- Я тогда с тобой играть никогда не буду, - сказала Дунечка дрожащим голосом. Она так всех пугала дома. Если ее наказывал отец или зазря ругала мать, она начинала дышать носом, раздувала свои круглые ноздряшки и говорила: <Ну ладно, я тебе больше никогда ничего не нарисую>. Зачем вы стареете, люди? Зачем вы делаетесь разумными, взрослыми? Зачем вы не пугаете друг друга тем, что <больше никогда ничего не нарисуете>? Никита вошел в тринадцатую комнату и сказал: - Здравствуйте, Аркадий Борисович. Напротив Немировского, высокого, тонкого, чертовски элегантного и седого, стоял напарник Никиты Коля Курчаев. - Здравствуй, друг мой. Ну, готов? - спросил он блестяще поставленным голосом. - Что будем показывать? - С-сцену драки, - сказал Коля. Он всегда заикался перед тем, как начинал <работать> этюд. - Я понимаю, что не объяснение в любви; нежность не по моей части. Немировский уже тридцать лет ставил драки и фехтовальные бои во всех московских театрах. Никита повесил на спинку стула куртку и отошел к стене, туда, где был разостлан серый продырявившийся мат. На нем дрались двадцать поколений артистов. На этом мате дрались все - заслуженные и народные, лауреаты, <звезды> и те, которые так и состарились на роли <кушать подано>. - Давай, - шепнул Никита. Коля кивнул и сделал шаг к Никите. В это время открылась дверь, и в комнату вошла Дунечка. - Никита, - сказала она драматическим шепотом, - поди-ка. - В чем дело? - спросил Немировский. Он обернулся, увидел Дунечку и спросил: - А это кто к нам пришел? - Это племянница, - сказал Никита. - Что тебе, Дуня? - Пи-пи хочется, - прошептала Дунечка. - Привет! А ка-ка кет? - Пока нет. - Что хочет младенец? - спросил Немировский. - Что вы шепчетесь? - Потерпи, - сказал Никита шепотом, - видишь, я занят. - Мама мне не велит терпеть. - Аркадий Борисович, на минуту, - сказал Никита, - возникла проблема <пи-пи>. Они вышли из тринадцатой комнаты, и Никита повел Дунечку в уборную. - Зачем ты сказал им про <пи-пи>? - обиженно спросила Дунечка. - Как только не стыдно. Я ведь шепотом тебе сказала... - Поворчи мне, поворчи. Да, а в какую тебя вести? Привет! Не в дамскую же. - А в какую же еще? Я ведь девочка. - А я мальчик. - Ну и что? Ты ведь со мной идешь. - Быть тебе Гегелем, - сказал Никита. Он подошел к мужской уборной и, открыв дверь, крикнул: - Есть тут кто? - Конечно, - ответили ему. - На выход! И постой у двери, я с племянницей иду. - С кем? Из уборной выскочил актер с четвертого курса, Романов. - И чья это маленькая девочка, крошечка девочка?! - засюсюкал он. - Не ваша, - ответила Дуня и пошла в открытую дверь первой. - Ну, - спросил Немировский Никиту, - проблема изжила себя? - Да, извините. - Н-начали, - заикнулся Коля Курчаев. Никита бросился на Колю. Коля увернулся, чуть коснувшись Никиты бедром, ухватил его за кисть левой руки и перебросил через себя. Никита упал. Коля бросился на него, но Никита выставил ноги, и Коля полетел через Никиту. Мгновение они лежали неподвижно. - Ритм, ритм! - крикнул Немировский. - Долго! Тянете! Никита бросился на поднимавшегося Колю и обхватил его за шею. - Стоп! - крикнул Немировский. - Драка! Пьяная драка! Снова! Дунечка вошла в комнату незамеченной и замерла у двери. Никита выбросил вперед правую руку; Коля поймал ее и снова швырнул Никиту через себя. Дунечка сорвалась с места и стала молотить Колю кулачками. - Противный, противный! - закричала она. Немировский сказал: - Девочка, дяди шутят. - Мы так играем, Дуня, - сказал Никита. - Р-ребенок все испортил, - заикнулся Коля, - сейчас вышло бы хорошо, я ч-чувствовал. - Дуня, - сказал Никита, - Аркадий Борисович влепит нам по двойке, и мы останемся без стипендии, поняла? Можешь ты посидеть одна спокойно или нет? - Нет, - ответила Дуня, - там ко мне пристают хулиганы. - А где родители? - спросил Немировский. - Выясняют отношения. - Пойдем, - сказала Дунечка и потянула Никиту за палец. - Ладно, - сказал Немировский. - Кто там следующие, пусть войдут. Он поставил Никите зачет и подмигнул Дунечке. - А вы разными глазами умеете? - спросила Дуня. - Сначала одним, потом другим? Я умею. - Ну-ка. Дуня заморгала глазами: - Вот так. Понимаете? - Понимаю. - Это меня мама научила. - А не рано? - Что? - Моргать научила не рано? - Ну что вы... - улыбнулась Дунечка, - надо всему учиться, пока маленькая. Так моя бабушка говорит. Немировский захохотал, откинув седую красивую голову. - У вас занятная племянница, - сказал он, - идите развлекайтесь, Никита. - Против состава суда возражений нет? - спросила женщина в черном костюме с серебряным ромбом на лацкане. - Нет, - ответил Степанов. - А у вас? Гражданка Степанова, у вас нет возражений против состава суда? - Ну что вы... - Дело возбуждает Степанова? - Да. - Изложите причины. - А можно без причин? - спросила Надя. - Просто можно развестить? Причины касаются только нас двоих. - Развод разрешаем мы, гражданка Степанова. Или не разрешаем. Ясно? Давайте по существу вопроса. В зале никого не было. Только судья, два заседателя и секретарь восемнадцатилетняя девушка в красных чулках, с ярко подведенными глазами. Она внимательно - снизу вверх - рассматривала Надю. Потом, почистив кончиком деревянной ручки длинные ногти, стала так же внимательно, но в то же время безразлично разглядывать Степанова. Сзади скрипнула дверь. Степанов обернулся и увидел того старика повара. Повар сел на первую скамью и, положив ногу на ногу, молча раскланялся с составом суда. - Подать на развод, - допытывалась судья, - вас побудила его связь с другой женщиной? Надя молчала. - Отвечайте суду, - сказала председательствующая. - Что же вы молчите? - Мне кажется, что все это очень личное, - тихо ответила Надя и обернулась к Степанову, словно ища у него помощи; так бывало всегда - если ей становилось плохо и не он был в этом виноват, она смотрела на него, ожидая помощи. Но Степанов молчал и рассматривал паркет, выкрашенный в красный цвет. Почувствовав на себе ее взгляд, он поднял голову, долго глядел на нее, а потом усмехнулся. Никита сказал: - Дуня, сейчас я пойду на халтуру, поняла? - Поняла. - И не вздумай мне мешать. - А что такое <халтура>? - Это великая союзница актера в решении денежной проблемы. Ясно? В бюро пропусков Дома звукозаписи долго не хотели записывать Дуню в пропуск, заказанный для Никиты. Никита был занят в радиоспектакле для детей. Он играл Кота. - Если ты будешь сидеть тихо, - сказал он, - я тебе устрою сюрприз. - На какую букву? - На букву <и>. - Ириска? - быстро спросила Дунечка. - Угадала. Они вошли в лифт и поехали на пятый этаж. Режиссер, большая женщина в туго обтягивавшем ее платье, сказала: - Вы заставляете себя ждать, Никита. - Больше не буду, - ответил Никита, улыбаясь своей улыбкой номер один. - А где Лиса? - Лиса беременна - у нее прием к врачу, - ответила режиссер. - А что такое <Лиса беременна>? - спросила Дуня. - Боже мой, кто это, Никита? - спросила режиссер. - Племянница. - Какая прелесть! Дивные глаза. - <Дивно пахнет резеда>, - пропел Никита дурным голосом слова из песенки. - <Дивные глаза>, - повторил он. - Слышишь, племянница? - А как тебя зовут, душечка маленькая? - Дуня. - Как? Муня? - Дуня. - Какое дивное имя! А сколько тебе годиков, кисонька? - Мне шесть лет. И восемь с половиной месяцев. - Сейчас мы возьмем с собой Дуню и она будет смотреть, как мы работаем. - Поблагодари тетю, - сказал Никита. - Спасибо. - Какая дивная девчушка, обожаю детей. Дуня, а ты любишь слушать радио? - Люблю. - И детские передачи любишь? - допытывалась режиссер, пока они шли по коридорам к студии, где должна была проходить запись сказки на пленку. - Очень. - А братик у тебя есть? - Они все обещали, обещали... Нет у меня братика. Только двоюродный. - Ты с ним дружишь? - Дружу, но он сумасшедший. Режиссер зашлась смехом. - Почему сумасшедший? - спросила она. - А потому что он спит на корточках. - Боже, какой ребенок! - сказала режиссер. - Она прелестна. - А далеко еще до халтуры? - спросила Дунечка Никиту. - Что? - не поняла режиссер. - Что ты спросила, маленькая душенька? Никита сжал руку племянницы, и Дуня вскрикнула: - Больно! - А вон там за дверью живет лев, - сказал Никита, - он поедает болтушек, поняла? - А дверь заперта? - Пока заперта, но если будешь болтать, открою. - А меня он съест? - А что - чикаться, что ли, с тобой? Ам - и с приветом! - А я у него живот саблей разрежу и убегу. - А у тебя сабли нет. - А я куплю. - А у тебя денег нет. - А я сначала куплю деньги, а потом на них куплю саблю. - А где ты купишь деньги? - заинтересовался Никита. - Как где? - удивилась Дунечка. - У папы. - Сейчас мы вас догоним, - сказал Никита режиссеру, - у Дунечки ботинок расшнуровался. - Что ты, Никиток, - сказала Дунечка, - совсем даже не расшнуровался. - Это ты не чувствуешь. Ну-ка, стой. Режиссер медленно пошла вперед, а Никита, опустившись перед Дунечкой на колени, прошипел: - Молчи о халтуре, поняла?! - Почему? - По кочану. Много будешь знать - рано состаришься. - А почему говорят <по кочану>, а не <по кочерыжке>? - Евдокия, хватит! Поняла? У меня голова стала распухать. Пошли. Никита сделал вид, что завязал Дуне новый узел на ботинке, и они побежали следом за режиссером. - У вас были связи? - судья обратилась к Степанову. - Какие? - Интимные. - Что вы понимаете под словом <интимные>? - Вы не ребенок. Отвечайте, пожалуйста, по существу. Если художник сразу добьется успеха, то он до конца жизни своей остается ребенком - во всех проявлениях, и его будет принимать именно таким та женщина, которая его полюбит. Настоящий художник останется и в зрелости одержим чувствами неистовыми и моментальными. Если же путь к большому признанию был труден и сложен, тогда женщина, которая прошла с художником этот путь, привыкает к тому, что он делается постепенно многоопытным и мудрым, и не хочет ничего прощать, и перестает видеть в нем ребенка. И тогда, в какой-то напряженный миг неудачных поисков отчаянье захлестывает его, ищет себе выхода - яростного, бессмысленного и неразборчивого... - Нет, - ответил Степанов после долгой паузы, - интимных связей у меня не было. - Почему вы делаете такое многозначительное ударение на слове <интимные>? - Потому что я отвечаю на ваш вопрос по существу. - Ну, хорошо, а просто связи у вас были? - Это ведь к нашему вопросу отношения не имеет, насколько я мог понять из заявления, написанного моей женой. Это касается нас с женой, а вернее, это касается одного только меня. - Почему вы так думаете? Разрушая семью, вы наносите вред не только вам и вашим близким, но и обществу. - Что-то у Энгельса этого не было, - хмыкнул Степанов. - Вы что, шутки сюда пришли шутить? - спросила судья. - Кот, Кот! - крикнула режиссер в микрофон. - Больше экспрессии, не бойтесь мяукнуть так, чтобы детям стало страшно. Вы хищник, вы злодей. Ну-ка, снова. - Мяу! - заорал Никита. - Мя-а-ау! - Вот теперь хорошо! - обрадовалась режиссер. - Так коты не кричат, - сказала Дунечка громким шепотом. - Так никто не кричит вообще. Она сидела на стуле в углу комнаты, возле окна, и смотрела, как актеры репетировали сказку. - Тихо! - сказала режиссер. - Тише, девочка, ты мешаешь тетям и дядям. Снова! - Мяу! Мя-а-ау! - снова заорал Никита. - Ряба, сейчас я потаскаю всех твоих цыплят! - Цыпляточек! - крикнула режиссер. - Не цыплят, а цыпляточек! Мы пишем на детей! - Мы сюсюкаем на детей! - буркнул Никита под нос. - Продолжаем! - Мя-у! Я съем твоих цыпляточек! - проревел Никита. - Кот! - выкрикнула пожилая актриса, игравшая роль Воробья. - Все птицы просят тебя только об одном... - Стоп! - сказала режиссер. - Шумы! Приготовьте ветер! Нужно ощущение тревоги. Включили рев ветра. Это был страшный, пронзительный ветер - зимний, записанный где-то в лесу, потому что было слышно, как скрежетали стволы деревьев. - Дальше! Кот! - Я не хочу слышать ваших просьб! - взревел Никита. - Не верю! Не чувствую! Мало злобы! - крикнула режиссер и от волнения топнула каблуком. - А я больше радио слушать не буду, - сказала Дунечка тихо. - Что? Что? - спросила режиссер и, не дожидаясь ответа, крикнула: Никита, я подыграю вам за Лису. <Котик, а скажи-ка мне, где удобней пролезть в сарай!> Ну, Кот, отвечайте. - Молчи, Никита, - сказала Дунечка, - такие лисы не бывают. Уродина какая-то. Режиссер засмеялась деревянным смехом и сказала: - Непосредственность этого экспоната обворожительна. - Это не экспонат, - сказал Никита, - давайте мяукать дальше. - Почему такая нервозность? - Потому что мы делаем все не так. - Вы так считаете? - Иначе бы не говорил. - Садитесь на мое место и ставьте спектакль. - Радиоспектакль, - поправил Никита. - Мы мяукаем как крокодилы и лаем как львы. У нас все получается плохо, понимаете? Вон на нее посмотрите. Она должна сидеть с раскрытым ртом, а она смотрит в окно, когда мы мяукаем. Вы так же мяукали, когда мне было три года, это скучно, а искусство не может быть скучным. - Эту дискуссию мы продолжим после репетиции. Прошу вступать цыпленка. Старый лысый актер в парусиновой куртке крикнул: - Мамочка, мне страшно! Голос у него был тоненький, писклявый, и Дунечка засмеялась. И Никита, не выдержав, тоже засмеялся. Старый лысый актер вздохнул, достал из потертого дерматинового портфеля леденец и дал его Дунечке. Никита смутился и сказал: - Василий Васильевич, простите... - Э, - махнул рукой старый лысый актер, - э, чего там. - Девочка, - сказала режиссер, - пожалуйста, сиди тихо и не мешай дядям и тетям. - А тут только один дядя, Никита. Больше нет. - Весь диалог с цыпленком, пожалуйста. - Мамочка, мне страшно, - снова пропищал лысый актер тонким голосом и обернулся к Никите. Никита колыхался на стуле от сдерживаемого смеха. - Мяу, - прохрипел он, - ты почему ушел из дому, а? - Я - Лиса! <Цып-цып-цып, - проиграла режиссер, - цыпленок, иди сюда>. - Не ходи, не ходи, - крикнула Дунечка, - это не лиса совсем даже. Режиссер поднялась со стула и сказала: - Товарищ Андреев, успокойте ребенка и объясните ему, как себя надо вести. Никита вывел Дунечку из комнаты и сказал: - Ты понимаешь, что такое десять рублей? - Нет. Кукла сколько стоит? - Кукла? Не знаю, сколько стоит кукла. А рубашка стоит семь рублей и пол-литра - три. Сиди и молчи, даже если смешно. - А ты почему смеешься? - Почему? По кочерыжке, вот почему. Дунечку очень рассмешило это Никитино <по кочерыжке>. Она долго смеялась, а потом вдруг грустно сказала: - Никит, а мне потанцевать захотелось. | 
