Кабанис собственноручно готовит наркотик, его передают Гектору ночью того дня, когда Гектор должен быть расстрелян. Тюремный врач Консьержери констатирует его смерть. В три часа ночи мадемуазель де Ля Клеменсьер приезжает в почтовой карете к дверям тюрьмы и предъявляет записку Людовика XVIII. Приказ короля выполнен, мадемуазель де Ля Клеменсьер отдают труп, она уезжает в Бретань. По дороге она дает Гектору противоядие, и он приходит в себя на руках женщины, которую полюбил двенадцать лет назад, которую все еще любит, но которую не надеялся вновь увидеть. А. Дюма[6] Вполне возможно, что во время одного из кратких приездов Дюма в Париж, например в двадцатых числах сентября, когда он должен был присутствовать на репетициях своей драмы "Совесть", которую ставили в "Одеоне", Поль Даллоз приходил в дом номер 79 на бульваре Мальзерб - последнее пристанище Дюма в столице. Директор газеты и автор "романов с продолжением" обсудили условия публикации и сроки. На следующий день Дюма подписал письмо-договор, на котором, по обыкновению, не было даты. Он обязывался передать "Гран Монитёр юниверсель" первую из шести частей романа, который будет написан специально для этой газеты (тогда роман назывался "Гектор де Сент-Эрмин"), таким образом, чтобы ежедневную публикацию можно было начать 1 января 1869 года. Даллоз имел право по своему усмотрению приостанавливать публикацию, но, по его мнению, лучше было бы печатать роман ежедневно. Оплата была оговорена в размере 40 сантимов за строку. По окончании публикации все права на роман, recto et folio, переходили к автору, однако издатели [братья Мишель Леви] имели право выпустить роман отдельной книгой не ранее чем через два месяца после его окончания публикаций в "Монитёре". "Молю Бога, чтобы Он хранил Вас", - пишет Дюма в заключение. В начале ноября 1868 года писатель снова вернулся в Париж, в свой рабочий кабинет, который Матильда Шоу описывает так: "В своем рабочем кабинете он устроил спальню и собрал там все, что напоминало о его семье и друзьях: портрет сына, фигурку мулатки, акварели - подарок Вильгельма III Голландского, с которым Дюма был дружен, когда тот был принцем-наследником, и очень большую и очень красивую коллекцию старинного оружия". Здесь его настигла старость. Ему часто нездоровится, и он не встает с огромной низкой постели, напротив которой висит прекрасный портрет его сына кисти Луи Буланже. У Дюма еще хватало сил смотреть в будущее, когда, с пером в руке или диктуя, он погружался в прошлое - недавнее прошлое, и вспоминал события, в которых он участвовал, будучи ребенком. Он начал роман "Гектор де Сент-Эрмин", не зная, что это - его последнее произведение. Продолжение завтра или скоро (или никогда) Если проследить регулярность публикаций отдельных глав романа, мы заметим, что первая часть, состоявшая из двадцати двух глав, выходила на страницах "Монитора" с 1 января по 9 февраля без перерывов. Продолжение выходило каждый день, кроме понедельника, когда газета печатала другой роман. По традиции "роман с продолжением" печатали в подвале на первой и второй страницах газеты (кроме 9 и 17 января), а с 21 января - только на первой, за исключением последней главы, которая снова заняла две страницы. Второй том (или вторая часть первого, как было указано в газете по окончании публикации), состоявший из двадцати шести глав, выходил далеко не так регулярно. Сделав традиционный перерыв в несколько дней, его начали печатать 16 февраля, и до 23 числа того же месяца он выходил с прежней частотой. Затем публикация шла с перерывами от нескольких дней (с 24 февраля по 1 марта, 30 марта, 4 и 6 апреля, 4, 5, 18, 22, 23, 26 и 28 мая) до трех недель (с 8 по 28 апреля). Последняя глава вышла 5 июня. Какие выводы можно сделать из этих отрывочных наблюдений? Возможно, Дюма передал весь первый том (или первую часть первого тома) Полю Даллозу до 1 января 1869 года, то есть до начала публикации, а затем писал продолжение, пытаясь угнаться за ритмом ежедневных публикаций. Возможно, эти перерывы объясняются событиями, происходившими в то время в его жизни. Весь февраль он деятельно следил за репетициями "Белых и Синих", драмы в пяти актах и одиннадцати картинах, поставленной по первой части ("Пруссаки на Рейне") одноименного романа. Представление этой пьесы, его последней пьесы, состоялось 10 марта и имело большой успех. Действительно, на закате Империи последнее слово осталось за Сен-Жюстом, "прекрасным персонажем, который не лучше Бонапарта, но лучше Наполеона", восклицавшим: "Да здравствует Республика!" под звуки первых тактов Марсельезы. 4 марта Дюма ездил в Сен-Пуан, недалеко от Макона, на похороны своего старого друга Ламартина. В воскресенье 7 марта он присутствовал на позднем ужине и балу, который в половине первого ночи состоялся в Большом дворце Лувра в честь сотого представления возобновленной "Графини де Монсоро" - "дамам запрещено появляться в парадных нарядах, для господ бальные костюмы необязательны". Здоровье Дюма ухудшилось, на следующий день после бала его дочь Мари пишет подруге, что занята заботами о больном и усталом отце: "У меня нет ни одной свободной минуты, все мое время посвящено дорогому отцу, которого Вы так хорошо знаете". И добавляет: "Мои занятия, его работа, всевозможные обязательства - все это приводит к тому, что мое ничтожное существование словно подвергается постоянному разграблению. Кто угодно может брать из моей жизни как то, что ему принадлежит, так и то, на что он не имеет никакого права". В конце марта, вероятно, для того, чтобы поправить здоровье, он принимает приглашение Олимпии Одуар. "Очаровательная женщина, - писал о ней Дюма, - по моему мнению, у нее только один недостаток: она всегда не ко времени чувствует себя нездоровой". Дюма проводит пять или шесть недель в ее небольшом доме, окруженном парком Мезон-Лаффит. Продолжение романа он посылает Даллозу поездом - этим, видимо, и объясняются перерывы в публикации. Судя по всему, свежий воздух Сен-Жерменского леса не оказал на Дюма того действия, на которое он рассчитывал. Примерно 10 мая он признается сыну: "В самом деле, рука моя дрожит, но не волнуйся, это пройдет. Она стала дрожать как раз из-за отдыха. Что ты хочешь? Она так привыкла трудиться, что, когда я принялся диктовать, она не вынесла подобной несправедливости и, чтобы чем-нибудь занять себя, принялась дрожать от гнева. Как только я сам серьезно примусь за работу, она тут же вспомнит привычные плавные движения". Или позже, в июне, когда он только что закончил второй том: "Я чувствую себя лучше, и если пишу тебе не сам, то потому, что это меня слишком утомляет". Вторую часть (которую также называют вторым томом) начинают печатать в "Монитёр юниверсель" сразу по окончании первой, с 6 июня. Продолжение выходит регулярно, несмотря не несколько пропусков (10 июня, 6 и 3 июля, 5, 15,17 и 27 августа, 4,8 и 26 сентября), которые могли быть вызваны непредвиденными обстоятельствами в редакции газеты, а отнюдь не тем, что Дюма не предоставил вовремя очередную главу. Публикация второй части была закончена 30 сентября. Судя по всему, рукопись, которую Дюма выслал издателю целиком или частями, Поль Даллоз получил до того, как 20 июля Дюма уехал в Бретань, "подкошенный каторжной работой в течение последних пятнадцати лет, когда я выпускал не менее трех книг в месяц, из-за чего воображение мое раздражено, меня преследуют головные боли, я подорвал здоровье, но живу без долгов". То лето он провел в Роскоффе, где продолжал работать над "Большим кулинарным словарем". "Измученный за последние полтора года телесными недугами, которые возможно выносить, лишь напрягая все душевные силы, я вынужден просить перерыва на отдых. Мне необходимо дышать морским воздухом, силы мои на исходе. […] Я отправляюсь в Роскофф, где намерен завершить труд, для которого, как я полагал, достаточно будет одних моих воспоминаний, но который мне удастся завершить лишь с помощью дополнительных исследований и утомительных изысканий. Почему я выбрал Роскофф, расположенный ближе всего к морю город в Финистере? Потому что здесь я рассчитываю найти уединение, дешевизну и спокойствие", - пишет он Жюлю Жанену. Другое, также не датированное письмо - Пьеру Маргри, очевидно, непосредственно связано с работой над второй частью романа, но ставит перед нами трудноразрешимую загадку. Адресат, в молодости служивший в Морском министерстве, стал помощником хранителя архивов министерства и оставался на этой должности вплоть до выхода на пенсию. В 1842 году ему поручили провести исторические исследования, касающиеся французских экспедиций в Северную и Южную Америку, им опубликованы результаты открытий, сделанных и в других частях света ("Неизданные доклады и воспоминания о заморской истории Франции", 1867). Дюма пишет ему: "Сударь, сегодня утром я прибыл в Сен-Мало и обнаружил Ваше чудесное письмо. Надо ли Вам говорить, что я принимаю Ваше предложение. Надеюсь, что Вы молоды и полны сил. Сам я страдаю болезнью сердца, которая не позволяет мне выходить из дома, в противном случае я бы не решился сообщить Вам, что жду Вас у себя в любое удобное для Вас время. Чем раньше Вы придете, тем с большей радостью я встречу Вас. Мне знакома работа Гарнери (sic), самый яркий потрет Сюркуфа, который я когда-либо встречал. Я был бы Вам премного обязан, если бы Вы могли поделиться со мной сведениями о побережье Индии. Я расскажу вам о моем двоюродном дедушке Бальи Дави де ля Пайетри. Тысяча искренних благодарностей, Алекс. Дюма". Это, судя по всему, ответ на некое предложение (возможно, на предложение написать биографический очерк о бальи Мальтийского ордена, Шарле Марсиале Дави де ля Пайетри, 1649–1719). Вероятно, Маргри прочитал первые главы второй части "Гектора де Сент-Эрмина", так как в его пропавшем письме упоминается Сюркуф. Но Дюма, думая о бирманских главах своего романа, публиковавшихся с 13 июля, просит "подробностей о побережье Индии". Мы можем предположить, что между началом июня и началом июля писатель совершил неизвестную его биографам поездку в Сен-Мало, тем более, что посвященные этому городу главы, открывающие вторую часть, свидетельствуют о том, что Дюма побывал в Сен-Мало прежде, чем описал этот город в романе. Итак, поездка, скорее всего, состоялась в мае. Публикация третьей части начинается сразу же следом за второй, 2 октября, и продолжается до 30 октября без значительных перерывов. Новые главы не выходили только 22 и 26 сентября. Продолжение вновь публиковалось на первых двух страницах газеты. Дюма уехал из Роскоффа только в середине сентября. Работал ли он там над "Гектором де Сент-Эрмином"? Это ничем не подтверждается. Можно предположить, что третью часть он написал по возвращении в Париж. Не исключено, что именно этот роман он имеет в виду, когда пишет бывшему коллеге Шевийю: "Мой дорогой Шевий, я самое любящее и в то же время самое забывчивое существо на земле. Но я страдаю забывчивостью только из-за огромного произведения, которое занимает все мое время, и досадной рассеянности. Я по-прежнему люблю своих друзей. Мы редко видимся, в этом все дело". "Конец третьей части (продолжение следует)" - последние напечатанные слова, и дальше - подпись (Александр Дюма), 30 октября, глава "Погоня за разбойниками", точнее, набросок ее, и рассказ оборвался на полуслове… (Сумеет ли Лев-Рене изловить Иль Бизарро?) Я лихорадочно разматывал пленки с микрофильмами: "Монитор юниверсель", ноябрь - декабрь 1869 года - ничего, январь - февраль - ничего и так далее. Решительно ничего. Следовало признать очевидное. Продолжение не было написано. В то же время в сохранившихся документах есть подтверждение тому, что Дюма в октябре 1869 года снова взялся за перо и продолжил работу. Прежде всего это письмо тому самому Пьеру Маргри, написанное в начале 1870 года: "Индепапдант", главный редактор: Александр Дюма. Х год Редакция: Париж, бульвар Мальзерб, 107. Неаполь. Страда ди Кьяйя, 54 Компаньон: Гужон, директор. Париж, 15 января 1870 г. Сударь, приходите сегодня ко мне обедать. Если возможно и если Вы располагаете следующими документами, то не могли бы Вы принести мне: 1. Рукопись барона Фэна - 1812. 2. Уоррен - Индия. 3. Сегюр - Русская кампания. Мы побеседуем с Вами за белой индюшкой и лангустом, которого мне прислали из Роскоффа (sic). Искренне Ваш, Алекс. Дюма [приписка: ] Господину Маргри (sic), архивариусу Морского министерства". Для чего могли понадобиться все эти материалы?.. "Рукопись 1812 года, краткое изложение событий этого года, материалы к истории императора Наполеона" барона Фэна (Париж, Delaunay, 1827,2 т., in-8e); "Английская Индия до и после восстания 1857 года" графа Эдуарда де Уоррена (Париж, Louis Hachette, 1857–1858, 2 т.) - третье издание, "исправленное и значительно дополненное", раньше эта книга называлась "Английская Индия в 1843 г. и Английская Индия в 1843–1844 гг." графа Эдуарда де Уоррена, бывшего офицера на службе Ее Величества королевы английской, в Индии (Президентство Мадрас) - в Comptoir des Imprimeurs, 1844 г., 2 т., и 1845,3 т.; "История Наполеона и великой армии в 1812 году" генерала Поля-Филиппа де Сегюра (Париж, братья Бодуэн, 1824,2 т.), неоднократно переизданная. Во всех этих книгах так или иначе говорится о предметах, имеющих отношение к событиям, описанным в романе "Гектор де Сент-Эрмин". Итак, писатель собирался рассказать о проигранной русской кампании 1812 года. Читатель расстался с Гектором-Рене-Львом в Калабрии в конце 1806 года. Неужели автор просто пропустил шесть лет? Действие первой части разворачивается с 19 февраля по начало апреля 1801 года, второй - с апреля 1801 по июнь 1804-го, третьей - с 9 июля 1804 по 7 февраля 1806-го, четвертой - с июня по октябрь 1806 года. Автор никак не объясняет перерывы в повествовании. Может быть, Дюма по-другому выстроил сюжет? Или же после того, как его роман перестал появляться на страницах "Монитёр юниверсель", он продолжал писать… И судьба привела его героя в 1812 год? Сомнения превратились в уверенность, когда в начале 1990-х годов я прочитал книгу "По следам Александра Дюма-отца в Богемии". Ее автор Мария Ульрихова перечисляет в ней рукописи Дюма, которые его дочь Мария подарила князю Меттерниху: "Рукопись № 25, озаглавленная "Вице-король Евгений Наполеон, рукописный фрагмент", состоит из двадцати семи листов небесно-голубой бумаги, формат 21,2 χ 26,5, пронумерованных с 1 по 27, исписанных с одной стороны. На первом листе указано название первой главы, занимающей девять листов: "Его Императорское Величество вице-король Евгений Наполеон". Текст начинается словами "Известно, что…" и заканчивается словами "за вице-королем". На десятом листе можно разобрать слово "Завтрак" - название новой главы, начинающейся со слов "Распахнулись двойные двери…" и заканчивающейся словами "вы можете следовать за нами" (лист 18). На девятнадцатом листе начинается глава, озаглавленная "Приготовления", от слов "На столе у принца…" и до "…склонившимися перед ним". Краткое содержание. Подписание Кампоформийского мира повлияло на судьбу Венецианской республики. Евгений Богарне получил от Наполеона титул князя Венецианского. Резиденция его находилась в Удине, на берегах реки Ройя. 8 апреля 1809 года к нему явился молодой офицер, назвавшийся Рене, с депешами от Наполеона, в которых содержалось предупреждение, что через два или три дня следует ожидать нападения эрцгерцога Иоанна. За завтраком Рене поведал бурную историю своей жизни: он был пленником, матросом, путешественником, солдатом, охотником, разбойником, сражался при Кадиксе и Трафальгаре, был прикомандирован к Жозефу и Мюрату. Рене преуспел не только на военном поприще, он также был великолепным музыкантом и играл княгине свои сочинения, вызвав всеобщее восхищение". В то время я был единственным живым читателем "Гектора де Сент-Эрмина". Несмотря на то, что "краткое содержание" дает весьма приблизительное представление о сюжетной линии, я сразу узнал фрагмент, относящийся к началу новой части незаконченного романа. Я тут же написал в Государственный архив Праги и через несколько месяцев получил долгожданные ксерокопии рукописных страниц. Да, это был тот же герой, вовлеченный в новые опасные приключения, которые, должно быть, и привели его в 1809 году на поле боя при Ваграме. Однако эти страницы не только не помогли разгадать загадку, но породили еще один не дававший мне покоя вопрос. Эта рукопись доказывала, что существовали и другие фрагменты, уничтоженные или хранящиеся у дрожащих над ними или малосведущих собирателей, фрагменты, которые позволят восстановить пропуски - ранние (охота на разбойников, в Неаполитанском королевстве, в обществе ужасного Мане, захват Капри) или позднейшие (сражение при Эйлау). Эта рукопись доказывала, что 15 января 1870 года Александр Дюма обращался к Маргри с просьбой предоставить ему документы, касающиеся 1812 года, не иначе как за тем, чтобы продолжить свой труд. Книга, которую мы наконец публикуем, - это, помимо всего прочего, призыв продолжать поиск потерянных рукописей. Полемика Итак, найденное мной письмо, адресованное Анри д'Эскампу, которое навело на след романа, было отголоском полемики, которую вызвала первая глава романа - "Долги Жозефины". Действительно, 8 января на первой странице "Ле Пэи", которая после государственного переворота 2 декабря 1851 года стала официальной газетой принца-президента, будущего Наполеона III, Анри д'Эскамп обрушился на Александра Дюма, правда, не называя его имени. Бонапартист д'Эскамп считал Дюма виновным в попытке очернить память императрицы Жозефины: "Долги Жозефины. Мы просим читателя поверить, что заголовок, который он только что прочитал, написан не нами. Это название главы из "романа с продолжением", который появился в первых номерах "Монитёр юниверсель". Автор выводит на сцену первого консула, его супругу и секретаря, г-на де Бурьена, заставляя их объясняться на смешном языке и приписывая им невероятные чувства, против чего громко протестует История. Мы приведем в пример несколько строк, чтобы вы могли оценить всю неуместность подобной публикации". За многословным опровержением всего, что автору письма кажется неуместным, следует панегирик Жозефине: |
