Сименон Жорж - Мегрэ путешествует - стр 12

Чтобы опросить ночного консьержа, Лапуэнт должен был ехать в Жуанвиль. Бармен - Мегрэ это знал - жил еще дальше от Парижа, в долине Шеврез, сам ухаживал за довольно большим огородом, выращивал кур и уток.

Разве это не странно? Клиенты платят запредельные цены за то, чтобы спать в двух шагах от Елисейских полей, а служащие, по крайней мере те из них, кто может позволить себе эту роскошь, убегают отсюда в деревню, как только кончают работать.

Группы стоящих людей, и прежде всего одетых по-вечернему, состояли из тех, кто еще не обедал и ждал, пока их кружок соберется в полном составе, чтобы ехать к "Максиму", в "Серебряную башню" или еще в какой-нибудь ресторан того же класса. Такие люди были и в баре - эти выпивали последний коктейль перед тем, как перейти к самой важной для них части дня: обеду и послеобеденному отдыху.

Это же, видимо, происходило и позавчера, и картина была точно такая же. Продавщица цветов в своем киоске готовила бутоньерки. Театральный киоскер раздавал опаздывающим клиентам заказанные билеты. Консьерж объяснял, куда идти, тем, кто этого еще не знал.

Мегрэ после обеда выпил рюмку кальвадоса - из чувства противоречия, именно, потому, что должен был возвратиться туда, где никто никогда не пьет кальвадос и тем более бургундскую виноградную водку. Там пьют виски, шампанское, из коньяков - хороший "Наполеон".

Группа южноамериканцев приветствовала криками "браво" молодую женщину в норковой шубе палевого цвета, которая суетливо выпрыгнула из лифта и удачно обеспечила себе встречу на уровне кинозвезды.

Была ли она красива? О маленькой графине тоже говорили, что она удивительная женщина, но Мегрэ видел ее вблизи, без косметики, даже застал ее пьющей виски из горла - так отхлебнула бы большой глоток красного вина пьянчужка с набережных.

Почему уже несколько минут Мегрэ казалось, что он живет на корабле? Атмосфера этого вестибюля напомнила ему, как он ездил в Соединенные Штаты, когда один американский миллиардер - опять миллиардер! - очень просил его распутать одно дело. Он вспомнил, что рассказал ему полицейский комиссар корабля, когда они однажды ночью остались последними в салоне после в достаточной степени детских игр, которые там были устроены.

Действительно, на мостиках, в салонах, в коридорах через каждые двадцать метров ему попадался навстречу человек в белой куртке или в форме, готовый оказать какую-то услугу.

Здесь то же самое. В спальнях было по три кнопки: вызов метрдотеля, горничной и лакея. И возле каждой кнопки был изображен силуэт - соответствующего слуги (разве не все клиенты умеют читать?).

У входной двери в желтоватом свете фонаря стояли по стойке "смирно", как у входа в казарму, носильщики в зеленых фартуках, а кроме них два или три портье и несколько водителей (швейцары и извозчики!). И во всех углах были еще люди в униформе, которые стояли навытяжку, глядя перед собой, и ожидали приказа.

- Хотите верьте, хотите нет, - говорил дальше корабельный комиссар, - но самое трудное на корабле - не поддерживать работу машин, не управлять его движением, не вести его в плохую погоду, не прибыть вовремя в Нью-Йорк или Гавр. Кормить столько людей, сколько живет в целом городском районе, и поддерживать порядок в спальнях, салонах и столовых тоже не самое трудное. Больше всего у нас хлопот… - Тут он помолчал, выдерживая паузу. - С тем, как развлечь пассажиров. Их нужно чем-то занимать с того момента, как они встают, до того, как они ложатся спать, а некоторые ложатся только на рассвете…

Вот почему, как только заканчивался первый завтрак, на мостике подавали бульон. Потом начинались игры, коктейли. Затем икра, гусиная печенка и горячие омлеты.

- По большей части это люди, которые все видели и перепробовали все развлечения, какие можно придумать, но мы все-таки должны во что бы то ни стало…

Чтобы не задремать, Мегрэ встал и отправился искать ампирную гостиную. В конце концов он ее нашел - слабо освещенную, торжественную и пустую в этот час, если не считать старого седого господина в смокинге, который спал в кресле, открыв рот и держа в руке потухшую сигарету. Немного дальше Мегрэ заметил столовую. Метрдотель, стоявший на страже у ее двери, смерил его с ног до головы внимательным взглядом и не предложил ему столик. Может быть, он понял, что Мегрэ не настоящий клиент?

Мегрэ заглянул внутрь столовой, несмотря на то что метрдотель, судя по выражению его лица, этого не одобрял. Около десяти расставленных под люстрами столиков были заняты.

У комиссара стала возникать идея, правда, она была не слишком оригинальной. Он прошел мимо лифта, рядом с которым стоял на посту светловолосый молодой человек в униформе оливкового цвета. Это был не тот лифт, в котором он ехал накануне с директором. Еще в одном месте Мегрэ обнаружил третий лифт.

У начальника службы приема вряд ли было столько времени, чтобы предупредить всех служащих; он, конечно, только дал знать начальникам остальных служб о присутствии Мегрэ в отеле.

У Мегрэ не спрашивали, чего он хочет, что ищет или куда идет, но он оказывался вне поля зрения недоверчивых глаз только в тот момент, когда переходил в другой сектор, который тоже был под наблюдением.

Его открытие можно было коротко сформулировать так: эти люди - он имел в виду клиентов "Георга Пятого", Монте-Карло, Лозанны: Уордов, ван Меленое, графинь Пальмиери - в общем, всех тех, кто ведет этот образ жизни, - так вот, разве эти люди не будут чувствовать себя потерявшимися, беззащитными, как будто безоружными и голыми, бессильными, неловкими и хрупкими, как младенцы, если их вдруг погрузить в обычную жизнь?

Могли бы они, толкаясь, влезть в вагон метро, найти нужный поезд в железнодорожном расписании, спросить билет в кассе, нести чемодан?

С того момента, как они выходят из своего номера, до момента, когда вселяются в такой же номер в Нью-Йорке, Лондоне или Лозанне, им не нужно заботиться о своем багаже: он переходит из рук в руки как будто без ведома хозяина, и тот находит свои вещи на месте в ящиках мебели. И сами эти люди тоже переходят из рук в руки…

Мегрэ становилось ясно, что речь не обязательно могла идти о достаточно крупной сумме. Он даже начинал понимать разведенных американок, которые требовали, чтобы им дали до конца их дней вести тот образ жизни, который сделал для жены привычным ее бывший муж.

Он плохо представлял себе, как бы маленькая графиня вошла в бистро, заказала себе чашку кофе со сливками и позвонила из телефона-автомата.

Разумеется, это мелочи. Но разве не часто как раз мелочи и оказываются самым важным. Могла бы Луиза Пальмиери в своей квартире отрегулировать отопление, зажечь газовую плиту на кухне, приготовить себе яйца всмятку?

Сколько их в мире - тех, кто перелетает с места на место, уверенный, что везде найдет те же стены и вещи вокруг, ту же услужливую заботу о себе, можно сказать, тех же людей, которые вместо них занимаются мелочами жизни?

Так же они дорожат знакомой обстановкой. Везде одинаковые интерьеры, разница только в немногих деталях. Может быть, это способ успокоить себя, создать для себя видимость того, что ты дома? Даже зеркала в спальнях и вешалки для галстуков всюду на одних и тех же местах.

Это сказал не корабельный комиссар, а консьерж из отеля на Елисейских полях, где Мегрэ вел расследование двадцать лет назад.

Понемногу Мегрэ делался менее суровым по отношению к этим людям. Они как будто чего-то боялись - себя самих, действительности, одиночества. Они кружились в тех немногих местах, о которых точно знали, что там получат те же самые услуги и те же самые знаки внимания, будут есть те же блюда и пить то же шампанское или то же виски.

Может быть, им от этого не было весело, но после того, как они однажды вошли в эту колею, они были не в состоянии жить иначе.

Не это ли достаточная причина? Мегрэ начал думать, что так оно и есть, и сразу увидел смерть полковника Уорда с новой точки зрения.

Кто-то из окружения полковника оказался (или посчитал, что оказался) под угрозой в один миг быть выброшенным в такую жизнь, как у всех, и ему не хватило мужества вынести это. И еще должно быть так, чтобы исчезновение Уорда позволяло этому "кому-то" продолжать вести ту жизнь, от которой он не мог отказаться.

О завещании ничего не было известно. Мегрэ не знал, у какого нотариуса или солиситора оно хранилось. Джон Т. Арнольд дал ему понять, что завещаний может быть несколько у разных юристов.

Мегрэ вошел в бар. Ночной бармен тоже не знал его, но один из официантов узнал комиссара по фотографиям и тихо заговорил со своим начальником. Тот нахмурил брови: то, что он обслуживает комиссара Мегрэ, не льстило ему, а скорее его беспокоило.

Он не видел искомого на полке для напитков, где стояли в ряд все сорта виски. Однако бармен где-то откопал бутылку кальвадоса и взял в руку огромный бокал-шар для дегустации, как будто здесь не знали других бокалов для спиртного.

Говорили в баре в основном по-английски. Мегрэ узнал одну посетительницу в небрежно наброшенном на плечи норковом палантине. Эта женщина имела дело с полицией, когда работала на Монмартре и была под началом у мелкого сутенера-корсиканца.

Это было два года назад, и она не теряла время зря: у нее на пальце поблескивало кольцо с бриллиантом, а на запястье - браслет с такими же камнями. Тем не менее она снизошла до полицейского - узнала Мегрэ и подмигнула ему - точнее, это было едва заметное движение век вниз и снова вверх.

В дальнем конце бара Мегрэ заметил троих мужчин за столиком слева, у занавешенного шелковыми шторами окна, и совершенно наугад спросил:

Мегрэ не поехал на лифте, а медленно поднялся пешком на четвертый этаж, по дороге отметив в уме, что, видимо, мало кто из клиентов топчет красный ковер, которым покрыта лестница. Навстречу ему шла одетая в черное женщина с тетрадью в руках и карандашом за ухом. Должно быть, она занимала не последнее место в иерархии служащих отеля. Мегрэ, заметив связку ключей у нее на поясе, предположил, что она управляла горничными и распределяла простыни и салфетки на нескольких этажах.

Женщина обернулась, чтобы посмотреть на него, и, кажется, на секунду замерла на месте, решая, как быть. Вероятно, потом она сообщила в дирекцию, что за кулисами "Георга Пятого" находится какой-то странный тип.

Именно так: сам того не желая, Мегрэ вдруг попал за кулисы. Он толчком открыл дверь, через которую вошла женщина, и обнаружил еще одну лестницу, более узкую и без ковра. Стены здесь тоже были не такие белые. За другой, приоткрытой дверью виднелась маленькая кладовая, можно сказать, чулан, заставленная метлами и швабрами. В середине чулана лежала огромная куча грязного белья.

Людей поблизости не было. Никого не было и этажом выше, в другой, более просторной комнате, где стояли некрашеные деревянные стол и стулья. На столе лежал поднос, а на нем лежали кости от котлет, соус и несколько холодных ломтиков жареного картофеля.

За один час он много увидел, встретил несколько человек - коридорных, горничных, лакея, который натирал кремом туфли. Большинство этих людей смотрели на него с удивлением и недоверчиво провожали его взглядом. Но, за единственным исключением, никто с ним не заговорил.

Может быть, они думали, что раз Мегрэ здесь находится, значит, имеет на то право? Или за его спиной они торопливо звонили в дирекцию?

Мегрэ встретил рабочего в спецовке с инструментами водопроводчика в руках: видимо, где-то в отеле были неполадки с трубами. Этот рабочий с папиросой в углу рта оглядел комиссара с ног до головы и спросил:

Мегрэ мало интересовали два уже знакомых ему номера, поэтому он поднялся выше четвертого этажа, чтобы лучше освоиться в этих местах. Он уже научился узнавать те двери, которые отделяли коридоры с безупречно окрашенными стенами и толстыми коврами от менее роскошных кулис и узких лестниц.

Переходя с одной из этих половин отеля на другую, все примечал: тут - подъемник для подачи блюд, там - уснувший на своем стуле коридорный, еще где-то - две горничные, рассказывавшие друг другу о своих болезнях.

В конце концов комиссар оказался на крыше и вдруг с удивлением увидел у себя над головой звезды и цветной ореол в небе от освещения Елисейских полей.

Здесь Мегрэ оставался довольно долго. Он вытряхнул табак из трубки, походил по смотровой площадке, время от времени наклоняясь над балюстрадой, чтобы посмотреть на автомобили, которые бесшумно скользили по проспекту, останавливались перед отелем и снова отъезжали, полные богато одетых женщин и мужчин в черно-белой одежде.

Напротив отеля он видел ярко освещенную улицу Франциска Первого и английскую аптеку на углу этой улицы и проспекта Георга Пятого. Аптека была открыта.

Она дежурная? Или всегда открыта по вечерам? Она, должно быть, отлично зарабатывает на постояльцах "Георга Пятого" и соседнего отеля "Принц Уэльский", которые берегут себя и при этом ведут ночную жизнь, перевернув обычный распорядок дня.

Слева была улица Христофора Колумба, более спокойная, освещенная только красной неоновой вывеской ресторана или ночного клуба. Вдоль обоих ее тротуаров во всю их длину дремали большие блестящие автомобили.

Сзади, на улице Магеллана, был бар для шоферов; такие бары встречаются в богатых кварталах. Мужчина в белой куртке - конечно, коридорный или официант - пересек эту улицу и вошел в бар.

Ум Мегрэ работал медленно, так что комиссар долго искал ту дорогу, которая привела его на крышу. Потом он заблудился и случайно увидел, как метрдотель доедает остатки ужина с подноса.

Когда Мегрэ снова появился в баре, было уже одиннадцать часов, и клиентов становилось меньше. Трое американцев, которых он заметил раньше, были по-прежнему здесь, на том же месте, и играли в покер с еще одним человеком, тоже американцем, худым и невероятно высоким.

Туфли на высоких каблуках, которые носил этот четвертый, в первую минуту были для комиссара любопытной загадкой. Потом он понял, что это ковбойские сапоги, пестрые кожаные голенища которых скрывали брюки. Значит, американец - из Техаса или Аризоны.

Этот выражал свои чувства более бурно, чем остальные трое, говорил громко. Можно было подумать: он вот-вот вытащит револьвер из-за пояса.

- Имя - нет, но знаю, что это владелец нефтяных скважин. Похоже, его насосы работают сами собой, и этот человек, ничего не делая, зарабатывает миллион в день.

- Нет. Он прилетел сегодня утром. А завтра снова улетает в Каир и дальше в арабские страны, где у него есть деловые интересы.

- Я не знаю его имени. Он не живет у нас в отеле. По-моему, он поселился в "Крийоне". Мне говорили, что он владеет сетью ресторанов.

Бармен пошел к столику четырех игроков, готовя для них свою дежурную улыбку. Он наклонился к третьему, тот с любопытством посмотрел в сторону Мегрэ, потом - узнав, кто такой комиссар, - это же сделали трое остальных.

Сименон Жорж - Мегрэ путешествует.