- Я никогда не видал его и знаю его только понаслышке. И признаюсь, я всегда слышал, что он славный малый и храбрый вельможа. - Так вы действуете не по ненависти? - Помилуйте! Если б я сердился на барона Каноля, то пригласил бы его стреляться или резаться, а он такой добрый малый, что никогда не отказывается от подобных предложений. - Значит, я должен верить той причине, которую вы мне сказали? - По моему мнению, лучше вы ничего не можете сделать. - Хорошо! У вас письмо, которым доказывается неверность госпожи Лартиг? - Вот оно. Позвольте без упрека заметить, что я показываю его вам во второй раз. Старый дворянин издалека бросил печальный взгляд на тонкую бумагу, сквозь которую можно было видеть черные буквы. Юноша медленно развернул письмо. - Вы узнаете почерк? - Да. - Так пожалуйте мне бланк, я отдам письмо. - Сейчас. Еще один вопрос. - Говорите. Юноша спокойно сложил письмо и положил в карман. - Как вы достали эту записку? - Извольте, скажу. - Я слушаю. - Вы, вероятно, знаете, что расточительное управление герцога д'Эпернона наделало ему много хлопот в Гиенне! - Знаю. Дальше. - Вы также знаете, что страшно скаредное управление кардинала Мазарини наделало ему много хлопот в столице, в Париже! - Но какое нам дело до кардинала Мазарини и до герцога д'Эпернона? - Погодите. Из этих противоположных управлений вышло что-то, очень похожее на общую войну, в которой каждый принимает участие. Теперь Мазарини воюет за королеву, герцог д'Эпернон за короля, коадъютор за Бофора, Бофор за госпожу Монбазон, Ларошфуко за герцогиню де Лонгвиль, герцог Орлеанский за девицу Сойон, Парламент за народ, наконец, принца Конде, воевавшего за Францию, посадили в тюрьму. А я ничего не выиграл бы, если б сражался за королеву, короля, коадъютора, Бофора, или за госпожу Монбазон, Лонгвиль и Сойон, или за народ и за Францию, поэтому мне пришло в голову не примыкать ни к одной из этих партий, а следовать за той, к которой почувствую минутное влечение. Стало быть, моя задача все делать кстати. Что скажете вы об этой моей идее? - Она замысловата. - Поэтому я собрал армию. Извольте взглянуть, она стоит на берегах Дордони. - Пять человек! .. Не худо! - У меня одним человеком больше, чем у вас, стало быть, вам неприлично презирать мою армию. - Уж очень плохо одета она, - сказал синий плащ, бывший в дурном расположении духа и потому готовый все бранить. - Правда, - продолжал юноша, - они очень похожи на товарищей Фальстафа… Фальстаф, английский джентльмен, мой приятель… Но сегодня вечером я одену их в новое платье, и если вы встретите их завтра, то увидите, что они действительно красавцы. - Мне нет дела до ваших людей, вернемся к вам. - Извольте. Ведя войну собственно для себя, мы встретили сборщика податей, который переезжал из села в село для наполнения кошелька его королевского величества; пока ему следовало еще собирать деньги, мы верно охраняли его; и признаюсь, видя его толстейший кошель, я хотел пристать к партии короля. Но события чертовски запутали дело: общая ненависть к кардиналу Мазарини, жалобы со всех сторон на герцога д'Эпернона заставили нас одуматься. Мы подумали, что много, очень много хорошего в партии принцев и прилепились к ней всей душой. Сборщик кончал поручение, ему данное, в этом маленьком уединенном домике, который вы видите вон там между тополями и дубами. - В доме Наноны! - прошептал синий плащ. - Да, вижу. - Мы дождались его выхода, пошли за ним, как в первые пять дней, переправились вместе с ним через Дордонь недалеко от Сен-Мишели, и когда мы выехали на середину реки, я сообщил о перемене наших политических мнений и просил его, с возможною учтивостью, отдать нам собранные им деньги. Поверите ли, милостивый государь, он отказал нам. Товарищи мои принялись обыскивать его, он кричал, как сумасшедший. Помощник мой, человек чрезвычайно находчивый, - вот он там, в красном плаще, держит мою лошадь, - заметил, что вода, не пропуская воздуха, не пропускает также и звуков. Эту физическую аксиому я понял, потому что я медик, и похвалил ее. Тогда тот, кто подал нам благой совет, опустил голову сборщика в воду не более как на один фут. Действительно, сборщик перестал кричать, или, лучше сказать, мы уже не слыхали его криков. Мы могли именем принцев взять у него все деньги и всю его переписку. Я отдал деньги моим солдатам, которые, как вы справедливо заметили, крайне нуждались в новых мундирах, а себе оставил письма, между прочими и это. Кажется, почтенный сборщик служил любовным послом у госпожи Лартиг. - Правда, - прошептал синий плащ, - если не ошибаюсь, он был предан Наноне. А что же случилось с подлецом? - Вы увидите, что мы прекрасно сделали, погрузив его в воду, этого подлеца, как вы его называете. Иначе он поднял бы на нас весь мир. Представьте себе, когда мы вытащили его из реки, он уже умер от злости, хотя лежал в воде не более четверти часа. - И вы опять опустили его туда же? - Именно так. - Но если вы его утопили, то… - Я не говорил, что мы его утопили. - Не станем спорить о словах… Если посол умер… - Это другое дело: он точно умер… - Значит, Каноль ничего не знает и, само собою разумеется, не придет на свидание. - Позвольте, я веду войну с державами, а не с частными людьми. Каноль получил копию записки, которая к нему следовала. Я только подумал, что автограф может иметь цену, и потому приберег его. - Что подумает он, когда увидит незнакомую руку? - Что особа, приглашающая его на свидание, для предосторожности поручила кому-нибудь другому написать эту записку. Незнакомец с удивлением взглянул на Ковиньяка. Он удивлялся его бесстыдству и находчивости. Он пытался напугать бесстрашного рыцаря: - Стало быть, вы никогда не думаете о местном правительстве, о следствии? - О следствии? - повторил юноша с хохотом. - О! Герцогу д'Эпернону некогда заниматься следствиями, притом, я уже сказал вам, что сделал все это с намерением угодить ему. Он был бы очень неблагодарен, если бы вздумал идти против меня. - Тут не все для меня ясно, - сказал синий плащ с иронией. - Как! Вы сами сознаетесь, что перешли на сторону принцев, а вам пришла в голову странная мысль угождать герцогу д'Эпернону. - Это, однако ж, очень просто: бумаги, захваченные мною у сборщика податей, показали мне всю чистоту намерений королевской партии, король совершенно оправдан в глазах моих, и герцог д'Эпернон тысячу раз правее всех своих подчиненных. На стороне королевской партии справедливость. Я тотчас перешел на правую сторону. - Вот разбойник! Я велю повесить его, если он попадется в мои руки! - прошептал старик, крутя седые усы. - Что вы говорите? - спросил Ковиньяк, мигая под маскою. - Ничего… Еще один вопрос. Что вы сделаете из бланка, который требуете? - Я и сам еще не знаю. Я прошу бланк потому, что это вещь самая удобная, самая поместительная, самая эластичная; может быть, сберегу его для важнейшего случая; может быть, истрачу его для какой-нибудь прихоти. Может быть, я сам представлю вам его в конце этой недели. Может быть, он дойдет до вас через три или четыре месяца с дюжиною передаточных надписей, как вексель, пущенный в оборот. Во всяком случае, будьте спокойны, я не употреблю его на дела, от которых мы, вы или я, могли бы покраснеть. Ведь я все-таки дворянин. - Вы дворянин? - Да, сударь, и даже из старинных. - Так я велю колесовать его, - прошептал синий плащ, - вот к чему послужит его бланк. - Что же? Угодно ли вам дать мне бланк? - спросил Ковиньяк. - Надобно дать. - Я вас не принуждаю, извольте понять хорошенько. Я только предлагаю вам обмен. Оставьте, если угодно, вашу бумагу у себя, так я не отдам вам письма. - Где письмо? - А где же бланк? Одною рукою он подал письмо, а другою взвел курок у пистолета. - Оставьте пистолет, - сказал незнакомец, раскрывая плащ, - видите, у меня тоже пистолеты наготове. Будем вести дело начистоту: вот бланк. - Вот вам письмо. Они честно поменялись бумагами. Молча и внимательно каждый рассмотрел полученный документ. - Куда вы теперь поедете? - спросил Ковиньяк. - Мне нужно на правый берег. - А мне на левый, - отвечал Ковиньяк. - Как же нам быть? Мои люди на том берегу, куда вы едете, а ваши на том, куда я отправляюсь. - Что ж? Дело очень просто: пришлите мне моих людей в вашей лодке, а я пришлю вам ваших людей в моей. - У вас быстрый и изобретательный ум. - Я родился полководцем, - сказал Ковиньяк. - Вы уже полководец. - Да, правда, я и забыл о своей армии. Незнакомец приказал изонскому перевозчику направляться к противоположному берегу, к рощице, которая тянулась до самой дороги. Ковиньяк, ждавший, может быть, измены, приподнялся и следил за стариком глазами, держа пистолет в руке и готовясь выстрелить при малейшем подозрительном движении синего плаща. Но старик не удостоил даже заметить эту недоверчивость, с настоящею или притворною беспечностью повернулся к юноше спиною, начал читать письмо и скоро совершенно предался чтению. - Не забудьте часа свидания! - закричал Ковиньяк. - Сегодня вечером, в восемь часов. Незнакомец не отвечал, казалось, даже не слыхал слов Ковиньяка. - Ах, - сказал Ковиньяк вполголоса, поглаживая дуло пистолета, если бы я хотел, то мог бы освободить наследство Гиеннского губернатора и прекратить междоусобную войну! Но если герцог д'Эпернон погибнет, к чему послужит мне его бланк? Если прекратятся междоусобицы, чем стану я жить? Ах! Иногда мне кажется, что я схожу с ума! Да здравствует герцог д'Эпернон и междоусобная война! Ну, лодочник, за весла и греби хорошенько: не надобно заставлять вельможу ждать его свиты. Через минуту Ковиньяк пристал к левому берегу Дордони, в то время как синий плащ отправлял Фергюзона и его товарищей в лодке изонского перевозчика. Ковиньяк не хотел показаться неаккуратным и приказал своему лодочнику перевезти свиту незнакомца на правый берег. Оба отряда встретились на середине реки и учтиво обменялись поклонами, потом приехали к тем пунктам, где их ждали. Тут синий плащ отправился в рощу, которая тянулась от берега к большой дороге, а Ковиньяк, предводительствуя своему отряду, поехал к Изону. III
Через полчаса после этой сцены то же окно гостиницы, которое прежде захлопнулось так шумно, осторожно отворилось. Из него выглянул молодой человек, посмотрел направо и налево. Ему было лет шестнадцать или восемнадцать, он был одет в черное платье с широкими манжетками по тогдашней моде. Его маленькая и пухленькая рука нетерпеливо сжимала замшевые перчатки, шитые по швам, светло-серая шляпа с длинным голубым пером прикрывала его длинные золотистые волосы, красиво обвивавшие овальное лицо, чрезвычайно белое, с розовыми губками и черными бровями. Но вся эта прелесть, по которой юношу можно было считать первым красавцем, теперь исчезла под тенью дурного расположения духа. Оно происходило, вероятно, от бесполезного ожидания, потому что юноша жадными глазами осматривал дорогу, уже покрывавшуюся вечерним сумраком. От нетерпения он бил перчатками по левой руке. Услышав этот шум, Бискарро, все еще щипавший куропаток, поднял голову, снял фуражку и спросил: - В котором часу угодно вам ужинать? Все готово, жду только вашего приказания. - Вы знаете, что я один не стану ужинать и жду товарища. Когда увидите его, можете подавать кушанье. - Ах, милостивый государь, - сказал Бискарро, - не хочу порицать вашего товарища, он может приехать и не приехать, как ему угодно, но, все-таки, заставлять ждать себя - предурная привычка. - Но у него нет этой привычки, и я удивляюсь, что он так долго не едет. - А я более нежели удивляюсь, я огорчаюсь его промедлением: жаркое пережарится. - Так снимите его с вертела. - Тогда оно остынет. - Изжарьте новую куропатку. - Она не дожарится. - В таком случае, друг мой, делайте, что вам угодно, - сказал молодой человек, невольно улыбаясь при виде отчаяния трактирщика. - Предоставляю решение вопроса вашей опытности и мудрости. - Никакая мудрость в свете, - ответил трактирщик, - не может придать вкуса подогретому обеду. Высказав эту великую и неоспоримую истину, которую лет через двадцать спустя Буало переложил в стихи, Бискарро вошел в дом, печально покачивая головою. И молодой человек, стараясь обмануть свое нетерпение, начал ходить по комнате, но услышав вдалеке топот лошадей, живо подбежал к окну. - Наконец, вот он! - закричал юноша. Действительно, за рощицей, где пел соловей, которого вовсе не слушал юноша, занятый своими мыслями, показалась голова всадника, но, к величайшему удивлению молодого человека, всадник не выехал на большую дорогу, а поворотил направо, въехал в рощу и скоро шляпа его исчезла. Это показывало, что он сошел с лошади. Через минуту наблюдатель заметил сквозь ветви, осторожно раздвинутые, серый кафтан и отблеск лучей заходящего солнца на дуле ружья. Юноша стоял у окна в раздумье. Всадник, спрятавшийся в роще, очевидно, не его товарищ; нетерпение, выражавшееся на лице его, заменилось любопытством. Скоро другая шляпа показалась на повороте дороги. Молодой человек спрятался за окно. Второй гость, тоже в сером кафтане и с мушкетом, сказал первому несколько слов, которых не мог расслышать наш юноша. Получив какие-то сведения, он поехал в рощу, на другую сторону дороги, спрятался за утес и ждал. С высоты, из окна, юноша мог видеть шляпу через утес. Возле шляпы блистала светлая точка: то был конец дула мушкета. Неопределенное чувство страха овладело юношей, он смотрел на эту сцену, стараясь все более и более спрятаться. - Ах, - сказал он, - уж не против ли меня и моих тысячи луидоров составился этот заговор? Нет! Не может быть! Если Ришон приедет и мне можно будет отправиться в дорогу сегодня вечером, то я поеду в Либурн, а не в Кюбзак и, стало быть, не в ту сторону, где прячутся эти люди. Если бы здесь был мой старый и верный Помпей, он мог бы дать мне совет. Но вот еще два человека, они едут к двум первым. Ой! Да это настоящая засада! Юноша еще отодвинулся на шаг от окна. Действительно, в эту минуту на дороге показались еще два всадника, на этот раз только один из них был в сером кафтане. Другой ехал на богатом черном коне, завернувшись в плащ, в шляпе, обшитой галуном и украшенной белым пером. Из-под плаща его, развеваемого вечерним ветром, блестело богатое шитье на камзоле. Солнце как будто нарочно не заходило и освещало эту сцену. Лучи его, вырвавшись из черных туч, вдруг осветили окна домика, стоявшего шагах в ста от реки. Без этого юноша не заметил бы его, потому что домик был прикрыт густыми ветвями деревьев. Усиление света показало, что взгляды шпионов постоянно обращались или ко въезду в селение, или к домику с блестящими стеклами. Серые кафтаны оказывали особенное уважение белому перу и, разговаривая с ним, снимали шляпы. Одно из освещенных окон растворилось, показалась дама, выглянула, как бы сама ожидала кого-то, и тотчас исчезла, боясь, чтобы ее не заметили. Когда она скрылась, солнце опустилось за гору, и нижний этаж гостиницы погрузился в темноту. Для умного человека во всей этой сцене было много указаний, а на этих указаниях можно было построить много догадок, весьма вероятных. Вероятно, что эти вооруженные люди присматривают за домиком, в котором показывалась дама. Еще вероятнее, что дама и эти люди ждут одного и того же человека, но с разными намерениями. Также вероятно, что ожидаемый гость должен проехать через село и, стало быть, мимо гостиницы, которая стоит на самой дороге. Наконец, вероятно, что человек с белым пером - начальник серых кафтанов. По усердию, с которым он приподнимался на стременах, можно было догадаться, что он ревнив и сторожит добычу собственно для себя. В ту минуту, как наш юноша думал об этом, дверь отворилась и вошел Бискарро. - Любезный хозяин, - сказал юноша, не дав времени трактирщику выговорить слова, - пожалуйте сюда и скажите мне, если только можете отвечать на вопрос: кому принадлежит домик, который белеет там, между тополями? Трактирщик посмотрел по направлению указательного пальца юноши и почесал затылок. - Эх, он принадлежит то одному, то другому, - сказал он с улыбкою, стараясь придать ей как можно больше выразительности. - Он может принадлежать даже вам, если вы ищете уединения по какой-нибудь причине, если захотите спрятаться там сами или если просто захотите спрятать там кого-нибудь. Юноша покраснел. - Но теперь, - спросил он, - кто живет там? - Молодая дама. Она называется вдовою, но тень ее первого мужа, а иногда тень второго мужа приходит навещать ее. Только надобно сообщить вам одно замечание: должно быть, обе тени сговариваются о днях посещения, потому что никогда не сталкиваются. - А давно ли, - спросил юноша с улыбкой, - прелестная вдова живет в домике, в котором могут являться привидения? |
