- Сегодня превосходный день, - заметил я. - Знаю, что вы не расположены вторично вдыхать запах специй, и потому поем на кухне, а заодно просмотрю "Нью-Йорк таймс". Перед вылетом я взял только самое раннее издание. Мы получали два экземпляра "Таймса" - один для Вулфа (газету ему подавали вместе с завтраком в его комнату) и один для меня. Я направился в кухню и нашел свой экземпляр на маленьком столе, за которым обычно завтракал. Я могу отсутствовать целую неделю, выполняя какое-нибудь поручение Вулфа, а Фриц, наверное, все равно будет ставить для меня прибор. Это так на него похоже. Я уселся и уже принялся искать в газете интересующее меня сообщение, когда Фриц поставил на стол еду в горячей тарелке и хлебницу. Я съел кусочек молок и немного хлеба, предварительно обмакнув его в подливку; Фрицу обычно удается приготовить превосходную подливку, если только он не намешает в нее петрушки. Как и в первом выпуске, я не нашел в газете никаких особых подробностей. Сюзанна Брук была найдена убитой в понедельник, часов в девять вечера, в комнате на третьем этаже дома на Сто двадцать восьмой улице. Ее труп обнаружил Данбар Уиппл, сотрудник Комитета защиты гражданских прав. Смерть наступила в результате неоднократных ударов по голове. Все это я уже знал. Я знал и некоторые другие детали, о которых газеты сообщили только в позднейших выпусках, а именно: Сюзанна Брук безвозмездно работала в КЗГП, проживала вместе со своей вдовствующей матерью в квартире на Парк-авеню, а Данбар Уиппл был двадцатитрехлетним сыном старшего преподавателя антропологии Колумбийского университета. Лишь одной детали я не знал, хотя мог бы догадаться: полиция и окружной прокурор уже начали расследование. После того как молоки, подливка и булочки вместе с салатом нашли себе пристанище там, где и надлежало, я налил еще чашку кофе и отправился в кабинет. Вулф сидел за столом и решал кроссворд, сердито хмурясь и постукивая себя карандашом по носу. Я уселся на свое обычное место и стал отпивать кофе маленькими глотками. Прошло несколько минут, прежде чем Вулф посмотрел на меня. В его взгляде читалось осуждение, но он, видимо, сразу же сообразил, что я его не заслужил. - Черт возьми, - изрек он. - Нелепо и оскорбительно думать, что я могу лишиться твоих способностей и твоей помощи только из-за каприза какого-то механизма. На какой высоте летел ваш самолет в полдень? - Четыре мили. Я понимаю ваше самочувствие. Вас оскорбляет все, что находится вне вашего контроля. Вы… - К природе это не относится, это касается только того, что сотворено людьми. Я кивнул: - Правильно. И того, что они творят. Например, убивают себе подобных. У вас есть какие-нибудь данные, кроме тех, что опубликованы в "Нью-Йорк таймс"? - Нет. - Вас кто-нибудь навестил? Уиппл? - Нет. - Вы интересуетесь тем, что я проделал в Расине? - Нет. Какой смысл? - Я спросил просто так. Мне нужно побриться. Поскольку у нас, очевидно, нет ничего срочного, я поднимусь к себе. В самом деле, какой смысл докладывать о результатах поездки? О мертвых плохо не говорят. - Я встал. - По крайней мере, я бы не… Послышался звонок. Я вышел в вестибюль и посмотрел через застекленную дверь (стекло в ней давало возможность видеть только из вестибюля и не позволяло заглянуть в дом снаружи). На крыльце стояли двое. - Уиппл-старший и Уиппл-младший, - доложил я, вернувшись в кабинет. - Правда, я ни разу не видел сына, но уверен, что это он. Вы назначили им встречу? - Вулф сердито взглянул на меня. Я стоял и ждал, но так как он продолжал молчать, снова вышел в вестибюль и впустил посетителей. - Мы хотим видеть мистера Вулфа, - сразу же заговорил Поул Уиппл. - Это мой сын Данбар. - Мистер Вулф ожидает вас, - ответил я, что, видимо соответствовало истине, и отступил в сторону. Днем-двумя раньше я бы с удовольствием встретился с этим негритянским юношей, за которого собиралась выйти замуж Сюзанна Брук. Хотя бы для того, чтобы составить о нем представление. И вот я с ним встретился, но при каких обстоятельствах! Он похож на Рэя Робинсона[3] после трудного боя из десяти раундов, только кожа у него была несколько темнее. Днем-двумя раньше он, наверное, был красивым и веселым, а сейчас показался мне развалиной, как и его отец. Я хотел взять у него шляпу, но секундой раньше он выпустил ее из рук, и она упала. Едва оказавшись в кабинете, Данбар опустился на стул. Отец остался стоять, не спуская с Вулфа затуманенных глаз. - Садитесь, мистер Уиппл, - пригласил Вулф. - Я вижу, вы очень расстроены. Ели что-нибудь? Вулф не шутил. Он твердо верил, что когда у человека крупные неприятности, ему нужно прежде всего поесть. - Что вы сделали?! Что вы сделали?! - крикнул Данбар. - Спокойно, сынок, спокойно, - остановил его отец, укоризненно качая головой. Он сел и снова взглянул на Вулфа, - Вы знаете, что произошло? Вулф кивнул: - Я же читаю газеты, мистер Уиппл. В этом кресле сидели многие, кого постигли неприятности. Иногда я не в состоянии помочь ни словом, ни делом, но всегда могу накормить. По-моему, вы ничего не ели. Не так ли? - Оставьте это? - снова крикнул Данбар. - Что вы сделали?! - Говорить буду я, - заявил Поул Уиппл и, обращаясь к Вулфу, продолжал: - Вполне вас понимаю. Но не беспокойтесь, на пути сюда я заставил его поесть. Мне кажется, я не имел права скрывать от него, что обратился к вам с соответствующей просьбой относительно мисс Брук, и сейчас, естественно, он хочет узнать, что вы предпринимали. Конечно, сын очень возбужден всем происходящим. Да и меня самого интересует, что вам удалось сделать, и вы, надеюсь, тоже понимаете мое состояние. - Еще бы. Но лично я ничего не сделал. - Вулф откинулся на спинку кресла и вздохнул всей своей необъятной грудью. - Арчи, расскажи им. - Так вы Арчи Гудвин?! - воскликнул Данбар. - Совершенно верно. - Я посмотрел на Уиппла-старшего. - Вы рассказали сыну все, о чем просили мистера Вулфа? - Да, все. - Ну, хорошо. Моя приятельница Лили Роувен пригласила мисс Брук на ленч. Я тоже был там. Разговор у нас шел только о КЗГП, и ни о чем другом. Потом мисс Роувен вручила мисс Брук чек на тысячу долларов для нужд комитета и задала несколько вопросов, касающихся самой девушки. Самые безобидные и невинные вопросы. Мисс Брук упомянула, что работала раньше в "Парфенон-пресс" и в ООН. Я в течение трех дней наводил соответствующие справки, главным образом в ООН, но ничего такого, что могло бы заинтересовать вас, не обнаружил. Вчера я вылетел в Чикаго, оттуда перебрался в Расин в штате Висконсин. Там я разговаривал с двумя людьми, которые в свое время знали мисс Брук и ее семью (с журналистом и с частным детективом), но тоже безрезультатно. Ведь вы же хотели узнать нечто компрометирующее мисс Брук, не так ли? - Да. - Я решил, что никаких компрометирующих данных мне не найти по той простой причине, что их вообще не существует. Вчера, ложась спать в гостинице, я намеревался уехать из Расина сегодня утром, а в семь часов мне позвонил мистер Вулф и сообщил об этом прискорбном происшествии. Я сразу же вернулся в Нью-Йорк. Есть вопросы? Данбар вскочил, уставился на меня исподлобья и принял стойку Рэя Робинсона - правда, начинающего, а не заканчивающего свой десятый раунд. - Вы лжете! - крикнул он. - Вы что-то скрываете от меня. Я пока не знаю, что именно, но узнаю. Вам известно, кто ее убил! - Он повернулся к Вулфу. - И вам тоже это известно, толстая обезьяна! - Сядьте! - приказал Вулф. Данбар положил кулаки на стол Вулфа и нагнулся к нему. - Вам все равно придется открыть мне всю правду, - процедил он. Вулф покачал головой. - Не распускайте слюни, молодой человек. Я не видел вас в те моменты, когда вы сохраняете самообладание, но вижу, каковы вы сейчас. Вы осел. Ни мистер Гудвин, ни я раньше никогда и не слышали о мисс Брук. Надеюсь, вы не подозреваете своего отца в том, что он нанял меня организовать убийство мисс Брук? - Это не… - Молчать! Сейчас говорю я. Даже учитывая ваше состояние, сомневаюсь, что вы подозреваете, будто мистер Гудвин или я могли сделать это по собственной инициативе. - Я не… - Сейчас говорю я. Конечно, вы можете заподозрить, что мистер Гудвин в процессе расследования мог случайно сказать нечто такое, что в конечном итоге породило преступление. Вы можете даже подозревать, что мистер Гудвин только теперь это понял сам. Если вы действительно так думаете, сядьте и вежливо спросите его. Он человек твердый, запугать его невозможно. Я отказался от таких попыток еще много лет назад. Что касается меня, то я ничего не знаю. Самолет мистера Гудвина опоздал, он только что прилетел, и мы еще ни о чем не успели переговорить. Данбар попятился, сел и закрыл лицо руками. - Постарайся успокоиться, сынок, - сказал отец. - Я научился неплохо передавать содержание своих разговоров с различными людьми, - начал я, откашлявшись, - включая интонации собеседников, выражение лиц, реакцию и все такое. Пожалуй, я уступаю в этом только Солу Пензеру. Так вот. Я уверен, что не сделал и не сказал ничего такого, что повлекло бы за собой убийство мисс Брук. Но если мистер Вулф прикажет мне (я работал и работаю для него), я с готовностью и самым подробным образом изложу все свои беседы, хотя глубоко убежден, что это будет лишь пустой тратой времени. Вы несете несусветную чушь, утверждая, что я что-то скрываю. - Надеюсь, вы правы, мистер Гудвин, - заявил Поул Уиппл. - Очень надеюсь. Данбар поднял голову и повернулся ко мне: - Прошу извинить меня. - Будем считать вопрос исчерпанным. - Но, может быть, вы все же расскажете, с кем вы встречались в Расине и о чем разговаривали. Не сейчас, а когда я хоть немного приду в себя. Сейчас я ничего не соображаю, да к тому же не спал. Всю ночь и все утро я отвечал на вопросы полицейских. Они предполагают, что мисс Брук убил я. Боже, они думают, что ее убил я! - Но это не так? - спросил я. Он уставился на меня, но тут же отвел глаза. - Неужели и вы думаете, что я виновен в ее смерти? - Ничего я не думаю. Я не знаю вас. Я ничего не знаю. - Да, но я-то его знаю, - вмешался отец, не сводя взгляда с Вулфа. - Он хотел прийти сюда, так как думал… то, что он уже сказал. Я же не знал, что и думать, но очень боялся. Боялся, что виноват во всем я. Пожалуй, сейчас я уже не боюсь. К вам я пришел еще и по другой причине. Полицейские намерены арестовать моего сына. Они считают его убийцей. Вулф поджал губы. - Прошлый раз, обратившись к вам за помощью, я допустил ошибку и раскаиваюсь в ней. Но тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Теперь-то я вижу, что заблуждался. Мне не хотелось рассказывать сыну о моем визите к вам, но я все же заставил себя. Он обязан знать все. Теперь я должен просить вашей помощи. Помните, что вы говорили тогда в Канова-спа. "Однако совсем другое дело, если вы укрываете убийцу только потому, что он одного цвета кожи с вами. Тем самым вы наносите себе и своему народу огромный вред. Вы как бы подтверждаете закономерность того исключения из общих правил, которое вызывает у вас столь справедливое возмущение…" - Довольно! - резко перебил Вулф. - Никакого отношения к случившемуся это не имеет. - Непосредственного - да, не имеет. Но вы посоветовали мне придерживаться общих принципов сосуществования в человеческом обществе и тем самым убедили меня. Нет, нет, я вовсе не утверждаю, что сейчас возникло аналогичное положение, но тогда перед вами стояла проблема, и вы попросили меня помочь вам, а сейчас проблема возникла передо мной, и я прошу вас помочь мне. Полицейские намереваются предъявить моему сыну обвинение в убийстве! Вулф прищурился и взглянул на Уиппла. - Полицейские несколько часов допрашивали вашего сына и все же не арестовали его. - Арестуют, когда сочтут нужным. - В таком случае, ему потребуется адвокат. - Похоже, ему потребуется больше, чем адвокат. Ему потребуетесь вы. - Не сгущаете ли вы краски? - Вулф повернулся к Данбару. - Ну как, успокоились, мистер Уиппл? - Не совсем. - Все равно я должен побеседовать с вами. Полицейские, как вы говорите, считают убийцей вас. Это ваше предположение или у вас есть основания для такого утверждения? - Полицейские считают, что у них есть доказательства, но в действительности их нет и не может быть. - Это не ответ. Я сделаю еще одну попытку. Почему полицейские считают, что у них есть какие-то доказательства? - Потому что они застали меня у мисс Брук. Потому что она и я… мы были друзьями. Потому что она белая, а я черный. Потому что дубинка, которой она была убита… - Вам придется объяснить мне кое-что, - проворчал Вулф. - Начнем с дубинки. Это ваша дубинка? - Я хранил ее у себя. Полисмен в одном из городов Алабамы избил ею двух негритянских юношей. Не стану рассказывать, как именно, но мне удалось ее заполучить. Несколько месяцев она лежала на моем письменном столе в канцелярии. - И вчера тоже? - Нет. Сюзанна… - Юноша умолк. - Да? Данбар Уиппл посмотрел на отца, потом на Вулфа и продолжал: - Не знаю, почему я запнулся. Все это я рассказал и полицейским. Мисс Брук сняла и обставила небольшую квартиру на Сто двадцать восьмой улице. Дубинка находилась там. Мисс Брук сама ее туда отнесла. - Когда? - Около месяца назад. - Полицейские обнаружили на дубинке отпечатки ваших пальцев? - Не знаю, но, кажется, нет. Думаю, отпечатки давно стерлись. - Почему вы так думаете? - Потому что полицейские ничего не говорили об отпечатках. Довольно резонно. Видимо, он все же сумел взять себя в руки. Разговор в форме вопросов часто этому помогает. - Вполне логичный вывод, - согласился Вулф. - С орудием преступления все ясно. Перейдем к возможности преступления. Итак, вы говорите, что пришли к мисс Брук. А что вы делали, скажем, с полудня до момента убийства? Полиция, очевидно, уже интересовалась этим, но все же прошу ответить. Я хочу проанализировать все аспекты предположения, что мисс Брук убили вы. Данбар Уиппл выпрямился в кресле. - В полдень я сидел в канцелярии за своим письменным столом. Без четверти час встретился в ресторане за ленчем с двумя знакомыми. Около трех вернулся на службу. В четыре часа пошел к нашему директору-распорядителю мистеру Хенчи на совещание, закончившееся вскоре после шести. Вернувшись в свою комнату, я нашел на письменном столе записку. Мы с мисс Брук договорились встретиться у нее на квартире около восьми. В записке сообщалось, что звонила мисс Брук и просила передать, что она сможет вернуться домой только часов в девять или даже несколько позже. Меня это устраивало, так как я должен был пообедать с одним из участников совещания. Мы расстались с ним в двадцать пять девятого у входа в вестибюль станции подземки на Сорок второй улице. В пять минут десятого я входил в квартиру мисс Брук на Сто двадцать восьмой улице. - И обнаружили мисс Брук мертвой? - Да. Вулф взглянул на часы. - Если вам не тяжело, расскажите, что вы стали делать после этого. - Пожалуйста. Она лежала на полу. Не знаю, долго ли я сидел, не в силах ничего предпринять. Дубинка лежала тут же, на кресле, я не дотронулся до нее даже пальцем. Вызывать врача не имело смысла. Я сел на кровать и попытался решить, как быть дальше. Вы, наверное, скажете, что несколько странно думать о себе, когда перед глазами лежит убитая девушка. Возможно. Но именно о себе я и думал. Вам этого не понять, вы белый. - Вы такой же человек, как и я. - Слова, слова… Я понимал, что должен на что-то решиться, что-то сделать. Скрыться? Но у меня хватило самообладания сообразить, что этого делать нельзя, да и бесполезно. В телефонном справочнике я нашел телефон главного полицейского управления и позвонил. Часы показывали без двадцати десять; таким образом, я провел там полчаса, даже чуть больше. - Неблагоразумно, хотя и понятно. Положение у вас, конечно, сложное, но обвинять вас в убийстве… Какой же мотив убийства выдвигают полицейские? Данбар Уиппл удивленно взглянул на Вулфа. - Вы серьезно? Какой другой мотив им нужен, когда речь идет о негре и белой девушке? - Ну, вы преувеличиваете. Нью-Йорк, конечно, не Утопия, но вместе с тем мы с вами не на Юге живем. - Верно. На Юге я сейчас не сидел бы в большой, прекрасно обставленной комнате и не беседовал бы со знаменитым частным детективом. Здесь, в Нью-Йорке, действуют осторожнее и готовятся тщательнее, однако и здесь, когда речь идет о негре, мотив считается само собой разумеющимся. Негр - это черномазый мерзавец, уже от рождения наделенный всеми дурными качествами, которых у белого нет и не может быть. Чепуха, скажете вы, но именно так обстоит дело у нас в Америке. - Среди подонков - да. Среди идиотов и болванов. - Многие так рассуждают. Многие избегают употреблять само слово "черномазый", но оно пронизывает все их мышление. Оно таится где-то в укромном уголке сознания и время от времени дает о себе знать. Некоторые даже не подозревают об этом, но факт есть факт. Вот почему сидя там на кровати, я понимал, что бежать и нельзя и бесполезно. | 
