Эти границы, которые торговец лесом все время хотел расширить, а главный лесничий безжалостно сужал до пределов, установленных циркулем инспектора, принадлежали просеке, которую мэтр Рэзэн купил на последних торгах. Наконец, Гийом Ватрен встряхнул головой, как бы в знак согласия, и, постучав трубкой по ногтю, чтобы высыпать пепел, сказал торговцу лесом: - Знаете, а вы купили прекрасную партию товара, да и совсем недорого! Мсье Рэзэн, в свою очередь, выпрямился. - Совсем недорого, это за двадцать-то тысяч франков?!!! - воскликнул он. - Ну и ну! Похоже, что деньги легко вам достаются, дядюшка Гийом! - Да уж, нечего сказать! - ответил тот, - при девятистах ливрах в месяц - плата за жилье, отопление, каждый день жаркое из кроликов, а по праздникам немножко свинины… есть с чего сделаться миллионером, не так ли? - Ба, - сказал торговец лесом, внимательно посмотрев на дядюшку Ватрена и улыбаясь той тонкой улыбкой, которая называется улыбкой делового человека, - всегда можно стать миллионером, если хочешь… Но, конечно, всякое бывает! - Так поделитесь вашим секретом, - попросил Гийом, - это мне доставит большое удовольствие, честное слово! Торговец лесом снова посмотрел на главного лесничего своим пронзительным пристальным взглядом; словно подумав о том, что еще не пришло время открыть такую важную тайну, он сказал: - Хорошо, я открою вам секрет, но только после ужина, когда мы будем сидеть вдвоем за стаканчиком вина, который поднимем за здоровье наших детей; и, если у нас появится способ найти средство, то… вы понимаете, дядюшка Гийом? Тогда мы сможем уладить все дела! Дядюшка Гийом посмотрел на него, поджав губы и кивая головой. Трудно было предположить, что он ответит на это таинственное предложение, как внезапно вошла растерянная Марианна. - О господин мэр! - воскликнула она, - какое несчастье! - Боже мой, что случилось, мадам Ватрен? - спросил мэр с заметным волнением. Что касается дядюшки Ватрена, то он знал свою жену и привык к ее манере говорить и поэтому выглядел менее взволнованным, чем его гость. - Что случилось? - снова спросил мэр. - Что произошло, мать? - в свою очередь поинтересовался Ватрен. - Дело в том, - ответила Марианна, - что мадемуазель Эфрозин почувствовала себя нездоровой! - Ну, это не страшно! - сказал мэр, который, видимо, так же хорошо знал свою дочь, как Гийом знал свою жену. жил - у меня не было жизни, потому что нельзя жить без души, ничего не любя, ничем не интересуясь, в бесконечно плохом настроении! Боже мой! Все, кто знают меня, скажут тебе об этом. С тех пор, как ты уехала, ни мой прекрасный лес, где я родился, ни большие дубы с их шелестящей листвой, ни буки с их серебряной корой, ничто не могло развеять моей тоски! Когда я выходил утром из дома, в щебете просыпающихся птиц, которые воспевали зарю божьего дня, я слышал твой голос! Вечером, когда я возвращался домой, я оставлял своих товарищей, которые шли дальше по тропинке, а сам углублялся в лес, и мне казалось, что какой-то белый призрак зовет меня, скользя между деревьев и указывая мне путь, и исчезает, по мере того как я приближаюсь к дому, и что он всё-таки ждет меня у дверей! С тех пор, как ты уехала, Катрин, не было ни одного утра, когда бы я не говорил товарищам: "Где же птицы, я не слышу, чтобы они пели, как раньше!", - и не было ни одного вечера, когда вместо того, чтобы вернуться раньше всех и быть веселым, бодрым и радостным, я приходил последним и был безразличным, грустным и усталым! - Дорогой Бернар! - прошептала Катрин, подставляя молодому человеку лоб для поцелуя. - Но с тех пор, как ты здесь, Катрин, - продолжал Бернар с тем юношеским пылом, который сопутствует первым волнениям крови и первым мечтам воображения, - с тех пор, как ты здесь, все изменилось! Снова запели птицы на деревьях и теперь я знаю, что милый моему сердцу призрак ждет меня там, под большими деревьями, и зовет меня покинуть тропинку и следовать за ним к дому… и на пороге этого дома… О! Да, я знаю, что я найду там не призрак любви, а счастливую действительность! - О! Мой дорогой Бернар, как я тебя люблю! - воскликнула Катрин. - Но потом… потом… - продолжал Бернар, нахмурив брови и хватаясь рукой за лоб, - но нет… я не хочу тебе об этом говорить! - Скажи мне все! Скажи мне все! Я хочу все знать! - - А потом, сегодня утром, Катрин, когда этот проклятый Матье принес мне письмо от Парижанина, письмо, где этот человек обращается к тебе, моя Катрин, к тебе, к которой я не смею обращаться иначе, как к Святой Деве, этот человек смеет обращаться к тебе, мой прекрасный лесной цветок, как к какой-нибудь городской красотке! Узнав об этом, я почувствовал такую боль, что решил, будто я умираю, и в то же время такое бешенство, что я сказал себе: "Пусть я умру, но перед тем, как умереть, я его убью!" - О, - ласково прошептала Катрин, - так вот почему ты по ехал на дорогу, ведущую в Гондревиль с заряженным ружьем, вместо того, чтобы спокойно ждать здесь твою Катрин! Так вот почему ты проскакал шесть лье за два с половиной часа, рискуя умереть от жары и усталости! Но ты был наказан: ты увидел твою Катрин на час позже, чем следовало! Правду говорят, что вместе с виновным страдает и невинный! Ревнивец! - О, да, ревнивец, ты правильно сказала! - прошептал Бер нар сквозь зубы, - ты не можешь себе представить, что такое ревность! - Могу, потому что однажды я тоже начала ревновать, - смеясь, возразила Катрин, - но сейчас я больше не ревную, будь спокоен! - Дело в том, видишь ли, - продолжал Бернар, сжав руку в кулак и поднося ее ко лбу, - если бы, к несчастью, злой рок распорядился бы так, чтобы ты не получила это письмо, или, получив его, ты бы не изменила свой путь… И если бы ты поехала через Вилльер-Котре и встретила этого фата… то… от одной этой мысли моя рука тянется к ружью и… - Замолчи! - воскликнула Катрин, испуганная выражением лица молодого человека и в то же время словно пораженная каким-то видением. - Замолчать! А почему я должен замолчать? - спросил молодой человек. - Там, посмотри, - прошептала Катрин ему на ухо, - он там, у двери! - Он! - воскликнул Бернар. - И что он делает здесь? - Тише! - сказала Катрин, сжимая руку молодого человека. - Твоя мать пригласила его вместе с мсье мэром и мадемуазель Эфрозин… Бернар, он твой гость! Действительно, на пороге возник молодой человек, одетый в изящный костюм для верховой езды и цветной галстук, в руке он держал хлыст. Увидев молодых людей, стоявших почти в объятиях друг друга, он, казалось, спрашивал себя, должен ли он уйти или остаться. Взгляды Бернара и вновь прибывшего встретились. Глаза молодого лесничего метали молнии. Парижанин инстинктивно понимал, что попал в логово зверя. - Извините, мсье Бернар, - пробормотал он, - но я искал… - Да, - сказал Бернар, - и в результате вы нашли то, что не искали? - Бернар! - тихо сказала Катрин. - Оставь! - сказал молодой лесничий, пытаясь освободиться от объятий Катрин. - Я должен сказать несколько слов мсье Шолле; если мы сейчас честно и откровенно поговорим, то все будет решено! - Бернар! - продолжала настаивать Катрин. - Будь терпеливым и хладнокровным! - Будь спокойна… но только дай мне сказать два слова этому господину… или, клянусь Богом, я скажу ему больше! - Да, но… - Успокойся же, прошу тебя! - И настойчивым движением Бернар подтолкнул Катрин к двери. Девушка поняла, что всякая попытка остановить его, всякая настойчивость с ее стороны только бы увеличили гнев возлюбленного. Поэтому она вышла из комнаты, умоляюще сложив руки и ограничившись мольбой во взгляде. Когда дверь на кухню, через которую вышла Катрин, закрылась, молодые люди остались наедине. Бернар проверил, хорошо ли захлопнулась дверь, и закрыл ее на засов. Затем он повернулся к Парижанину. - Итак, мсье, - сказал он, - я тоже кое-что искал, вернее, кое-кого, но мне повезло больше, чем вам, так как я нашел того, кого искал. Я искал вас, мсье Шолле! - Меня? - Да, вас! Молодой человек улыбнулся. Когда на него нападал мужчина, он вел себя так, как подобает мужчине. - Вы меня искали? - Да. - Но, как мне кажется, меня совершенно не трудно найти! - За исключением того момента, когда вы уезжаете рано утром в тюльбири, чтобы встретить парижский дилижанс по дороге, ведущей в Гондревиль! Молодой человек резко выпрямился и с гордой улыбкой ответил: - Я выезжаю из дома в тот час, который мне удобен, и я еду туда, куда мне хочется, мсье Бернар. Это никого не касается! - Вы абсолютно правы, мсье. Каждый свободен в своих действиях, но есть истина, которую вы, надеюсь, не будете оспаривать, так же как я бы не стал оспаривать, если бы она исходила от вас! - Какая? - То, что каждая собственность имеет хозяина! - Я с этим и не спорю, мсье Бернар! - В таком случае вы понимаете, мсье Шолле, что если я землевладелец, то поле, входящее в мою собственность, принадлежит мне; если я пастух, то мое стадо принадлежит мне, если я фермер, то ферма, на которой я живу, - тоже принадлежит мне. И если из леса появится кабан, чтобы опустошить мои поля, то я спрячусь в засаду и убью этого кабана; если появится волк и нападет на моих овец, то я застрелю этого волка; если лиса прокрадется на мою ферму, чтобы полакомиться моими курами, то я поставлю ей ловушку или размозжу ей голову ударом своего сапога! Если бы поле, овцы и куры не принадлежали мне, то я не имел бы на это права, но они мне принадлежат, и это меняет дело! Да, кстати, мсье Шолле, я имею честь вам сообщить, что даже без согласия родителей я хочу жениться на Катрин и что через две недели Катрин станет моей женой, моим благом, моей собственностью, в связи с чем я хочу сказать: "Горе тому кабану, который собирается опустошить мои поля! Горе тому волку, который пытается подобраться к моей овце! Горе той лисе, которая хочет полакомиться моими курами!" А теперь, если у вас есть какие-нибудь возражения, то выскажите мне их прямо сейчас. Я вас слушаю! - К сожалению, - ответил Парижанин, который, несмотря на всю свою храбрость, был рад выпутаться из затруднительного положения, - к сожалению, вы не единственный, кто меня слушает! - Не единственный? - Нет… Вы хотите, чтобы я ответил вам в присутствии женщины и священника? Бернар повернулся. Действительно, на пороге стояли аббат Грегуар и Катрин. - Нет, - сказал он, - вы правы. Ни слова! - Итак, до завтра? - спросил Шолле. - До завтра! Или до послезавтра! Я к вашим услугам в любое время, когда и где вам угодно! - Прекрасно! - Друг мой, - сказала Катрин, очень довольная приходом доброго аббата Грегуара, дающего ей возможность вмешаться во все происходящее, - вот наш дорогой аббат Грегуар, которого мы все так любим и которого я, со своей стороны, не видела уже восемнадцать месяцев! - Здравствуйте, дорогие дети! - сказал аббат. Молодые люди обменялись последними взглядами, в которых таился вызов, и Луи Шолле удалился, попрощавшись с Катрин и аббатом, в то время как Бернар с улыбкой на устах приблизился к аббату, чтобы поцеловать ему руку со словами: - Добро пожаловать, посланник мира! Добро пожаловать в дом, где все мечтают обрести душевный покой! Глава II. Аббат Грегуар
Даже в самой обыкновенной действительности случаются события, которые посылает Провидение. Появление аббата Грегуара в тот самый момент, когда молодые люди были почти готовы обменяться вызовом, было одним из таких событий. Для доброго аббата приход в Новый дом между обедней и вечерней, да притом, что он был в нем только один раз, был довольно длительной прогулкой. И поскольку ничто не предвещало присутствия аббата в столь ранний час, то Бернар, поцеловав его руку, с улыбкой спросил: - Для чего вы пришли сюда, господин аббат! - - Я? - Ну да, вы… Держу пари, что вы даже не подозреваете, для чего вы пришли, или, вернее, что вам предстоит сделать в этом доме! Аббат даже не попытался разгадать загадку, прозвучавшую в словах Бернара. - Человек предполагает, а Бог располагает, - сказал он. - Я полностью полагаюсь на его волю! - и добавил: - Честно говоря, я пришел с визитом к вашему отцу! - Вы его видели? - спросил юноша. - Нет еще, - ответил аббат. - Господин аббат, - снова сказал Бернар, нежно посмотрев на Катрин, - ваш приход всегда желателен в этом доме, но сегодня особенно! - Да, я догадываюсь, что это из-за приезда нашей дорогой малютки! - В какой-то степени из-за этого, дорогой аббат, но в гораздо большей степени по другой причине! - Ну, дорогие дети, - сказал аббат, ища глазами стул, - вы мне сейчас все расскажете! Бернар поспешно пододвинул священнику кресло. Он был таким усталым, что не стал долго себя упрашивать. - Послушайте, господин аббат, - сказал молодой лесничий, - я должен был бы произнести длинную речь, но я предпочитаю сказать все в двух словах. Мы с Катрин хотим пожениться. - О! О! И ты любишь Катрин, мой мальчик? - спросил аббат Грегуар. - Да, я уверен в этом! - И ты любишь Бернара, дитя моё? - Всем сердцем! - Но мне кажется, что эту тайну нужно сообщить взрослым, - заметил аббат. - Да, господин аббат, - сказал Бернар, - но вы друг моего отца, вы - исповедник моей матери, вы наш дорогой духовный пастырь… прошу вас, скажите об этом дядюшке Гийому, а он сообщит это матушке Марианне. Постарайтесь добиться для нас их согласия, - я думаю, что вам это будет несложно, - и вы увидите, как двое молодых людей станут счастливыми! Кстати, - добавил он, положив руку на плечо аббата, - дядюшка Гийом как раз выходит из своей комнаты. Вы знаете, какой редут вам предстоит взять, так что - в атаку! А мы с Катрин пока погуляем, благословляя вашу доброту… Пойдем, Катрин! И подобно птицам, радостные и веселые, они выпорхнули в дверь и скрылись в лесу. В этот момент дядюшка Гийом показался на лестничной площадке, и аббат Грегуар сделал ему приветственный жест рукой. - Я заметил вас издалека, когда вы еще шли сюда, - начал дядюшка Гийом, - и сказал себе: "Это аббат, клянусь Богом, это аббат!" Я просто не мог в это поверить! Какая удача, особенно в такой день! Держу пари, что вы пришли не из-за нас, а из-за Катрин! - Нет, вы ошибаетесь, так как я не знал о ее приезде! - Итак, вы тоже обрадовались, узнав, что она здесь, не так ли? Как она похорошела! Вы, надеюсь, останетесь пообедать? Да? Предупреждаю вас, господин аббат, что все, кто вошли в этот дом, уйдут отсюда только в два часа ночи! С этими словами дядюшка Гийом стал спускаться по лестнице, протягивая обе руки, аббату Грегуару. - Два часа ночи! - повторил аббат. - Но мне никогда не приходилось ложиться спать в такое время! - Ба! А как же ночные мессы, которые начинаются в полночь? - А как же я доберусь домой? - Мсье мэр довезет вас в своей коляске! Аббат покачал головой. - Хм! - сказал он. - Вы же знаете, что мы не очень ладим между собой. - Это ваша вина, - сказал Гийом. - То есть, как это моя? - спросил аббат, удивленный тем, что его старый друг столь несправедливо его обвиняет. - Да-да, потому что вы имели несчастье сказать в его присутствии: "Не сможешь взять ты никогда Что не тебе принадлежит!" - Ну что же, - сказал аббат, - несмотря на риск возвратиться домой поздно ночью пешком, я вовсе не хочу покинуть вас. Так как я сомневался, что быстро уйду отсюда, и предвидел, что могу задержаться, то попросил господина кюре заменить меня во время вечерни и при выносе Святых Даров! - Браво! Вы возвращаете мне хорошее настроение, аббат! - Тем лучше! - сказал аббат, беря его под руку. - Мне сей час очень нужно ваше хорошее настроение! - Почему? - удивленно спросил Гийом. - Потому что иногда вы бываете ворчуном! - Ну и..? - А сегодня… - Аббат остановился и внимательно посмотрел на Гийома. - Что? - спросил главный лесничий. - Сегодня у меня есть к вам две-три просьбы, дорогой друг! - Две или три просьбы? - Пусть сначала будут две, чтобы вас не испугать! - А за кого вы просите? - Да вы уже, наверно, знаете, дядюшка Гийом: каждый раз, когда я обращаюсь к вам с просьбой, это значит, что я протягиваю руку, чтобы сказать: "Дорогой мсье Ватрен, подайте, ради Христа"! - Ну, так в чем же дело на этот раз? - смеясь, спросил дядюшка Гийом. - Речь идет о старом Пьере! |
