Между тем, словно для того, чтобы подхлестнуть его пыл, впереди смутно виднелась королевская карета. Мы говорим - смутно, потому что было уже, как мы знаем, около половины десятого вечера и, хотя стояли самые длинные дни в году, уже начало смеркаться. Друэ с удвоенной силой принялся пришпоривать и нахлестывать лошадь. До Клермона оставалось уже не более трех четвертей лье, но Шарни был в каких-нибудь двухстах шагах от него. Друэ знал, что в Варенне нет почтовой станции, и не сомневался, что король едет в Верден. Друэ уже начал отчаиваться: прежде чем он настигнет короля, он сам будет настигнут. За пол-лье от Клермона он услыхал галоп Шарни, гнавшегося за ним по пятам, и ржание коня, перекликавшееся с ржанием его собственной лошади. Следовало или отказаться от дальнейшей погони, или лицом к лицу схватиться с преследователем; но второе было не в его силах, потому что, как мы уже сказали, у Друэ не было оружия. Внезапно, когда от него до Шарни уже оставалось не более пятидесяти шагов, навстречу Друэ попались форейторы, которые возвращались верхом на распряженных лошадях. Друэ признал в них тех самых, что везли королевские кареты. - А, это вы! - крикнул он. - Вы от Вердена, не так ли? - Почему от Вердена? - удивились форейторы. - Я имею в виду, - объяснил Друэ, - что кареты, которые вы сопровождали, поехали в Верден. И с этими словами он, из последних сил погоняя коня, оставил их позади. - Нет, - крикнули ему вслед форейторы, - мы по дороге, что из Варенна! Друэ взревел от радости. Он спасен, а король погиб! Если бы король поехал по Верденской дороге, Друэ бы пришлось гнаться за королевской каретой по прямой, потому что дорога от Сент-Мену до Вердена представляет собой прямую линию. Но король поехал из Клермона в Варенн, а дорога на Варенн отклоняется от основного пути почти под острым углом вправо. Друэ устремился в Аргоннский лес, где ему был знаком каждый закоулок; срезав путь прямиком через лес, он выигрывал у короля четверть часа времени, а кроме того, темнота в лесу служила ему защитой. Шарни, изучивший топографию всей округи немногим хуже Друэ, понял, что Друэ ушел от него из-под носа, и в свой черед испустил яростный вопль. Почти одновременно с Друэ он пустил коня поперек узкой равнины, отделявшей дорогу от леса, и закричал: - Стой! Стой! Но Друэ и не думал отвечать; он пригнулся к шее своего коня, подгоняя его шпорами, хлыстом, голосом. Ему бы только добраться до леса, и он спасен! И он доберется - но для этого ему надо проскочить в десяти шагах от Шарни. Шарни вынимает один из пистолетов, целится в Друэ. - Стой, - кричит он, - или я тебя убью! Друэ еще ниже пригибается к шее своего коня и еще сильнее подгоняет его. Шарни спускает курок, но в темноте лишь сверкают искры: это кремень стукнулся о затвор. Шарни в ярости швыряет пистолетом в Друэ и, выхватив второй пистолет, бросается в лес в погоню за беглецом, замечает его в просвете между стволами и снова стреляет-опять осечка! Тут-то он и вспомнил, что, когда он взял с места в карьер, г-н Дандуэн крикнул ему вслед какие-то слова, которых он не разобрал. "Вот оно что, - сказал себе граф, - я сел не на ту лошадь, и он наверняка кричал мне, что пистолеты не заряжены. Ничего, я догоню этого негодяя и, если понадобится, задушу его голыми руками!" И он вновь ринулся в погоню за тенью, еще видневшейся в потемках. Однако едва он проскакал по незнакомому лесу сотню шагов, как конь его свалился в канаву; Шарни кубарем скатился на землю, встал, вновь вскочил в седло, но Друэ уже исчез. Вот каким образом Друэ удалось ускользнуть от графа де Шарни; вот каким образом он явился на большой дороге, подобный грозному призраку, и скомандовал форейторам, сопровождавшим короля, стоять на месте. Форейторы остановились: ведь Друэ приказывал именем нации, а это уже начинало звучать убедительней, чем приказы именем короля. Едва Друэ углубился в улочки нижнего города, как взамен затихающего вдали галопа его коня вновь раздался цокот копыт; приближался другой конь. На той самой улице, по которой ускакал Друэ, показался Изидор. Он привез те же сведения, которые дал и г-н де Префонтен. Лошади г-на де Шуазеля находятся на другом конце города, в гостинице "Великий монарх.; там же поджидают гг. де Буйе и де Режкур. Третий офицер, г-н де Рориг, находится в казарме вместе с гусарами. Эти сведения Изидору дал трактирный слуга, запиравший свое заведение; он ручался в их достоверности. Но августейшие путешественники, вместо того чтобы обрадоваться этим новостям, были объяты непреодолимым ужасом. Г-н де Префонтен изливался в жалобах; оба гвардейца сыпали угрозами. Изидор прервал свой отчет. - Что случилось, господа? - спросил он, - Вы видели на этой улице всадника, скакавшего галопом? - Да, государь, - сказал Изидор. - Так вот, это был Друэ, - сообщил король. - Друэ! - с душераздирающим отчаянием вскричал Изидор. - Значит, мой брат погиб! Королева со стоном закрыла лицо руками. Глава 28. СТОРОЖЕВАЯ БАШНЯ НА ВАРЕННСКОМ МОСТУ
Невыразимое уныние охватило всех этих несчастных, которым грозила неведомая, но страшная опасность и которые принуждены были остановиться прямо посреди дороги. Изидор первый взял себя в руки. - Государь, - сказал он, - жив мой брат или умер, не будем больше о нем думать, подумаем о вашем величестве. Нельзя терять ни секунды, форейторы знают гостиницу "Великий монарх." Скорее туда! Но форейторы не двигались с места. - Вы не слышали? - обратился к ним Изидор. - Отчего же, слышали. - Почему же мы не отправляемся? - Потому что господин Друэ нам запретил. - Как! Господин Друэ вам запретил? И если король приказывает вам, а господин Друэ запрещает, то вы повинуетесь господину Друэ? - Мы повинуемся нации. - Ну, господа, - сказал Изидор двум своим товарищам, - бывают минуты, когда жизнь человеческая ничего более не стоит: возьмите на себя каждый одного человека, а я беру на себя вот этого; мы поведем лошадей сами. И он схватил за ворот того форейтора, который оказался к нему ближе, и приставил к его груди острие своего охотничьего ножа. Королева увидела, как блеснули три лезвия, и вскрикнула. - Господа, - взмолилась она, - господа, пощадите их! - Потом обратилась к форейторам: - Друзья мои, - сказала она, - вы немедля получите на троих пятьдесят луидоров и пенсион в пятьсот франков каждому, только спасите короля! Не то форейторов испугали явные намерения троих молодых людей, не то привлекли денежные посулы, но они все же пустили лошадей вскачь по дороге. Г-н де Префонтен дрожа вернулся к себе и забаррикадировался. Изидор галопом несся впереди кареты. Нужно было пересечь город и перебраться через мост; когда город и мост останутся позади, до гостиницы "Великий монарх. будет рукой подать. Карета на всей скорости спустилась по склону, который вел в нижний город. Но, подъехав к арке, расположенной в основании башни и ведущей на мост, путники обнаружили, что одна из створок ворот закрыта. Распахнули створку, но проход загораживали две или три повозки. - Ко мне, господа, - произнес Изидор, спрыгнув с коня и убирая с дороги повозки. В этот миг послышались первые раскаты барабана и гул набата. Друэ сделал свое дело. - А, негодяй! - скрипнув зубами, воскликнул Изидор. - Попадись он мне… И нечеловеческим усилием он сдвинул в сторону одну из двух повозок, покуда гг. де Мальден и де Валори двигали другую. Третья осталась стоять поперек дороги. - А теперь возьмемся за последнюю! - сказал Изидор. И третья повозка в тот же миг въехала под арку. Внезапно между досками ее боковой стенки просунулись четыре или пять ружейных стволов. - Ни шагу дальше, или вы мертвецы, господа! - произнес чей-то голос. - Господа, господа, - сказал король, высунувшись из окошка кареты, не вздумайте прорываться силой через этот проход, я вам запрещаю. Оба офицера и Изидор сделали шаг назад. - Чего они от нас хотят? - осведомился король. И в тот же миг внутри кареты прозвучал вопль ужаса. Покуда одни люди перегородили въезд на мост, двое или трое других окружили карету и в дверцы ее просунулось несколько ружейных стволов. Один из них метил в грудь королеве. Изидор все видел; он бросился туда и отвел ствол ружья в сторону. - Огонь! Огонь! - вскричало несколько голосов. Один из людей послушался; к счастью, его ружье дало осечку. Изидор занес руку и хотел ударить этого человека своим охотничьим ножом, но королева остановила его. - Ах, государыня, - вне себя от гнева вскричал Изидор, - дайте мне проучить этого мерзавца! - Нет, сударь, - возразила королева, - немедля вложите клинок в ножны! Изидор повиновался, но наполовину: он опустил свой охотничий нож, но не вложил его в ножны. - О, встретить бы мне Друэ!" - прошептал он. - А этого человека, - вполголоса отозвалась королева, с неожиданной силой стиснув ему локоть, - этого человека я вам уступаю. - Но послушайте, господа, - повторил король, - чего вы от нас хотите? - Хотим видеть вашу подорожную, - ответили два-три голоса. - Подорожную? Ладно, - согласился король, - приведите сюда представителей городских властей, мы покажем им подорожную. - Ну вот, ей-Богу, что за фокусы! - вскричал, прицелившись в короля, человек, чье ружье дало осечку. Но оба гвардейца набросились на него и повалили наземь. В пылу борьбы ружье выстрелило, но пуля никого не задела. - Эй, кто стрелял? - крикнул кто-то. Обладатель ружья, которого гвардейцы топтали ногами, проревел: - Ко мне! На помощь к нему подоспело с полдюжины вооруженных людей. Гвардейцы обнажили свои охотничьи ножи и изготовились к бою. Король и королева безуспешно пытались остановить тех и других; надвигалась ужасная, ожесточенная, смертельная схватка. Но тут в самую гущу дерущихся ринулись двое: один был перепоясан трехцветным шарфом, другой-в мундире. Человек в трехцветном шарфе был уполномоченный коммуны Сосс. Человек в мундире был командир национальной гвардии Анноне. За их спинами в свете двух-трех факелов поблескивали два десятка ружей. Король понял, что эти двое послужат ему если не спасителями, то по крайней мере защитой от немедленной расправы. - Господа, - сказал он, - я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей. И он кивнул на людей с ружьями. - Опустить оружие, господа! - крикнул Анноне. Те с ворчанием повиновались. - Простите нас, сударь, - обратился к королю уполномоченный коммуны, - но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это. - Удостовериться, так ли это? - воскликнул Изидор. - Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг - склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете? - Сударь, - произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, - я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне? - Государь, - шепнул Изидор, - выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь. - Вы правы, - отозвался король. Потом обратился к г-ну Соссу: - А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь? - Разумеется, - отвечал Сосс. - Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, - сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, - будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам. Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее .поискать. подорожную. И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было. - Ну, - произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, - теперь вы видите: нет у них никакой подорожной! - Что вы. господа, - возразила королева, - подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула. В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела. - У нас есть очень простой выход из положения, - сказал Сосс. - Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету. Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться. Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех. Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой. Карета тронулась с места. - О господин де Дамас, господин де Дамас! - прошептал король. - Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом. Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы. Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу. Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю? Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории. Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал .седлай." В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой. Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета. Один из них приблизился к графу. - Что вам угодно? - осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине. - Ваше сиятельство, - вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь. Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру. - Ну, это проще простого, сударь, - отвечал он, - я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ. - С какой целью вы уезжаете, господин полковник? - продолжало допытываться все то же лицо. Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением. - С какой целью? Прежде всего, я этого сам не знаю, а если и знал бы, то не сказал бы вам. Посланцы муниципального совета переглянулись, жестами подбадривая друг друга, и тот, который первым заговорил с г-ном де Дамасом, продолжал. - Сударь, - объявил он, - муниципальному совету Клермона желательно, чтобы вы покинули наш город не нынче вечером, а завтра утром. У г-на де Дамаса заиграла на губах недобрая улыбка солдата, у которого не то по невежеству, не то в надежде его запугать просят о чем-либо, несовместимом с законами дисциплины. - Вот как! - протянул он. - Значит, клермонскому муниципальному совету желательно, чтобы я остался здесь до утра? - Да. - Что ж, сударь, передайте клермонскому муниципальному совету, что, к величайшему своему прискорбию, я вынужден отказать ему в его пожелании, учитывая, что, насколько мне известно, никакой закон не даст клермонскому муниципальному совету права препятствовать передвижению войск. Что до меня, то я получаю приказы только от моего военного начальства, и вот мой приказ об отбытии. С этими словами г-н де Дамас протянул депутатам муниципального совета приказ. Тот, кто стоял ближе всего к графу, принял приказ из его рук и передал своим спутникам, а г-н де Дамас тем временем завладел пистолетами, которые заранее выложил на камин и прикрыл своим телом. Член муниципального совета, который с самого начала вступил с г-ном де Дамасом в переговоры, вместе со своими собратьями осмотрел предъявленный им документ и сказал: | 
