тов. Костенко Дорогой Слава! Ты не оставил домашнего адреса, поэтому отправляю письмецо на Петровку в надежде, что тебе передадут его. Итак, по пунктам: 1. Мы намерены поднять на очередной Сессии вопрос о правомерности приема в качестве вещественных доказательств в борьбе с организованной преступностью оперативных записей разговоров мафиози и съемок их операций видеокамерой, хотя, не скрою, существует достаточно сильная оппозиция такого рода предложению: "Уподобляемся западным спецслужбам! " Наивность такого рода оппозиции очевидна, однако весьма могущественна - при нашей-то дремучей ненависти ко всему чужому, особенно иностранному. Насколько мне известно, западные службы никогда не сажали изобретателя водородной бомбы Оппенгеймера, нападавшего на Белый дом и требовавшего прекратить гонку ядерных вооружений. Он нападал на президента со страниц ведущих газет и с экранов телевидения, но в Горький его никто за это не выдворял, как и не сажали в психушку Джейн Фонду или в мордовский концлагерь актера Пола Ньюмена, выступавшего против режима… Сталинская Конституция была самой демократичной в мире, отвергала доказательства, собранные оперативным путем, - записи телефонных разговоров, фотографии, - но при этом разрешала пытать арестованных и удовлетворялась их истеричными признаниями, расстрел неминуем. Мы - византийцы, нам самое важное соблюсти форму, суть дела нас мало волнует. 2. Даже если это изменение к Уголовному кодексу будет в принципе принято, пройдет очень много времени - при нашей страсти к всенародным обсуждениям, - прежде чем такого рода доказательства станут практикой законотворчества. Так что, если ты помогаешь крутить дело против мафиози и оно близко к завершению, то, боюсь, наши крестные отцы разобьют твои доказательства в пух и прах. 3. Что касается преступлений, совершенных сталинскими садистами против ленинцев, то судить их (да еще по второму разу!) не станут: надо начинать сотни тысяч процессов - прямой путь к гражданской войне, ибо, как ты понимаешь, при нашей жестокой дикости кара обрушится не только на этих зверей, но, главное, на их жен, детей, внуков, а это уже процент, число новых жертв будет измеряться семизначными цифрами… Потяни ниточку: кто ответствен за гибель правозаступника Анатолия Марченко? На скамью подсудимых придется сажать не только тех, кто подписывал постановления, но и всех тюремных и лагерных охранников, врачей, прокурорских, судей… С этой точки зрения отчаянная попытка Горбачева построить правовое государство и подвести, таким образом, черту под нашей вселенской доносительской злобой - самый оптимальный вариант, если только президента не заблокируют крайне правые силы которых у нас десятки миллионов, а левые и те, кто его поддерживает, разобщены и взаимокусаемы - обычное горе России. Если чем могу быть полезен, пиши или звони. Твой Иван Варравин". VIII "УУГРО ГУВД Мосгорисполкома капитану Строилову На ваш запрос сообщаем, что Эмиль Валерьевич Айзенберг состоит на учете в психдиспансере №4 по поводу шизофрении и временных провалов памяти и, таким образом, к судебной ответственности привлечен быть не может без повторного стационарного обследования. Гл. врач Шамякин". IX "УУГРО ГУВД Мосгорисполкома капитану Строилову Настоящим сообщаю, что Шинкин Осип Михайлович, 1918 года рождения, закончил войну в звании подполковника, командира ордена Александра Невского отдельного мотострелкового полка, дважды ранен, награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, медалями "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За взятие Кенигсберга" и "За взятие Берлина". В 1952 году уволен из рядов Советской Армии и исключен из КПСС за связь с космополитами и агентами "Джойнта". Еще до увольнения было запрошено согласие командования на его арест как пособника секретных служб США и Израиля. Такое согласие было дано 6 марта 1953 года. В связи с реабилитацией врачей-убийц, агентов "Джойнта", запрос был отозван. С тех пор Шинкин О. М. работал в системе Кожгалантереи. Орден Ленина, которым он, оказывается, был награжден 7.1.1943 за мужество и героизм, проявленный им во время ликвидации формирований Паулюса, а также орден Отечественной войны I степени, которым он был награжден в День сорокалетия Победы, до сих пор им в военкомате не получены. Зам. райвоенкома майор Чикин". X "УУГРО ГУВД Мосгорисполкома капитану Строилову Настоящим сообщаю, что 11 апреля 1951 года Жарикова Антонина Васильевна изменила в Бауманском ЗАГСе гор. Москвы в метрике имя и отчество своего сына Варенова Ивана Николаевича на "Исай Григорьевич". Проведенной работой установлено, что отцом Варенова являлся старший лейтенант Советской Армии Варенов Николай Кириллович, попавший в плен в августе 1943 года. Находясь в концлагере Маутхаузен, он возглавлял одну из подпольных групп коммунистического сопротивления и по заданию Комитета вступил в Русскую освободительную армию генерала Власова А. А. для организации перехода солдат и офицеров РОА через линию фронта на соединение с частями РККА. Ему действительно удалось организовать переход батальона власовцев в Восточной Пруссии, после чего он, как и все его люди, были осуждены за измену Родине на двадцать пять лет лагерей с последующим поражением в правах. В декабре 1950 года Варенов Николай Кириллович совершил побег, добрался до Москвы и остановился в комнате своей жены Жариковой Антонины Васильевны, чтобы отсюда направить петицию от имени заключенных на имя И. В. Сталина с требованием пересмотра дела и восстановления справедливости. Однако Жарикова А. Н. сообщила органам МГБ о том, что у нее скрывается ее бывший муж, изменник Родины и власовский недобиток. Варенов Н. К. был арестован, судим и приговорен к высшей мере социальной защиты. Именно после этого Жарикова поменяла имя и отчество ребенка, но 4 мая 1951 года была выселена на сто первый километр, где и погибла при невыясненных обстоятельствах. Варенов Исай Григорьевич воспитывался в семье дяди по матери, Жарикова Василия Васильевича, работавшего водопроводчиком в ЖЭКе №21 Киевского райисполкома г. Москвы, в 1962 году поступил в МАДИ, откуда был исключен, когда выяснилось его подлинное имя и связь с изменником Родины Вареновым. Реабилитирован Варенов Николай Кириллович был в 1963 году, когда Варенов Исай Григорьевич был осужден за вооруженный грабеж и отбывал наказание в Саблаге. Его "учителем" в зоне был Сорокин Евгений Васильевич, который, как сейчас стало известно, был следователем его отца и готовил материалы на расстрел Варенова Николая Кирилловича, применяя при этом недозволенные методы ведения следствия. Мл. оперуполномоченный Скоробогатько". XI "УУГРО ГУВД Мосгорис пол кома капитану Строилову полковнику Костенко Сообщаю, что разрешение на обмен Федоровой З. А. ее жилплощади по набережной Шевченко на трехкомнатную квартиру по Кутузовскому проспекту было дано председателем Исполкома Моссовета после обращения к последнему одного из лиц, близких к семье Л. И. Брежнева, фамилия этого человека устанавливается. Майор Неустроев". XII "УУГРО ГУВД Мосгорисполкома капитану Строилову По неподтвержденным данным (находятся в стадии отработки), брат художника Баха, ныне эмигрировавший в США Игорь Бах, 12. XII. 1981 был госпитализирован в городскую больницу №62 по поводу острого приступа аппендицита, начавшегося, по его словам, в ночь с 10. XII. 1981 на 11. XII. 1981. Приступ, однако, был купирован терапевтическими методами лечения, операции не было. В больнице его навестил некий Никодимов, данные на которого устанавливаются. Лейтенант Ознобишин". Костенко откинулся на спинку стула, помял лицо; сюжет всего дела прояснялся, складываясь в полнейшую б е з н а д е г у; рассветало, позвонил на посты; ответили, что Сорокина по-прежнему нигде нет, исчез, как сквозь землю провалился; Варенов молчит, только улыбается, так же ведут себя боевики; с третьего поста сообщили, что вокруг интересующей квартиры крутятся подозрительные; Костенко провел по глазам ладонью, отключился на десять минут, потом резко поднялся и позвонил оперативному дежурному Глинскому: - Малыш, выручи машиной, а? 20
Поскольку Берия знал, что Сталин благоволит Федоровой не просто как красивой женщине, великолепной актрисе, но прежде всего как русскому художнику, национальной героине, знакомой в стране каждому и каждым любимой, комбинация по ее устранению - в отличие от сотен тысяч подобного рода устранений и нейтрализаций, когда было достаточно выписать постановление на арест, все остальное прикладывалось само по себе, - готовилась достаточно тщательно. Берия помнил, как зимой сорок пятого - незадолго перед тем, как на Тушино стали прибывать американские летчики, чтобы включиться в работу по подготовке совместного выступления против японцев, - во время одного из застолий на Ближней даче Сталин сказал: - После победы экономическое положение народа, видимо, серьезно ухудшится… Все деньги будем вкладывать в создание атомного проекта… Главная задача: накормить Москву… В России всегда все определял центр… Такова историческая традиция… Надо заранее дать сатисфакцию русским, выделив их надежное долготерпение, - во имя славы Державы… Конечно, в условиях нынешнего братания, - Сталин чуть усмехнулся, - с западными демократиями, которые поставляют нам "студебеккеры", орудия, шинели и свиную тушенку, добром терпеть никто не захочет, распустились, забыли про спасительную и необходимую узду страха… Берия дивился тому, как аккуратно и отрешенно ставил задачи генералиссимус. Раньше, в двадцатых, он мог публично сказать, - да еще в присутствии Троцкого и Каменева: "Грузию придется перепахать", - не думая о том, что эти его слова станут известны в Тбилиси каждому десятому, а это значит - всем. Новое время, новые песни, воистину. Теперь, когда миновал ужас коллективизации, которую ныне славили как "гениальную революцию сверху", после леденящих тридцатых, названных "очищающим вихрем", после поражений сорок первого и сорок второго, определенных пропагандой как один из элементов "гениальной военной стратегии", Сталин до конца уверовал в свое надмирное бессмертие и поэтому з р и м о готовился к любой фразе, загодя лепил ее, взвешивая каждое слово, и лишь после того, как проанализировал со всех сторон, отдавал вечности… Наблюдая Сталина последние шесть лет практически ежедневно, Берия все более и более страшился этого человека, преклонялся перед ним, ощущая свою малость, и учился великой мудрости править теми, кого давно и свысока презирал, относясь к людям как к "массе", "материалу", "толпе". Прикасаясь к архивам, Берия открывал для себя такие подробности, которые рождали в нем ужас: он жил в стране, где знание сделалось столь же опасным, как работа в чумном бараке или на артиллерийском складе, заминированном искусными диверсантами. Он читал не только показания ленинцев, выбитые на следствии, но и бесстрастные стенограммы архивов, заключения врачей, свидетельства очевидцев, чудом сохранившиеся в картонных папках, на которых по чьей-то неразумной прихоти было начертано "хранить вечно". Берия никогда не мог забыть документ, в котором описывалось, как в двадцать седьмом году на заседании ЦК Троцкий бросил Сталину: - Вы - могильщик революции! Несколько членов ЦК после этого говорили друзьям по телефону (и это, понятно, было зафиксировано), что Сталин сделался белым как полотно - ни до этого, ни после он таким не был, - пошатнувшись, поднялся и, выйдя из кабинета, так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка. Но сколько же лет он шел к тому, чтобы отомстить своему врагу за это прилюдное оскорбление! Он выслал Троцкого - сначала в Алма-Ату, потом в Турцию; он мог уничтожить его на Принцевых островах, но не делал этого, потому что знал: в ЧК работают те, кто помнит Октябрь, а значит, и роль Троцкого, следовательно, сначала надо уничтожить память, а уж после этого - самого врага. Сталин умел ждать; он имел информацию о том, что Троцкий ненавидит Ягоду, но тем не менее не давал Ягоде п р я м о г о поручения убить главного недруга; позволил только п ы т к у - агенты Ягоды умертвили сына Троцкого, Льва Седова, и дочь Зину; не поручал он устранение Лэйбы и Ежову; лишь перед ним, Лаврентием Берией, поставил эту задачу - спустя двенадцать лет после нанесенного оскорбления, но при этом сформулировал ее совершенно особо: - После того как троцкистские формирования в Испании доказали свое абсолютное военное бессилие, сама идея Троцкого исчезла с поля мало-мальски серьезной политики… Однако, поскольку Молотов подписал пакт с Берлином, что есть апофеоз миротворческой политики, позволяющей нам быть не в схватке, а над ней, укрепляя при этом свое могущество и расширяя границы Союза Республик, Троцкий, конечно, не преминет развязать кампанию по дискредитации этого пакта, стараясь в первую очередь оторвать от нас ведущих художников Запада… эмоциональные люди, они могут поддаться его доводам, в слове он дока… Именно поэтому нейтрализация такого рода активности Троцкого угодна сейчас истории, делу победы пролетариата, торжеству русской революции, ставшей государственной сутью марксистско-ленинского учения. Берия съежился тогда, потому что ночью прочитал перевод последнего выступления Гитлера: "Мы живем в такое время, когда идеи национал-социалистической революции немцев стали основоположением имперской идеи третьего рейха! " … Когда Берия в далеком сорок первом пригласил к себе Зою Федорову и та посмела не лечь с ним в постель, он, после острой вспышки гнева, п р и г н у л с я, потому что утром спросил себя: "А что, если она по-прежнему бывает у Сталина? Хозяин умеет конспирировать, видимо, не все в его охране сообщают мне о том, кто посещает его, людьми правит страх, а Хозяин - создатель этой теории государственного страха, какого там страха, ужаса… " Поэтому Берия, готовый прошлой ночью отдать приказ о начале р а з р а б о т к и Федоровой, сдержал себя, повторив презрительную фразу старца: "Не будь примитивным грузином, не бросайся с ножом на горячее говно, дай остыть… " И он затаился, понудив себя сыграть роль Сталина; "умение ждать - основа успеха". … В феврале сорок пятого, когда пришла первая информация о том, что сотрудник американской военной миссии капитан флота Джексон Роджер Тэйт бывает на улице Горького в доме лауреата Сталинских премий Зои Федоровой - они познакомились на приеме, об этом уже говорили в кругах творческой интеллигенции, роман начинался у всех на глазах, - Берия ощутил усталое, спокойное торжество: "вот она, расплата"… Комбинация родилась сама по себе, без привлечения "сценаристов", сочинявших планы мероприятий: идти к Федоровой надо от Тэйта; выскоблить его подноготную, установить связи, настроения, манеру поведения, стиль жизни, выходы на верхние этажи администрации, прошлое… Первые данные ничего интересного не дали: ирландец, аристократ, генеалогическое древо исчисляется с четырнадцатого века, склонен, как и все "штатники", к авантюрам, воспитывался во Франции, блестящий пилот, мальчишкой еще был близок к штабу президента Вудро Вильсона в Париже во время подготовки Версальского договора, пользуется особым расположением посла Аверелла Гарримана, высококомпетентен, прекрасно знает Сибирь и Дальний Восток, бредит полярными исследователями Амундсеном, Седовым и Скоттом, пьет в меру, разбавляя виски содовой, поэтому совершенно не пьянеет, в Зою влюблен безмерно, ни на кого, кроме нее, не смотрит, к русским относится с открытой симпатией. Прочитав донесение, Берия сказал заведующему секретариатом Мамулову, чтобы помяли С е д о в а - из русских-то мало кто знал этого исследователя, - отчего американец говорит о нем с таким восхищением, и переключился на другие дела, забыв вскорости об этом своем поручении. Каково же было его удивление, когда по прошествии двух недель Мамулов доложил, что Георгий Седов готовил свою легендарную экспедицию вдвоем с Александром Колчаком, и были они самыми близкими друзьями, и только благодаря помощи того человека, который вошел в историю России как "верховный правитель", Седов смог получить шхуну и деньги на экспедицию - правительство относилось к нему, как к безумному мечтателю, и лишь Колчак исступленно, словно бы одержимый, помогал ему, отзываясь о царской администрации как о скопище "безмозглых бюрократов, лишенных полета смелости"… Берия запросил справку на Колчака, потому что, как и все в стране, знал об адмирале лишь то, что было написано в новых учебниках истории и сталинском "Кратком курсе". Когда документ был подготовлен, он взял его на воскресенье в Серебряный Бор, устроился на веранде, начал лениво пролистывать страницы и не заметил, как увлекся, растворившись в недалеком еще прошлом - всего двадцать пять лет прошло с той поры, как Колчака расстреляли в Иркутске. … Командующий Черноморским флотом Колчак сразу же встал на сторону революции, приветствовал падение монархии и присягнул на верность Временному правительству. Однако, когда в армии и на флоте начался развал, позиция Колчака резко изменилась: он не считал нужным скрывать свое отношение к тому, как разваливался русский флот, которому он служил верой и правдой. Военный министр Гучков, поняв состояние тридцатисемилетнего адмирала, отправил Колчака в Соединенные Штаты: широко образованный флотоводец должен был загодя готовить переоснащение русской армии, распределять заказы на строительство кораблей, изучать военную технику и знакомиться с новшествами авиации. Когда власть в Петрограде захватили большевики и начались переговоры с кайзером в Брест-Литовске, Колчак встретился с русским послом: - Этот позорный мир будет означать наше полное подчинение Германии, Ленин и Троцкий отдают Россию немцу, поэтому я вижу свой долг в том, чтобы продолжать борьбу с Вильгельмом: лишь крушение пруссака может спасти родину. В тот же день он посетил английского посла в, Вашингтоне; имя Колчака было широко известно в Лондоне, адмирал предложил британцам идею минирования входов в лондонский порт - на случай попытки немецкого вторжения. Его предложение было с благодарностью принято; Лондон откомандировал его в распоряжение штаба Месопотамской армии. |
