Кто мог склонить короля к такому решению? Мы сейчас это увидим. Из-за войны Франции с Пьемонтом г-жу де Фаржи, чье присутствие в Мадриде больше не требовалось, отозвали в Париж, доставив тем самым королеве Анне большое удовольствие. Увидев ее, королева вскрикнула от радости. - Я вижу, - произнесла г-жа де Фаржи с улыбкой, - что мой отъезд не помешал мне остаться в милости у вашего величества. - Напротив, любезная подруга, - ответила королева, - ваше отсутствие позволило мне оценить вашу верность, и никогда еще я не нуждалась в вас сильнее, чем сегодня вечером. - Значит, мой приезд кстати, но скажите, что происходит и зачем вам потребовалась ваша покорная служанка? Королева поведала г-же де Фаржи об отъезде короля, возвращении Гастона и сделке, которая за этим последовала. - Неужели ваше величество доверяет своему деверю? - спросила г-жа де Фаржи. - Нисколько; он сделал мне предложение лишь для того, чтобы усыпить мои подозрения и заставить меня ждать. - Значит, король чувствует себя хуже? - Он страдает душевно, а не физически. - Моральный дух для короля - это главное; вам это известно, сударыня. - Что же делать? - спросила королева. Затем, понизив голос, она продолжала: - Знаете, дорогая, астрологи утверждают, что король не переживет знака Рака. - Конечно, - произнесла г-жа де Фаржи, - я же предлагала вашему величеству одно средство. Королева покраснела и сказала: - Вы прекрасно понимаете, что я не могу его принять. - Жаль, это лучшее средство; и вот вам доказательство - я того же мнения, что и король Испании Филипп Четвертый. - Боже мой! - Значит, вы предпочитаете верить слову этого человека, который еще ни разу не сдержал своего обещания. Королева некоторое время хранила молчание. - Предположим, - сказала она, пряча лицо на груди своей наперсницы, - предположим, что я соглашусь на средство, которое вы предлагаете; не следует ли пойти на это в крайнем случае, а пока испробовать другие способы? - Дорогая госпожа, - сказала подруга Анны Австрийской и, пользуясь растерянностью королевы, обняла ее за шею, - не позволите ли рассказать вам одну легенду времен короля Генриха Второго, связанную с королевой Екатериной Медичи? - Говорите, дорогая, - ответила королева, опуская голову на плечо сирены и опрометчиво позволяя себе слушать ее голос. - Так вот! Предание гласит, что у королевы Екатерины Медичи, которая приехала во Францию в возрасте четырнадцати лет и сразу же вышла замуж за молодого короля Генриха Второго, в течение одиннадцати лет, как и у вашего величества, не было детей. - Я вышла замуж четырнадцать лет тому назад! - воскликнула королева. - Другими словами, - продолжала г-жа де Фаржи с улыбкой, - свадьба вашего величества состоялась в тысяча шестьсот шестнадцатом году, хотя брак фактически начался только в тысяча шестьсот девятнадцатом. - Это так, - ответила королева, - но, по-моему, Генрих Второй не был настолько холоден, как король Людовик Тринадцатый. - Он не испытывал отвращения к женшинам, но это не распространялось на его жену. - Вы полагаете, что король чувствует ко мне отвращение, Фаржи? - спросила королева. - Клянусь чревом Господним, как говаривал его отец-король, что по отношению к вашему величеству он слишком прихотлив! Королева приняла гордый вид, уязвленная этим замечанием; г-жа де Фаржи посмотрела на нее и продолжала: - Где еще он найдет такие глаза, такой рот, такие волосы и такую кожу? (При этом она погладила стройную шею королевы). Нет, нет, сударыня, вы прекраснее всех на свете; к несчастью, Екатерина Медичи не обладала вашими достоинствами - у нее была холодная и липкая кожа, как у змеи. - Что вы такое говорите, дорогая?! - Правду; и вот, молодой король возопил, что ему прислали не цветок из сада Питти, а какого-то червяка из гробницы Медичи. - Замолчи, Фаржи! От твоего рассказа у меня по коже пошли мурашки. - Ну, и кто же, милая королева, смог излечить короля Генриха Второго от отвращения к собственной жене? Та самая Диана де Пуатье, которая, если бы король умер бездетным, оказалась бы во власти другого герцога Орлеанского, стоившего немногим больше вашего. - К чему ты клонишь? - А к тому, что если бы король влюбился в женщину, способную к самопожертвованию, то благодаря его религиозным чувствам с помощью Бувара она вернула бы супруга вашему величеству, и тогда… - Что же? - Тогда герцог Орлеанский оказался бы в зависимости от нас, а не мы от него. - Ах, моя бедная Фаржи, - сказала королева, - король Генрих Второй был мужчиной. - Но разве король Людовик Тринадцатый не… Королева лишь вздохнула в ответ. - И потом, - заметила она, - где ты найдешь такую преданную женщину? - Я уже ее нашла, - отвечала Фаржи. - И она красивее, чем… Королева осеклась в порыве сомнения и досады. - Красивее, чем вы, моя королева, нет, это невозможно! Вы - роза, сударыня, а она - лишь бутон; поэтому родные и знакомые зовут ее просто Аврора. - И это чудо из хорошей семьи? - спросила королева. - Из прекрасной, мадам; это дочь господина де Отфора. - Вы утверждаете, что девушка мне предана? - Она готова отдать за ваше величество жизнь, а возможно, и нечто большее, - отвечала Фаржи. - Значит, ее уже оповестили о том, какую роль она должна сыграть? - Да. - И она согласилась на это со смирением? - Скорее с восторгом. - А при чем тут Бувар? - Бувар убедит короля, вашего супруга, в том, что он страдает от воздержания. - Человека, которому он очищает желудок и пускает кровь по двести раз в год, - это будет непросто! - Бувар берется это сделать. - Значит, все уже улажено? - Не хватает только вашего согласия. - Однако мне следует, по крайней мере, увидеть эту восхитительную Аврору, познакомиться с ней и расспросить ее! - Нет ничего проще, мадам, она здесь! - Как, здесь? - В комнате, где жила мадемуазель де Лотрек, которую похитил у нас господин де Ришелье, как только король начал за ней ухаживать. Но кардинал нам больше не помешает. - И она там? - Да, мадам. Королева посмотрела на Фаржи, и в ее глазах промелькнуло легкое раздражение. - Вы приехали только сегодня и уже успели столько сделать? Поистине, вы не теряли времени напрасно, моя дорогая. - Я приехала три дня назад, мадам, но решила, что лучше встретиться с вашим величеством, когда все будет готово. - И теперь все готово? - Да, мадам. Если вашему величеству угодно прибегнуть к первому средству, которое я предложила, можно отказаться от этого. - Нет, нет, - поспешно ответила королева, - пригласите вашу юную подругу. - Точнее вашу преданную служанку, мадам. - Пригласите ее. Госпожа де Фаржи направилась к двери, расположенной в глубине комнаты, и открыла ее. - Входите, Генриетта, - сказала она, - наша дорогая королева согласна, чтобы вы засвидетельствовали ей свое почтение. Девушка вскрикнула от радости и устремилась в комнату. Увидев ее, королева не смогла удержаться от восхищенного и удивленного возгласа. - Вы полагаете, что она достаточно красива, мадам? - спросила Фаржи. - Возможно, даже слишком! - ответила королева. XXIII. ЗАПИСКА И ЩИПЦЫ
В самом деле, мадемуазель Генриетта де Отфор была удивительно красива. Как сказала г-жа де Фаржи, ее называли Авророй. Девушку обнаружил Вотье во время своей поездки в Перигор, и ему пришло в голову, что Людовик, этот болезненный король-призрак, из которого выпустили почти всю кровь, может влюбиться в нее не на шутку. Он же все устроил, убедившись, что никто из родственников или воздыхателей Авроры не воспротивится акту ее самопожертвования; однако по совету королевы Марии Медичи Вотье дождался приезда г-жи де Фаржи, полагая, что только она сможет поднести королеве эту горькую чашу, предварительно смазав ее медом. Мы видели, с каким трудом королева проглотила то, что ей предложили. Однако, когда прекрасная Аврора, простирая руки, бросилась к ногам Анны Австрийской с криком: "Ради вас я готова на все, на все, моя королева!", та увидела, что этот нежный голос не способен лгать, и благосклонно помогла девушке подняться. Оставалось только представить Людовику XIII преданную красавицу и обставить все так, чтобы он был очарован. Королевы объявили, что, поскольку король находится в Фонтенбло, они отправятся туда, чтобы причаститься на Страстной неделе вместе с ним. На следующий день король присутствовал на обедне в дворцовой часовне, куда были приглашены все гости. В нескольких шагах от Людовика молилась девушка, стоявшая на коленях. В короле взыграл рыцарский дух. Устыдившись, что незнакомка преклонила колени на голом полу, в то время как он сам опирается на подушку, Людовик XIII подозвал пажа и попросил отнести девушке свою подушку. Мадемуазель де Отфор покраснела; сочтя, что неприлично подкладывать под колени подушку, которой касался сам король, Генриетта встала, поклонилась его величеству и почтительно положила подушку на стул - при этом она сохраняла достоинство, присущее знатным южанкам, пылким и целомудренным одновременно. Подобное изъявление благодарности тронуло короля. Лишь раз в жизни Людовик XIII позволил себе увлечься - это случилось во время одной из его поездок, в маленьком городке, где короля пригласили на бал и он принял приглашение. Под конец вечера одна из танцующих, которую звали Катен Го, встала на стул, чтобы взять из деревянного подсвечника сальный огарок. Девушка сделала это с такой грацией, что король тотчас же в нее влюбился и, покидая город, пожаловал ей тридцать тысяч ливров за добродетель. Однако он не рассказывал, подвергалась ли добродетель Катен Го нападению с его стороны и каким образом девушка защищалась, удостоившись награды в тридцать тысяч ливров. Любовь к прекрасной Генриетте поразила короля столь же внезапно, как в случае с целомудренной Катен Го! В тот же день, ко всеобщему удивлению, образ жизни короля резко изменился. Вместо того чтобы сидеть взаперти, Людовик XIII совершил прогулку в экипаже, разъезжая по самым людным уголкам парка; вечером, впервые после отъезда мадемуазель де Лотрек, он явился к королевам и провел вечер с прекрасной Генриеттой, осведомившись на прощание, придет ли она завтра. На следующий день король послал к Буароберу гонца с наказом срочно прибыть в Фонтенбло. Буаробер, очень удивившись, поспешил к королю; его изумление усилилось, когда Людовик, отозвав поэта в сторону, указал ему на мадемуазель де Отфор и сказал, что надо сочинить этой красавице стихи. Буароберу не пришлось долго ломать голову - имя девушки подсказало ему тему поэтического послания. В этих стихах Людовик XIII устами бога Аполлона умолял Аврору не вставать утром так рано и не исчезать так внезапно. Он преследовал девушку в колеснице, запряженной четверкой лошадей, но никак не мог ее догнать - когда он протягивал руку, чтобы ее схватить, она пропадала из вида. Король прочел стихи и одобрил их, за исключением одного места. - Звучит хорошо, Лё Буа, - сказал он, - но следует вычеркнуть слово "желания". - Почему же, ваше величество? - Да потому, что я ничего не желаю. На это было нечего возразить. Буаробер убрал слово "желания", и этим все было сказано. Людовик XIII причастился на Страстной неделе, и его духовник Сюффрен, узнав о происходящем, заверил короля, что он может изменить жене, не опасаясь Божьего гнева; однако король ответил, что опасаться тут нечего, ибо он любит мадемуазель де Отфор, не питая относительно нее дурных намерений. Это отнюдь не устраивало интриганку Фаржи и ее сообщников - они жаждали именно дурных намерений. Оставалось только одно средство - вызвать у короля ревность. На помощь призвали некоего г-на д'Эквийи. Вассе, с которым мадемуазель де Отфор в свое время собиралась обручиться. Этот человек прибыл в Фонтенбло, легко поддавшись на уговоры, тем более что г-жа де Фаржи, желавшая, чтобы он стал орудием ревности, не сводила с него глаз. Действительно, г-н д'Эквийи согласился сыграть свою прежнюю роль жениха. Король удивился и, расспросив мадемуазель де Отфор, узнал о намерениях обоих семейств. Людовик XIII начал ревновать; теперь предстояло решить, как использовать его ревность в своих целях. Госпожа де Фаржи быстро додумалась до этого. Однажды вечером карлице Гретхен, которую король не выносил, поручили передать мадемуазель де Отфор запечатанное письмо, да так неловко, чтобы Людовик XIII это заметил. Король, разумеется, пожелает узнать, от кого эта записка. Остальное касалось только королевы и мадемуазель де Отфор. Вечером ее величество королева Анна сидела в небольшом кругу своих приближенных. Мадемуазель де Отфор была в роскошном туалете - королева соблаговолила лично ее одеть. На Генриетте было белое платье с очень глубоким вырезом, но ее руки казались еще более белоснежными, и ослепительные плечи притягивали губы сильнее магнита. Король время от времени поглядывал на эти руки и плечи, только и всего. Зато Фаржи пожирала их взглядом. - Ах, государь, - прошептала она на ухо королю, - если бы я была мужчина… Людовик XIII нахмурился. В тот же миг крошка Гретхен проползла на четвереньках между его ногами. Король решил, что это его любимая собачка Гризетта, и дал ей пинка. Карлица закричала, как будто король наступил ей на руку. Его величество поднялся; Гретхен воспользовалась этим, чтобы неловко, как ее просили, вложить письмо в руку мадемуазель де Отфор. Эта уловка не ускользнула от взора короля. - Карлица передала вам письмо? - осведомился он. - Вы полагаете, государь? - Я в этом уверен. Последовала небольшая пауза. - От кого оно? - спросил король. - Мне это неизвестно, - ответила мадемуазель де Отфор. - Прочтите, чтобы узнать. - Позже, ваше величество! - Почему позже? - Мне не к спеху. - Зато я спешу. - Мне кажется, я вольна получать письма от кого угодно. - Нет. - Как нет! - Потому что… - Почему же? - Потому… потому что… я вас люблю! - Полно, вы меня любите! - воскликнула мадемуазель де Отфор со смехом. - Да. - Но что скажет ее величество королева? - Ее величество королева утверждает, что я никого не люблю; она убедится, что я способен любить. - Браво, государь! - вскричала королева, - на вашем месте я бы поинтересовалась, кто пишет этой девочке. - Мне очень жаль, - произнесла Генриетта де Отфор, вставая, - но король этого не узнает. - А это мы сейчас увидим, - сказал король и тоже поднялся. Мадемуазель де Отфор отскочила в сторону. Позади нее была дверь будуара королевы, и девушка проскользнула туда. Людовик XIII последовал за ней. Королева побежала за королем, раззадоривая его. - Береги карманы, Генриетта, - произнесла она. В самом деле, король протянул руки, собираясь обыскать девушку. Зная о целомудрии короля, Генриетта вынула из кармана записку и спрятала ее на груди со словами: - А теперь попробуйте ее достать, ваше величество. Король остановился в нерешительности; у него опустились руки. - Да берите же, государь, - воскликнула королева, умирая от смеха при виде замешательства мужа. Чтобы лишить Генриетту способности сопротивляться, она схватила ее за руки, завела их за спину мадемуазель де Отфор и стала держать, повторяя: - Да берите же, государь, берите. Людовик огляделся, заметил в сахарнице серебряные щипцы, взял их и стыдливо, не касаясь тела девушки, достал письмо. Королева, не ожидавшая подобной развязки, выпустила руки мадемуазель де Отфор и прошептала: - Теперь я определенно вижу, что у нас в запасе только одно средство, предложенное Фаржи. Письмо было от матери мадемуазель де Отфор. Король, смутившись, вернул Генриетте письмо. Затем все трое вернулись в гостиную, испытывая разные чувства. | 
