Дружинники переглянулись, и старший спросил Олю: - Вы настаиваете? - Да, категорически... - Меня мама ждет, - жалобно сказала Дунечка. - А мне ребро сломали! - выкрикнул Оля. - У меня бок синий. Дружинники заулыбались, а Никита покачал головой и сказал: - Хороший цвет, поди ж ты, и у такого подонка. - Вот видите! Вот видите! - оживился Оля. - Вот, пожалуйста! - Пойдем, Никита, - потянула Дунечка его за руку, - пошли, я домой хочу. - Пошли, - сказал Никита и, отодвинув плечом Олю, пошел по улице. Дружинники его не остановили. Дунечка и Никита шли медленно, а у них за спиной шумел побитый Оля. - Бежим, - шепнула Дуня, - а то догонят. - Никогда не убегай, - так же шепотом ответил Никита, - наоборот, надо тихо идти. Ну мне и будет сегодня!. - От мамы? - И от папы тоже, хотя, конечно, сестрица, наверное, нахлещет по щекам, как в розовом детстве. По улице медленно ползла поливальная машина. Никита поднял руку. Шофер затормозил. - Приятель, - сказал Никита, - вот ребенок потерялся, везу к родителям, подбрось, а? - А ты кто? - Как кто? Милиционер. Никита и Дунечка забрались к шоферу, и они, умывая засыпающую улицу, поехали к центру. - Как же ты потерялась, красавица? - спросил шофер. - Теряться - это последнее дело. - А это Никита сказал, что я потерялась, а я не потерялась, я же вот сижу. - Милиционер, ты чего ж обманывал? - Не обманешь - не проедешь, - сказал Никита, - а денег-то нет. Шофер достал из ящика яблоко и протянул его Дуне: - Держи. - Спасибо. А оно мытое? - Ишь, врач нашелся мне тут. Дуня стала грызть яблоко. Никита сказал: - Вы как хищник - все по ночам да по ночам. По Садовому не поедете? - Там другие мне бока наломают за конкуренцию. Я улицу Горького мою. Возле памятника Пушкину Никита и Дунечка вылезли. Никита взял Дуню на руки. Дунечка, обняв Никиту за шею, спала и во сне морщила лоб. Надя сидела на подоконнике в пролете пятого этажа на темной лестнице и даже плакать не могла - так ей было страшно и пусто. Какая все мура и мелочь - все, что было сегодня, и все, что было плохого, которое привело в зал суда, по сравнению с тем, что происходило сейчас. Как это было нечестно по отношению к маленькому человеку, которого здесь нет! Степанов стоял внизу, на том же месте, что и час назад. Мысли его перестали рваться на куски и сделались ровными и четкими. Он ясно, графически ясно понимал, что жить без этих двух женщин не может и не сможет. Не просто существовать - это всегда легко, а именно жить, то есть работать, делать свое дело, мучиться, сходить с ума, рвать написанное, стыдиться всего сделанного и снова делать. Ничего этого он не сможет делать никогда, если только рядом с ним всегда, до конца дней не будут две женщины - большая и маленькая, два любимых его человека, прекрасных и нежных. Никита зашел в автоматную будку и снова позвонил к Ане. - Анька, - сказал он шепотом, - это я. Ты что делаешь? - Тебя жду, - так же шепотом ответила Аня. - Все равно ты никуда не денешься. - Ты тоже. - Почему ты так тихо говоришь? - У меня Дунечка спит. - Приходите ко мне. - Тогда завтра я похороню двух родственников. - Я тебя целую. - Я тебя тоже. - Я тебя целую. - И я тебя целую. - И я тебя очень целую. - И я тоже... ...Степанов прижал Дунечку к себе и выдохнул - глубоко и судорожно. Дунечка спала тихо и что-то бормотала - строгое и очень, по-видимому, важное для нее. Иногда она улыбалась. Никита открыл окно. Он увидел, как по улице медленно шел Степанов. На руках у него спала дочь. Надя шла за ним, уткнувшись ему в спину головой, и держала его рукой за левое ухо. - Идиоты, - сказал Никита, - сумасшедшие идиоты. Он подскочил, достав рукой до косяка, снял рубашку и брюки, прыгнул в постель. Укрыл голову подушкой и снова повторил, засмеявшись: - Идиоты.
www.profismart.org | 
