- Очень прошу вас, - сказал Вулф резко, - не используйте мой кабинет для обмена мнениями, кто что о ком думает. Этим вы можете заняться в любом другом месте. Нам предстоит работа. Вы спросили меня, мистер Талботт, принял ли я дело, кое они мне предложили. Да, принял. Меня подрядили расследовать убийство Зигмунда Кейса. Пока я еще не располагаю конфиденциальным материалом, никто мне не исповедовался, так что я могу отклонить предложение. Есть у вас лучшие идеи? И вообще, зачем вы сюда явились? - Вот это разговор! - восхищенно улыбнулся Талботт. - По самой сути дела у меня нет никаких предложений. Ни я посчитал, что мне надо здесь появиться. Как я представляю себе ситуацию? Раз они хотят с вашей помощью арестовать меня за убийство, значит, вы, естественно, захотите поглядеть на меня, задать мне какие-нибудь вопросы. Посему я перед вами. - С заявлением о невиновности, разумеется… Арчи, кресло для мистера Талботта. - Ну, конечно, - согласился он, поблагодарив меня улыбкой за кресло. - Иначе у вас не было бы работы. Валяйте, - и тут он покраснел. - Учитывая обстоятельства, мне не следовало так говорить: валяйте. - Вы могли бы сказать: кройте, - игриво заметил Вейн Саффорд с тыла. - Помолчите, Саффорд, - одернула его Одри Руни. - Позвольте мне, - вмешался Бродайк, но Вулф его оборвал: - Нет. Мистер Талботт жаждет вопроса, - он уставился на жаждущего. - Они все считают, что действия полиции глупы и неэффективны. Вы с этим согласны, мистер Талботт? Вик мгновенье поразмышлял, потом кивнул: - В целом, да. - Почему? - Видите ли, они в тупике. Им подавай улики, но слишком много улик тоже плохо: следы на тропинке или в зарослях не выводят их на убийцу. Тогда они шарахаются в другую сторону, им подавай мотивы - и тут перед ними человек с наилучшими мотивами на свете. - Талботт погладил свой галстук, - то есть я. Но затем они выясняют, что я не мог этого сделать, потому что находился в другом месте. Имея алиби… - Липовое! - это Вейн Саффорд. - Заготовленное! - это Бродайк. - Тупицы! - это Поул. - Если бы они эту девочку из коммутатора… - Прошу! - заткнул их Вулф. - Продолжайте, мистер Талботт. Итак, ваше алиби… Но сперва, что это такое - лучший мотив в мире? Вик удивился: - Да ведь об этом писали и писали… - Знаю. Но на что мне журналистские гипотезы, вы-то сами в наличии. Разумеется, если для вас не болезненна сама тема. Талботт улыбнулся не без горечи: - Может, прежде была. Но за прошлую неделю меня от этого излечили. Десятки миллионов прочитали, что я по уши влюблен в Дороти Кейс - с разными вариациями. Ладно, это так. Хотите запечатлеть мои признания на фото? - Он повернулся к своей невесте. - Я люблю тебя, Дороти. Глубоко, безумно, всем сердцем. - Он возвратился к Вулфу. - Вот вам мотив. - Вик, милый, - Дороти адресовалась к его профилю. - Ты полный дурак - и полное очарованье. Я так рада, что у тебя хорошее алиби. - Вы доказываете любовь тем, что убиваете престарелого родителя… - сухо заметил Вулф. - Это так? - С некой точки зрения - так, - согласился Талботт. - Вот что за ситуация сложилась: Зигмунд Кейс - самый знаменитый, самый преуспевающий мастер промышленного дизайна и Америке и… - Чуть! - вспылил Бродайк, даже не испросив слова. - Случается и так, - улыбнулся Талботт, будто вынося проблему на рассмотрение собравшихся, - случается и так, что ревнивый мужчина рвет и мечет пуще любой ревнивой женщины. Вам, без сомнения, известно, что мистер Бродайк сам занимается промышленным дизайном - более того, практически он-то и придумал эту профессию. Немногие предприниматели рисковали запускать новый образец - парохода, поезда, самолета, будильника, чего угодно, не получив консультацию у Бродайка, пока я не перехватил инициативу в пользу Зигмунда Кейса. Как раз поэтому я сомневаюсь, что Бродайк убил Кейса: кабы он совсем потерял голову от зависти, он не стал бы убивать Кейса, он убил бы меня. - Вы рассуждали о любви, которая при определенных обстоятельствах оказывается мотивом убийства. - Верно. Но Бродайк сбил меня с темы, - Талботт пригнул голову. - Так о чем я… да, значит, я обеспечиваю Кейсу сбыт, и слух о том, что своими успехами он обязан мне, не дает ему покоя. Избавиться от меня, он, впрочем, не решается. А тут еще я люблю его дочь и хочу, чтоб она стала моей женой. Но он имеет большое влияние на нее - если б она любила, как я, это не имело бы решающего значения, да ведь она меня не любит… - О, Вик, - запротестовала Дороти, - ну, разве я не говорила тебе сто раз, что безоговорочно пошла бы за тебя, как дважды два, если б не папа. Я же люблю тебя. - Вот и все, - сказал Талботт Вулфу. - Налицо мотив. Несколько старомодный, конечно, где уж ему до современного индустриального дизайна; но, с другой стороны, достаточно надежный. Естественно, именно так сперва думала полиция, но натолкнулась на неопровержимый факт: во время убийства я находился в другом месте. Вряд ли они насовсем вычеркнули меня из списков. Наверняка теперь их сыщики да шпики охотятся за моими наемниками. Трудная у них будет охота. Только что мисс Кейс обозвала меня дураком. Дурак-то я дурак, но не такой, чтобы нанимать кого-нибудь для убийства. - Хотел бы надеяться, - вздохнул Вулф. - Нет ничего на свете лучше, чем приличный мотив. А что же с алиби? Полицию оно убедило? - Идиоты! - возопил Поул. - Эта девица на коммутаторе… - Я обращаюсь к мистеру Талботту, - рявкнул Вулф. - Не знаю, - признался Талботт. - Надеюсь, что да. Меня до сих пор забирает дрожь; надо ж случиться такому везению: я поздно лег спать в чу ночь, когда Кейса убили, стоило мне оказаться на прогулке с ним вместе, и конец, сидел бы я сейчас за решеткой. Тут дело во времени. Конный полицейский заметил Кейса верхом на лошади в парке близ шестьдесят шестой улицы около семи десяти, а убили Кейса в районе девяносто шестой улицы. Даже галопом он не добрался бы туда по тропинке раньше семи двадцати. А галопа не было, галоп можно было бы определить по лошади. - Талботт развернулся. - Вы по этой части дока, Вейн. Казанова ведь не был в поту? - Это ты так считаешь, - вот и все, что он услышал от Вейна Саффорда. - В общем, он не был в мыле, - сказал Талботт Вулфу. - Вейн тоже замешан в этом деле… Повторяю, Кейс не мог очутиться там, где его убили, ранее чем в семь двадцать пять. - А вы? - спросил Вулф - Ну, а мне повезло. Я частенько ездил с Кейсом по парку в этот дикий час - дважды-трижды в неделю. Он пытался вынудить меня каждый день, но я как-то выкручивался в половине случаев. В нашем общении не было ничего светлого, ничего светского. Наши лошади шли бок о бок, а мы толковали о деле, если только ему не приспичит поболтать о беге… Живу я в отеле "Черчилль". Вечером в понедельник я вернулся поздно, но попросил разбудить меня в шесть утра: ведь я уже несколько дней не выезжал с Кейсом на прогулки. Когда, однако, по телефону позвонила эта девушка рано утром, мне чертовски хотелось спать, ну, и я попросил ее позвонить в академию верховой езды, предупредить, что меня не будет, и разбудить меня в семь тридцать… Так она и поступила. Мне по-прежнему не хотелось вставать. Но пришлось, потому что предстоял деловой завтрак с одним приезжим клиентом. Я заказал ей двойную порцию апельсинового сока, и через несколько минут появился официант. Кейс был убит в верхней части города в семь двадцать пять, не раньше, вероятнее, даже позднее. А я был у себя в комнате, в отеле "Черчилль", за три мили оттуда. Представляете, как я рад, что обеспечил этот звонок - второй, на семь тридцать. Вулф кивнул: - Такая мощная броня - и вы спешите примкнуть к этому сборищу. Почему? - Девушка на коммутаторе и официант! - саркастически фыркнул Поул. - Хорошие, честные люди, - возразил Талботт и вернулся к Вулфу. - Отнюдь не спешу. - Можно, стало быть, считать, что вас здесь нет? - Я здесь, конечно, но вовсе не для того, чтоб присоединяться к каким бы то ни было сборищам. Я здесь, чтоб воссоединиться с мисс Кейс. А воссоединение с мисс Кейс - ради этого можно и поспешить. Что касается остальных, то все они, кроме, пожалуй, Бродайка… Дверной звонок опять прозвенел, и, поскольку среди новых пришельцев могли оказаться лишние, я поспешил в прихожую, опередив Фрица, и приник к нашей оптике одностороннего действия на входной двери. Увидев, кто стоит там, на ступеньках, я закрепил цепочку, отпустил дверь на два дюйма и кинул в щель: - Не хочу простужаться. - Я тоже не хочу, - ответствовал грубый голос. - Отворяй запор. - Мистер Вулф занят, - сообщив я дипломатично. - Не могу ли я его заменить? - Никоим образом. Никогда не мог - и никогда не сможешь. - В таком случае потерпите минутку. Я узнаю. Я захлопнул дверь, прошел в контору и сказал Вулфу: - Тот человек - по поводу кресла. - Таков был любезный моему сердцу псевдоним инспектора по убийствам Кремера. Вулф крякнул и затряс головой: - Я буду занят несколько часов и не стану устраивать антракты. Я вернулся к двери, приоткрыл щель и сообщил с оттенком сожаления: - Извините, он занят домашними делами. - Ага, - ехидно заметил Кремер. - Конечно же занят. Поскольку здесь Талботт, да и вся шестерка у вас. Отворяй дверь. - Ба! Кого вы собираетесь удивить! Вы, разумеется, заняты кем-то из них, возможно, даже всеми, и я лелею надежду, что вы не позабыли о Талботте, который так нам по душе. Между прочим, о телефонистке и официантке из "Черчилля" - не помните их имена? - Именем закона, отвори дверь! - Вас дико слушать! - сказал я, не веря своим ушам. - Вы проделываете эту штуку со мной? Как вам известно, закон-то и держит вас за дверью. Если вы намерены кого-нибудь арестовать, скажите кого, и я прослежу, чтоб он не смылся втихаря. Кстати сказать, никто не предоставлял вам монополии. Они были в вашем распоряжении целую неделю, а у Вулфа они всего час, и то вы не можете с этим смириться. Что ж, дабы хоть чуточку вас успокоить, скажу вам одно: он пока задачку не решил и, возможно, провозится с нею до полуночи. Можно будет выиграть чуть-чуть времени, если вы дадите мне имена… - Заткнись! - проскрежетал Кремер. - Я пришел чисто по-дружески. Нет такого закона, который запрещал бы Вулфу принимать людей в своей конторе. И нет закона, который запрещал бы мне быть среди них. - Естественно, нет, - согласился я, - когда вы внутри. Но как же быть с этой дверью! Вот она - дверь, подразумеваемая законами, и в соответствии со статусом… - Арчи! - рев доносился из кабинета, наигромчайший Вулфов рев, но других звуков не было. И опять: - Арчи! - Простите меня, - сказал я, поспешно захлопнул дверь, проскочил прихожую и влетел в кабинет. Никакой катастрофы пока не произошло. Вулф попрежнему восседает в своем кресле за столом. Кресло, где прежде сидел Талботт, лежит на полу. Дороти стоит спиной к столу Вулфа, брови взлетели на рекордный уровень. Одри Руни торчит, глазея, в углу, у большого глобуса, стиснутые кулачки прижаты к щекам, Поул и Бродайк тоже вне своих кресел и тоже таращатся на середину комнаты. Застывшие позы зрителей заставляли ожидать потрясающего зрелища. На деле же там всего только и было, что два типа, размахивающих кулаками. В момент, когда я вошел, Талботт хуком правой зацепил шею Саффорда, а когда я прикрывал за собою дверь в прихожую, Саффорд ответил солидным ударом по почкам Талботта. - И много я прозевал? - поинтересовался я. - Останови их, - приказал мне Вулф. Правая Талботта скользнула по скуле Саффорда, а Саффорд еще разок въехал ему в область почек. Они действовали надлежащим образом, по всем правилам. Но Вулф был хозяин, ему претил беспорядок в кабинете, так что пришлось мне вмешаться в игру. Я схватил Талботта за ворот пиджака и рванул назад с такой силой, что он перевалился через кресло. Потом я преградил дорогу Саффорду. Казалось, он вот-вот вмажет мне, но руки его опустились. - С чего это так быстро? - спросил я. - Да он тут высказался насчет мисс Руни… - Выведи его вон! - прошипел Вулф. - Которого из них? - спросил я, скосив один глаз на Саффорда, а другой на Талботта. - Мистера Талботта. - Ты поступил совершенно правильно, Вик, - говорила Дороти. - Ты был фантастически хорош: этот воинственный блеск в твоих глазах… - она забрала его лицо в ладони, притянула к себе и быстро прижалась губами к его губам. - Вот! - Вик в данный момент покидает нас, - сообщил я ей. - Пошли, Талботт, я вас выпущу. Прежде чем присоединиться ко мне, он заключил Дороти в объятия. Я кинул взгляд на Саффорда, полагая, что он обнимет Одри ради равновесия. Но он попрежнему сжимал кулаки. И я, как пастух, погнал перед собой эту блудную овцу, Талботта, прочь из комнаты. Пока он надевал в прихожей пальто и шляпу, я изловчился припасть глазом к одностороннему стеклу, крыльцо было свободно, и я распахнул дверь: - Не берите близко к сердцу. А то ненароком руку сломаете… В конторе все опять расселись по местам. Невзирая на то, что ее рыцаря выставили пинком под зад, Дороти, видимо, намеревалась остаться. Я прошествовал к своему месту у стола. Вулф взялся за свое: - Нас прервали, мисс Руни. Как я уже сказал, вы выглядите весьма уязвимо, поскольку удостоили своим присутствием арену действия. Не будете ли так любезны подсесть поближе, вон на тот стул… Арчи, блокнот!
В 10.55 на следующее утро я сидел в конторе - не все еще, а опять дожидаясь, когда же Вулф спустится вниз, покинув свои поднебесные оранжереи с десятью тысячами орхидей. Эти его встречи на высшем уровне продолжаются ежедневно с девяти до одиннадцати по утрам и с четырех до шести во второй половине дня; если ядерной войне суждено изменить все на свете, хотелось бы, чтоб она в первую очередь изменила этот распорядок. Мы играли в пинокль втроем: Сол Пензер, Орри Кэтер и я. Их обоих вызвали сюда по телефону: требовались какие-то квалифицированные услуги. Сол носил старую кепку, имел большой нос, а сам был невелик ростом, прост в обращении и вообще принадлежал к числу лучших в мире специалистов по всем делам, которые не требуют при исполнении вечернего костюма. Орри, способный обходиться без расчески годами, не годился, конечно, Солу в подметки, но все равно по праву считался отличным профессионалом, мастером на все руки. К 10.55 я отставал на три дублона. В ящике моего стола лежали два исписанных блокнота. Вулф не задержал клиентов на целую ночь, уже совсем мало оставалось до утра, кода он их отпустил. Теперь мы имеем о них куда больше сведений, чем содержалось во всех газетных сообщениях, вместе взятых. Рассказывая, наши клиенты во многом повторяли друг друга. Никто, к примеру, не убивал Зигмунда Кейса, никто, с другой стороны, не получил разрыв сердца при известии о его смерти, даже его дочь; никто никогда не имел револьвера, никто даже не умел им пользоваться; никто не мог привести ни малейшей улики, с помощью которой удалось бы осудить Талботта или, на худой конец, его арестовать; ни у кого не было железного алиби, зато у каждого был какой-нибудь личный мотив, возможно, не самый эффектный на свете, как у Талботта, но все равно на мотив не начихаешь. Таковы были их показания. Фердинанд Поул полыхал негодованием. Он не понимал, зачем тратить время на них и зачем тратить их время, если единственной и очевидной задачей было одно: сокрушить алиби Талботта и накрыть Талботта. Но пришлось Поулу и самому исповедоваться. Десять лет тому назад он обеспечил Зигмунду Кейсу сто тысяч долларов, необходимых, чтоб затеять процветающую систему индустриального дизайна. Последние пару лет доходы Кейса маханули выше облаков, и Поулу захотелось получить равную долю, но желание его не сбылось. Кейс со скрипом выделил ему под тот взнос жалкие пять процентов годовых, пять тысяч долларов, тогда как половина прибыли составляла сумму в десять раз большую. И Поул не мог поставить его перед классическим выбором: покупай мою часть или продавай мне свою, потому что Поул по уши погряз в долгах. И закон отказывался вмешиваться, соглашение партнеров гарантировало Поулу как раз пять процентов, прибыль Кейс перечислял подставному лицу, подбавляя к этим жалким процентам Поула подливку в виде жалованья, и твердил, что деньги приумножаются благодаря его дизайнерским талантам. Сейчас, когда Кейс угодил в покойники, - совсем иная ситуация. Контракты на виду - все до одного, доходы за двадцать лет - тоже. Допустим, Поул и Дороти, лица, к коим переходит наследство, не сумеют прийти к взаимопониманию, - тогда дележку проделает судья, и Поул получит, согласно его прикидкам, по меньшей мере, двести тысяч, а может быть, и много больше. Он отрицал, что налицо великолепный мотив убийства. И вообще, как бы то ни было, во вторник утром, в 7.28, он отправился на поезде в Ларчмонт - кататься на своем суденышке. Где он сел на поезд, на Гранд Сентрал или на Сто двадцать пятой улице? На Гранд Сентрал, говорил он… Был он один? Да. Он ушел из своей квартиры на Западной Восемьдесят четвертой улице в семь и воспользовался метро… Часто ли он прибегал к услугам подземки? Да… И так далее на четырнадцати страницах моих записей. Я оценил его показания на двойку с минусом - пускай даже он докажет, что добрался до Ларчмонта на этом поезде, все равно поезд делал остановку на Сто двадцать пятой улице, в 7.38, через десять минут после Гранд Сентрал. |
