- Либо не хочет говорить, либо ничего не знает. - Мегрэ показалось, что инспектор торопится уйти, и, видимо, не затем, чтобы лечь спать. - Пожалуй, я пойду. - Донесение не подготовил? - Представлю вечером в свой участок. - Филипп снабжал графиню наркотиками? - Скорее напротив: она его угощала. Во всяком случае, их часто видели вместе. - С каких пор? - Несколько месяцев. Если я вам больше не нужен… Наверняка он что-то задумал. Или Филипп сообщил ему нечто такое, что его сильно встревожило, или же во время ночных поисков он получил информацию, которая навела его на след, и теперь он торопился пойти по этому следу, пока его не опередили другие. Мегрэ тоже знал квартал и догадывался, какая ночь была у Филиппа и инспектора. Чтобы достать деньги, молодой человек, видимо, обошел всех своих знакомых из числа наркоманов. Он, конечно, обращался и к девицам, прогуливающимся у сомнительных гостиниц, к официантам кафе, к рассыльным из ночных заведений. Потом, когда улицы опустели, стучал в двери притонов, где обитали опустившиеся, жалкие вроде него людишки без гроша в кармане. Может, хотя бы для себя раздобыл наркотиков? Иначе скоро станет как тряпка. - Я могу идти? - Спасибо. Ты хорошо поработал. - Не думаю, что он убил графиню. - Я тоже. - Вы его посадите? - Посмотрим. Лоньон ушел, и Мегрэ распахнул дверь инспекторской. Открытый чемодан лежал на полу. Филипп, чье рыхлое лицо напоминало расплавленную свечу, машинально поднимал руки, стоило кому-нибудь сделать малейшее движение, - он боялся, что его ударят. Ни один из присутствующих не отнесся к нему с сочувствием, на всех лицах было только отвращение. В чемодане оказалось поношенное белье, смена носков, пузырьки с лекарствами - Мегрэ понюхал: не героин ли? - и несколько тетрадей. Он полистал их. Стихи, вернее, обрывки фраз - бредни наркомана. - Пойдем! - приказал комиссар. Филипп прошел перед ним так, словно ожидал получить коленом под зад. Должно быть, привык к этому. Ведь даже на Монмартре не все переносят подобных субчиков и не упускают случая наподдать им. Мегрэ сел, не предложив сесть парню, и тот стоял, шмыгая носом и раздражающе подрагивая ноздрями. - Графиня была твоей любовницей? - Моей заступницей. Голос его, интонация выдавали педераста. - Ты хочешь сказать, что не спал с ней? - Она интересовалась моей работой. - Она давала тебе деньги? - Помогала жить. - И много давала? - Она не была богата. Это подтверждал и его хорошо скроенный, но затасканный синий двубортный костюм. Обувь, видимо, ему кто-то дал: лакированные туфли подходили скорее к смокингу, чем к грязному плащу. - Почему ты хотел удрать в Бельгию? Он ответил не сразу, сначала посмотрел на дверь соседнего кабинета, будто опасаясь, что Мегрэ позовет пару крепких ребят и устроит ему хорошую взбучку. Возможно, так оно и было во время предыдущих арестов. - Я не сделал ничего плохого и не понимаю, почему меня задержали. - Ты гомик? В душе, как все педерасты, он этим гордился, и непроизвольная улыбка тронула его чрезмерно красные губы. Кто знает, может, ему, наоборот, нравилось получать трепку от настоящих мужчин. - Не хочешь отвечать? - У меня есть друзья. - А подружки? - Это не одно и то же. - Если я правильно понял, друзья - для удовольствия, а дамы преклонного возраста - для материального обеспечения? - Они ценят мое общество. - И много у тебя таких? - Три-четыре. - Все твои заступницы? Приходилось сдерживаться, чтобы говорить с ним нормальным голосом и смотреть на него как на равного себе. - Они мне иногда помогают. - Все колются? И тут, когда Филипп, не ответив, отвернулся, Мегрэ разозлился. Он не вскочил, не стал трясти парня за грязный воротник плаща, но голос его стал глухим, а речь отрывистой. - Послушай! Мое терпение сейчас лопнет, и я - не Лоньон. Или ты будешь говорить, или я надолго упрячу тебя за решетку. Но сначала ты объяснишься с моими ребятами. - Вы хотите сказать, что они изобьют меня? - Они сделают с тобой все, что им вздумается. - Не имеете права. - А ты не имеешь права портить пейзаж. Теперь же постарайся отвечать. Ты давно знаешь графиню? - С полгода. - Где познакомились? - В маленьком баре на улице Виктор-Массе, почти напротив ее дома. - Ты сразу сообразил, что она колется? - Это нетрудно понять. - И ты к ней прицепился? - Попросил одолжить немного. - И она дала? - Да. - Много? - У нее почти всегда были наркотики. - Как она их доставала - знаешь? - Она не говорила. - Отвечай - знаешь? - Догадываюсь. - Так как же? - Через врача. - Он тоже балуется? - Да. - Доктор Блок? - Я не знаю, как его зовут. - Врешь. Ты ходил к нему? - Иногда. - Зачем? - Чтобы он и мне дал. - И он давал? - Один раз. - Ты пригрозил заложить его? - Мне надо было позарез - я три дня без дури сидел. И он сделал мне укол, один-единственный. - Где ты встречался с графиней? - В баре или у нее. - Почему она давала тебе морфий и деньги? - Потому что интересовалась мной. - Я предупредил: отвечай на мои вопросы, так будет лучше. - Она чувствовала себя одинокой. - А знакомые? - Графиня всегда была одна. - Ты спал с ней? - Пытался доставить ей удовольствие. - У нее дома? - Да. - Пили красное? - Мне от него плохо. - Спали на ее кровати? Ты оставался на ночь? - Иногда и на две. - Могу поспорить, не открывая штор. Не зная, что за окном - день ли, ночь. Правда? После чего он, в погоне за наркотиками, бродил как лунатик по улицам в мире, которому больше не принадлежал. - Сколько тебе лет? - Двадцать восемь. - Когда ты начал? - Три-четыре года назад. - Зачем? - Не знаю. - С родителями отношения поддерживаешь? - Отец давно меня проклял. - А мать? - Время от времени подбрасывает тайком по почте. - Расскажи-ка о графине. - Я ничего не знаю. - Расскажи что знаешь. - Была очень богата. Вышла за человека, которого не любила, за старика. Тот не отпускал ее ни на минуту и даже приставил к ней частного сыщика. - Это она сама рассказала? - Да. Каждый день он получал доклад, где все ее дела и поступки были расписаны поминутно. - Она уже кололась? - Нет. Не думаю. Когда он умер, все бросились к ней, надеясь поживиться. - Кто это все? - Альфонсы с Лазурного берега, профессиональные игроки, приятельницы… - Она не называла имен? - Не помню. Вы же знаете, как все воспринимается после дозы. Мегрэ знал об этом только понаслышке: сам-то он никогда не пробовал. - У нее еще оставались деньги? - Немного. По-моему, она время от времени продавала свои драгоценности. - Ты их видел? - Нет. - Она тебе не доверяла? - Не знаю. Его тоненькие, в широченных брюках ножки подгибались, и Мегрэ знаком разрешил ему сесть. - Кто-нибудь еще, кроме тебя, тянул из нее деньги? - Она мне не говорила. - Ты никого не встречал у графини или, может, видел ее с кем-нибудь на улице или в баре? Мегрэ ясно почувствовал, что парень колеблется. - Н-нет! Комиссар жестко глянул на него. - Не забыл, что я сказал? Но Филипп уже взял себя в руки. - Никогда и никого я с ней не видел. - Ни мужчин, ни женщин? - Никого. - Она не произносила имени Оскар? - Впервые слышу. - Тебе не казалось, что графиня кого-то боится? - Она боялась только одного - умереть в одиночестве. - Вы с ней не ссорились? Он не изменился в лице - до того был бледен, лишь кончики ушей слегка покраснели. - Откуда вы знаете? И добавил с понимающей, чуть презрительной улыбкой: - Этим всегда кончается. - Что именно? - Спросите любого. Он имел в виду: "Любого, кто балуется зельем". Затем угрюмо, словно сомневаясь, что его поймут, продолжил: - Когда наркотики кончались и графиня не могла их достать, она набрасывалась на меня, упрекая в том, что я выпрашиваю у нее морфий, даже обвиняла в воровстве. Клялась, что еще накануне в шкафу оставалась целая коробка с ампулами. - У тебя был ключ от ее квартиры? - Нет. - Ты никогда не приходил в ее отсутствие? - Она почти всегда сидела дома. Случалось, не выходила по неделе, а то и больше. - Отвечай на мои вопросы точно: да или нет? Ты никогда не приходил в квартиру в ее отсутствие? - Снова едва заметное замешательство. - Нет. Мегрэ, не настаивая, проворчал себе под нос: - Врешь. Из-за этого Филиппа атмосфера в кабинете казалась столь же удушливой, нереальной, что и в квартире на улице Виктор-Массе. За свою жизнь Мегрэ навидался наркоманов и знал, что, нуждаясь в зелье, они стремятся достать его любой ценой. И тогда наркоман, подобно Филиппу в поисках денег той ночью, обходит всех знакомых и клянчит, забывая о человеческом достоинстве. На дне общества, где находился парень, это, конечно, непросто. Как тут не вспомнить, что в ящике у графини почти всегда есть наркотики, а уж если она вдруг пожадничает, надо только дождаться, когда она уйдет из дома. Так подсказывала интуиция, но интуиция в полном согласии с логикой. Все эти людишки следят, завидуют, обкрадывают друг друга, а порой и доносят. Однако теперь уголовная полиция не принимает во внимание анонимные телефонные звонки тех, кто желает удовлетворить месть. - Когда ты видел графиню в последний раз? - Позавчера утром. - А не вчера утром, не ошибся? - Вчера утром я был болен и оставался в постели. - Что с тобой случилось? - Два дня сидел без дури. - Графиня тебя не выручила? - Клялась, что у нее ничего нет - доктор не сумел достать. - И вы поссорились? - Мы оба были не в духе. - Ты ей поверил? - Она показала мне пустой ящик. - Когда должен был прийти доктор? - Графиня не знала. Она ему позвонила, и он обещал зайти. - Ты больше не возвращался? - Нет. - Теперь слушай внимательно. Труп графини обнаружили вчера днем, около пяти часов, уже после выхода вечерних газет. Сообщение в прессе появилось лишь сегодня утром. Всю ночь ты искал денег, чтобы смыться в Бельгию. Откуда тебе известно, что графиня мертва? Он, видимо, хотел ответить: "Я просто не знал", но под тяжелым взглядом комиссара передумал. - Проходил по улице и увидел на тротуаре толпу. - В котором часу? - В половине седьмого. Мегрэ в это время находился в квартире, а возле дома действительно стоял полицейский и не подпускал любопытных. - Выверни карманы. - Инспектор Лоньон уже проверял. - Выверни еще разок. Филипп вытащил грязный носовой платок, два ключа на колечке (один от чемодана), перочинный нож, кошелек, маленькую коробочку с пилюлями, бумажник, записную книжку и шприц в игольнике. Мегрэ полистал потрепанную записную книжку с пожелтевшими страницами, исписанную адресами и телефонами. Почти никаких фамилий, только инициалы да имена. Оскара среди них не оказалось. - Узнав об убийстве графини, ты подумал, что тебя заподозрят? - Именно так и бывает. - И решил удрать в Бельгию? У тебя там что, знакомые? - Я был несколько раз в Брюсселе. - Кто дал тебе денег? - Приятель. - Какой приятель? - Я не знаю его фамилии. - Постарайся вспомнить. - Он врач. - Доктор Блок? - Да. Я ничего не нашел. Было уже три часа ночи. Мне стало страшно. Я позвонил ему из бара с улицы Коленкура. - И что сказал? - Что я - друг графини и мне срочно нужны деньги. - Он сразу согласился? - Я дал понять, что, если меня арестуют, ему грозят неприятности. - Короче, шантажировал. Он назначил встречу у себя дома? - Нет, велел идти на улицу Виктор-Массе - он там живет, он, мол, будет ждать на тротуаре. - Ты больше ничего не просил? - Он дал мне одну ампулу. - И ты тут же укололся. Все? Ничего не утаил? - Я больше ничего не знаю. - Доктор тоже педераст? - Нет. - Откуда знаешь? Филипп пожал плечами - наивный вопрос. - Есть хочешь? - Нет. - А пить? Губы молодого человека дрогнули - ему нужно было совсем другое. Мегрэ словно нехотя встал, открыл дверь в инспекторскую. Случайно там оказался Торранс, широкоплечий здоровяк с огромными, как у мясника, ручищами. Никто, кого ему приходилось допрашивать, даже и подумать не мог, что этот человек - сама нежность. - Зайди-ка, - попросил комиссар. - Ты сейчас закроешься вот с этим парнем и не выпустишь его до тех пор, пока он не выложит все, что знает. Мне безразлично, сколько на это уйдет времени - день или три. Когда устанешь, тебя заменят. Филипп, с блуждающим взглядом, запротестовал: - Я вам все рассказал. За кого вы меня принимаете, за предателя? И вдруг, словно разгневанная женщина, взвизгнул: - Вы грубиян! Вы злой! Вы… вы… Мегрэ посторонился, пропуская его, перемигнулся с Торрансом. Двое мужчин пересекли огромную инспекторскую и скрылись в комнатушке, которую в шутку называли комнатой признаний. По пути Торранс успел бросить Лапуэнту: - Пришли мне пива и бутербродов. - Оставшись с коллегами, Мегрэ потянулся, фыркнул и собрался открыть окно. - Итак, ребята!.. Только сейчас он заметил, что вернулся Люкас. - Она снова здесь, шеф, и ждет вас. - Тетушка из Лизьё? Кстати, как она себя вела? - Как всякая старушка, упивающаяся похоронами других. Не потребовалось ни уксуса, ни нюхательной соли. Она спокойно осмотрела тело с головы до ног и в середине осмотра, вздрогнув, спросила: - Почему ей сбрили волосы? Я ответил, что это не мы, и она чуть не задохнулась. Указав на родимое пятно на ступне, сказала: - Видите? Но даже без этого я узнала бы ее. - Потом, уже уходя, вдруг заявила: - Я с вами. Мне надо поговорить с комиссаром. Она в приемной, и легко от нее не отделаться. Малыш Лапуэнт держал телефонную трубку, но связь, по-видимому, была плохой. - Ницца? |