашнее виски напомнило о себе приступом тошноты.

    - Алло! Капитан О'Брайен? Это Мегрэ.

    Он улыбался. Он курил трубку короткими затяжками и разглядывал несколько выцветшие обои в цветочек, которыми были оклеены стены номера.

    - Что?.. Нет, я уже не в "Сент-Рейджи"… Почему?.. По многим причинам; главное потому, что я чувствовал себя там не очень уютно. Вы меня понимаете?.. Тем лучше… Да, в другой гостинице… "Бервик"… Не знаете?.. Я не запомнил номер улицы… У меня всегда была плохая память на цифры, и мне ужасно надоели ваши нумерованные улицы. Разве нельзя было назвать ее улицей Виктора Гюго, улицей Пигаль, улицей Президента или еще как-нибудь? Алло! Вам виден Бродвей?.. Где-то здесь поблизости есть кино под названием "Капитолий". Это не то первый, но то второй поворот налево. Маленькая гостиница, не слишком роскошная, и я сильно подозреваю, что здесь, в основном, снимают комнаты на ночь… Что вы сказали?.. Ах, в Нью-Йорке это запрещено? Тем хуже!

    Он был в хорошем, даже веселом настроении просто так, без причины; возможно потому, что здесь царила привычная для него атмосфера.

    Прежде всего, ему был по душе этот шумный, чуть даже вульгарный уголок Бродвея, напоминавший одновременно и Монмартр, и Большие Бульвары. Регистрационное бюро в гостинице выглядело почти убого, и здесь был всего один лифт. А портье был хромой и очень симпатичный.

    В окне вспыхивали и гасли огни рекламы.

    - Алло! О'Брайен?.. Представьте, вы мне опять нужны. Не пугайтесь! Я глубоко уважаю все свободы свободной Америки. Что?.. Нет, нет. Уверяю вас, что к иронии я вообще не склонен… Представьте себе, что я тоже хочу прибегнуть к услугам частного детектива.

    На другом конце провода капитан задумался, не шутит ли Мегрэ, и, услышав недовольное ворчание, счел за благо разразиться хохотом, - Не смейтесь. Я говорю совершенно серьезно… И у меня есть детектив. Я хочу сказать, что один такой со второй половины дня ходит за мной по пятам… Нет, дорогой друг, я вовсе не обвиняю полицию. Я говорю о том самом Билле, о котором рассказывал вечером… Да, да, тот самый, что похож на боксера, со шрамом на подбородке, - вчера он сопровождал нас с Мак-Джиллом в наших странствиях по Нью-Йорку… Ну да, он все время торчит здесь, с той только разницей, что, как слуги старых времен, ходит за мной на расстоянии десяти метров. Высунувшись из окна, я наверняка увидел бы его у дверей гостиницы… Нет, он прячется. Ходит за мной, и все. У меня даже создалось впечатление, что он немного смущен и порой ему хочется со мной поздороваться. Что?.. Зачем мне детектив? Смейтесь сколько угодно. Я понимаю, что это забавно… Тем не менее в вашей чертовой стране не желают понимать мой английский, так что я должен по несколько раз повторять одно и то же, да еще пояснять свою мысль жестами. Я был бы не против, если бы кто-нибудь помог мне в расследовании, которое я намерен начать. Главное, умоляю, чтобы ваш человек говорил по-французски! У вас есть кто-нибудь на примете?.. Будете звонить?.. Да с сегодняшнего вечера… Я в форме, несмотря на ваше виски. Правда, новую жизнь в "Бервике" я начал с того, что часика два соснул… В каких кругах я собираюсь вести расследование? Думаю, догадываетесь… Ну да… Именно… Жду вашего звонка… До скорого…

    Он открыл окно и, как и предполагал, увидел вышеупомянутого Билла - тот жевал резинку метрах в двадцати от гостиницы; судя по его виду, он отнюдь не развлекался.

    Номер был самый заурядный, обставлен старьем, с какими-то сомнительными коврами - так выглядят комнаты в меблирашках любого города мира.

    Не прошло и десяти минут, как зазвонил телефон. О'Брайен сообщил Мегрэ, что нашел детектива, некоего Роналда Декстера, и посоветовал Мегрэ не давать ему напиваться.

    - Он что - буянит во хмелю? - спросил комиссар. На это О'Брайен ангельски кротко ответил:

    - Нет, плачет.

    Рыжий капитан с иезуитской физиономией отнюдь не шутил. Декстер даже трезвый производил впечатление человека, влекущего по жизни бремя безмерного горя.

    Он пришел в гостиницу к семи вечера. Мегрэ встретил его в холле в тот самый момент, когда детектив справлялся о нем в регистратуре.

    - Роналд Декстер?

    - Да, я.

    Вид у него был такой, как будто он произнес: "Увы!"

    - Мой друг О'Брайен ввел вас в курс дела?

    - Т-сс!

    - Простите…

    - Без имен, пожалуйста. Итак, я в вашем распоряжении. Куда вы желаете отправиться?

    - Прежде всего, выйти на улицу. Вы знаете вон того господина, который жует резинку и делает вид, будто живо интересуется прохожими? Это Билл… Какой Билл? Понятия не имею. Я знаю только его имя, но зато мне совершенно точно известно, что он ваш коллега и ему поручено следить за мной. Это я говорю затем, чтобы вы не беспокоились, если он будет все время маячить. Это совершенно неважно. Он может ходить за нами сколько ему угодно.