- Захвати с собой стенографический блокнот и отправляйся в Палату. Там ты без труда найдешь депутата Маскулена, и я буду очень удивлен, если ты застанешь его не в окружении довольно многочисленной компании. Он сделает заявление, а ты его слово в слово запишешь. Когда вернешься, перепечатай и оставь на моем столе. Из кармана Мегрэ торчали вечерние газеты: в них на первых страницах были фотографии Пуана и его. Он не успел еще их просмотреть, но ему было заранее известно, что напечатано под жирными заголовками. - Это все? - спросил Лапуэнт, направляясь к стенному шкафу за пальто и шляпой. - Пока все. Мегрэ сидел, продолжая задумчиво курить. - Попробуйте-ка, ребята, вспомнить бывших полицейских с улицы Соссэ, которых оттуда выгнали или которые были вынуждены сами подать в отставку. - Недавно? - спросил Люка. - Неважно, когда. Допустим, за последние десять лет. Торранс бросил: - Можно составить целый список! - Называй имена. - Бодлен. Тот, который сейчас служит детективом в страховой компании. Мегрэ попытался восстановить в памяти Бодлена - высокого бледного парня, которому пришлось уйти из полиции не из-за нечестности или нечистоплотности, а потому, что он тратил почти всю энергию и изобретательность не на исполнение служебных обязанностей, а на симуляцию всевозможных болезней. - Кто еще? - Фальконе. Этому уже было за пятьдесят, и его попросили подать в отставку досрочно, так как он начал пить, и на него нельзя было положиться. - Еще? - Малыш Валенкур. - Рост маленький. Вопреки тому, что им казалось вначале, они смогли вспомнить всего несколько имен, и каждый раз, представив себе этого человека, Мегрэ качал головой - Все не то. Он должен быть почти такой же комплекции, как я. - Фише. Раздался дружный взрыв смеха: этот Фише весил по меньшей мере сто двадцать килограммов. - Благодарю! - буркнул Мегрэ. Посидев еще немного с инспекторами, Мегрэ наконец поднялся и вздохнул. - Люка! Позвони-ка на улицу Соссэ и попроси к телефону Катру. Теперь, когда его интересовали лишь те инспектора, которые больше не работают в Сюртэ, у Мегрэ не было чувства, что он толкает друга выдать служебные секреты. Катру, проработавший двадцать лет на улице Соссэ, конечно, мог ответить на этот вопрос куда точнее и полнее, чем инспектор Уголовной полиции. Все почувствовали, что у комиссара появилась идея, пока еще, правда, смутная и не до конца осознанная. По тому, как он стал вдруг угрюм, по тому, как смотрел на людей, не видя их, все понимали, что сейчас он уже знает, в каком направлении надо вести поиск. Мегрэ тщетно пытался вспомнить имя, которое все время вертелось на кончике языка. Люка приятельски болтал по телефону, видимо, с каким-то хорошим знакомым. - Катру нет на месте, патрон. - Надеюсь, ты не хочешь мне сказать, что он уехал в командировку в другой конец Франции? - Нет. Он болен. - В больнице? - Дома. - Ты спросил его адрес? - Я думал, вы его знаете. Они с Катру действительно были старыми друзьями. Правда, в гости друг к другу не ходили. Мегрэ вспомнил, что однажды подвез Катру к его дому - где-то на бульваре Батиньоль - в конце, по левую сторону. И еще вспомнил, что справа от дома был ресторан. - В газетах есть фотография Пикмаля? - На вторых страницах. - Никто не звонил по этому поводу? - Пока нет. Мегрэ прошел к себе в кабинет, не присаживаясь, распечатал несколько писем, отнес Торрансу бумаги, которые касались его, и, наконец, спустился во двор и задумался: что взять - полицейскую машину или такси. Решил взять такси. Хотя в его визите к Катру нет ничего особенного, благоразумней будет, если машина с набережной Орфевр не будет маячить у его дверей. Начал Мегрэ с того, что спутал дом: теперь там было два ресторана в пятидесяти метрах друг от друга. Он справился у консьержки: - Господин Катру? - Второй этаж, направо. Лифт на ремонте. Мегрэ позвонил. Он не узнал мадам Катру, которая открыла дверь, но она узнала его сразу. - Входите, господин Мегрэ. - Ваш муж лежит? - Нет, сидит в кресле. У него грипп. Обычно он подхватывает его в начале зимы, а на этот раз заболел в конце. На стенах висели портреты двоих детей - мальчика и девочки - во всех возрастах. Они уже обзавелись семьями, и фотографии их малышей продолжали коллекцию. - Мегрэ? - раздался радостный возглас Катру еще прежде, чем комиссар вошел к нему в комнату. Это была не гостиная, а просто большая комната, где, видимо, проходит большая часть жизни семьи. Катру, закутанный в теплый домашний халат, сидел у окна; на коленях у него и рядом на стуле лежали газеты; тут же стоял круглый столик, а на нем - чашка с отваром из трав. Больной держал сигарету. - Тебе разрешают курить? - Перестань! Хватит мне и жены! Я время от времени затягиваюсь, просто чтобы почувствовать вкус табака. - Голос у него был хриплый, глаза лихорадочно блестели. - Снимай пальто. Здесь страшно жарко. Жена считает, что я должен потеть. Садись. - Вы что-нибудь выпьете, господин Мегрэ? - предложила жена Катру. Она выглядела почти старухой, и комиссара это очень удивило. Он и Катру были, можно сказать, ровесниками. Мегрэ казалось, что pro жена выглядит намного моложе. - Ну, конечно, Изабель. Не спрашивай, а принеси лучше кувшинчик кальвадоса. Наступило неловкое молчание. Катру, похоже, понимал, что его коллега из Уголовной полиции пришел не для того, чтобы справиться о здоровье, и, видимо, ждал куда более щекотливых вопросов, чем те, которые собирался задать Мегрэ. - Не бойся, старина. Я не собираюсь ставить тебя, в затруднительное положение. Катру бросил взгляд на первую страницу газеты, как бы спрашивая: "Из-за этого, да?" Мегрэ взял рюмку кальвадоса. - А мне? - возмутился Катру. - Тебе нельзя, - ответила жена. - Доктор ничего об этом не говорил. - Я и без него знаю. - Ну, капельку, только чтобы почувствовать вкус. Она налила ему на донышко и вышла - так же поступила бы и мадам Мегрэ. - Есть у меня одна мысль, - признался Мегрэ. - Только что я и мои инспектора пытались вспомнить всех полицейских, которые раньше работали у вас и были уволены. Катру все еще смотрел на газету, пытаясь увязать то, что сказал Мегрэ, с прочитанным. - А за что уволены? - Неважно за что. Ты понимаешь, что я имею в виду. У нас тоже такое случается, но реже: нас меньше, чем вас. Катру лукаво улыбнулся. - Ты так думаешь? - А, может быть, еще и потому, что мы занимаемся более ограниченным кругом дел. Короче, у нас меньше соблазнов. Ну вот, мы ломали голову, но вспомнили всего несколько фамилий. - Какие? - Бодлен, Фальконе, Валенкур, Фише… - И все? - Да. Я решил справиться у тебя. Меня интересуют те, что пошли по скользкой дорожке. - Вроде Лаба? Странно, что Катру произнес именно эту фамилию. Уж не хотел ли он как бы невзначай подсказать Мегрэ? - Я уже думал о нем. Он, вероятно, замешан в этом деле, но это не тот человек, которого я ищу. - Ты имеешь в виду какую-то определенную фамилию? - И фамилию и лицо. У меня есть его приметы. С самого начала они мне кого-то напоминали… А потом… - Приметы? С ними дело пойдет куда быстрее, чем перечислять тебе всех. Тем более что я тоже не помню всех фамилий. - Прежде всего его сразу принимают за полицейского. - Это может относиться ко многим. - Средних лет. Довольно полный. Немного худее меня. Катру посмотрел на Мегрэ, как бы оценивая его сложение. - Возможно, я ошибаюсь, но думаю, что он работает либо на себя, либо на кого-то. - Частное сыскное агентство? - Возможно. Но бюро и вывески у него может и не быть, и объявление в газетах он может и не давать. - Таких довольно много, в том числе и бывших начальников отделов, людей в высшей степени порядочных, которые, выйдя на пенсию, открыли частные агентства. Например, Луи Канонь. И Кадэ, который был моим шефом. - Такие есть и у нас. Я говорю о людях другого сорта. - Какие-нибудь особые приметы у тебя есть? - Он курит сигары. Мегрэ понял, что Катру вспомнил фамилию. Он помрачнел. Заметно было, что в нем борются противоречивые чувства. - Тебе это что-то говорит? - Да. - Кто? - Подлец. - Этого-то подлеца я и ищу. - Подлец он без полета, но опасный. - Чем? - Во-первых, потому, что все подлецы опасны. А во-вторых, говорят, что он делает грязную работу для некоторых политиков. - Все совпадает. - Полагаешь, он замешан в деле, которым ты занимаешься? - Если приметы, которые я тебе дал, совпадают, если он курит сигары и путается с политикой, вероятней всего, что это тот самый человек. Не хочешь ли ты сказать… - Тут в памяти Мегрэ всплыло лицо - широкое, с припухлыми веками, с толстыми губами. - Погоди! Я, кажется, вспомнил. Это… - Но имя все время ускользало от него. - Бенуа, - подсказал Катру. - Эжен Бенуа. Он открыл частное агентство на бульваре Сен-Мартен, второй этаж, как раз над часовой мастерской. На окне написана его фамилия. Думаю, что его лавочка чаще закрыта, чем открыта, так как весь штат агентства состоит из него одного. Это был как раз тот, чью фамилию комиссар тщетно пытался вспомнить последние двадцать четыре часа. - Достать его фотографию, наверное, не так-то просто? Катру задумался. - Это зависит от того, когда он ушел со службы. Это было… - Катру что-то вполголоса высчитал, затем позвал: - Изабель! Она тут же пришла. - Поищи, пожалуйста, в книжном шкафу внизу ежегодник Сюртэ. Там всего один, вышедший несколько лет назад. В нем две-три сотни фотографий. Перелистав чуть не всю книгу и полюбовавшись на собственное фото, он нашел то, что искал, лишь на одной из последних страниц. - Вот он! Нашел. Конечно, он немного постарел, но не так уж изменился. А толстый он был всегда. Мегрэ тоже узнал его: им приходилось встречаться. - Ничего, если я вырежу его фото? - Пожалуйста. Изабель, принеси ножницы. Мегрэ спрятал портрет в бумажник и поднялся. - Торопишься? - Да. Кроме того, думаю, ты предпочтешь, чтобы я тебя не посвящал в это дело, верно? Катру все понимал. Пока Мегрэ неизвестно, какую именно роль играет в этом деле Сюртэ, для Катру спокойней, если его друг будет говорить с ним об этом как можно меньше. - Ты не боишься? - Не очень. - Ты считаешь, что Пуан… - Я убежден, что из него хотят сделать козла отпущения. - Еще выпьешь? - Нет, спасибо. Выздоравливай. Мадам Катру проводила его до дверей, а внизу он снова поймал такси и велел ехать на улицу Вано. Этот адрес первым пришел ему на язык. Мегрэ постучал в привратницкую. Консьержка узнала его. - Извините, что снова беспокою вас. Мне хотелось бы, чтобы вы внимательно посмотрели на фотографию и сказали, тот ли это человек, который поднимался к мадемуазель Ламот. Не торопитесь. Последнее замечание было излишним. Не колеблясь, она покачала головой. - Нет, это вовсе не тот. - Вы уверены? - Еще бы. - Имейте в виду, фото снято несколько лет назад, и человек изменился. - Даже если бы он наклеил фальшивую бороду, я все равно бы его узнала. Нет, это не он. Мегрэ испытующе посмотрел на нее: у него мелькнула мысль, не уговорили ли ее так отвечать. Но нет! Чувствовалось, что она совершенно искренна. - Благодарю вас, - вздохнул он, засовывая бумажник в карман. Это был тяжелый удар. Мегрэ был почти уверен, что идет по верному следу, и от первой же проверки эта уверенность основательно поколебалась. Такси ожидало его, и Мегрэ велел ехать на улицу Жакоб, так как она была ближе всего. В бистро, где Пикмаль обыкновенно пил кофе, почти никого не было. - Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию. Боясь отрицательного ответа, Мегрэ даже не решался смотреть на хозяина бистро. - Точно, это он. Только в жизни он выглядит постарше. - Это тот человек, который поджидал Пикмаля и ушел вместе с ним из бара? - Он самый. - У вас нет никаких сомнений? - Никаких. - Благодарю вас. - Что-нибудь выпьете? - Спасибо, не сейчас. Я еще к вам зайду. Это показание меняло все. До сих пор Мегрэ предполагал, что один и тот же человек являлся по всем адресам: и к мадемуазель Бланш, и в бар, куда ходит Пикмаль, и в отель "Бэрри", и к вдове профессора, и на бульвар Пастера. Теперь выясняется, что их было по меньшей мере двое. Следующий визит он нанес мадам Калам, которую застал за чтением газет. - Я надеюсь, что вы найдете отчет моего мужа, теперь я понимаю, почему он был так неспокоен в Последние годы своей жизни. Я всегда ненавидела эту грязную политику! И она с недоверием взглянула на комиссара, подумав, что и он, возможно, работает для этой "грязной политики". - Что вам угодно от меня? Мегрэ протянул ей фотографию. Она внимательно посмотрела на нее и удивленно подняла голову. - Я должна его опознать? - Вовсе нет. Просто я хочу выяснить, не этот ли человек приходил к вам дня через два-три после Пикмаля? - Я его никогда не видела. - Вы в этом абсолютно уверены? - Абсолютно. Возможно, они одного поля ягоды, но я совершенно убеждена, что ко мне приходил не он. - Благодарю вас. - А что с Пикмалем? Вы считаете, что его убили? - Почему? - Не знаю. Но если они хотят любой ценой добиться, чтобы отчет моего мужа не был обнародован, они должны убрать всех, кто читал его. - Они же не убрали вашего мужа. Ответ поставил ее в тупик. Она сочла себя обязанной защитить память Калама. - Мой муж совершенно не разбирался в политике. Он был ученым. Написав этот отчет и отдав его, кому следовало, он только выполнил свой долг. - Я ничуть не сомневаюсь, что он выполнял свой долг. Мегрэ предпочел ретироваться, пока она не втянула его в более глубокое обсуждение этого вопроса. Шофер такси вопросительно посмотрел на него. - Куда сейчас? - Гостиница "Бэрри". Там торчали двое журналистов, пытавшиеся узнать что-нибудь о Пикмале. Они бросились к Мегрэ, но тот покачал головой. - Дети мои, мне нечего вам сказать, мне просто нужно кое-что проверить. Обещаю вам, что… - Вы надеетесь найти Пикмаля живым? И эти тоже! Он оставил их в коридоре и показал фотографию хозяину. - Что это? - Скажите, этот человек расспрашивал вас о Пикмале? - Который из двух? - Конечно, не мой инспектор, который снимал у вас комнату, а другой. - Нет, не он. Хозяин отвечал очень уверенно. Значит, пока Бенуа появлялся только в баре на улице Жакоб, откуда увел Пикмаля. - Благодарю вас. Мегрэ опять сел в такси. - Поехали… Только когда машина тронулась и журналисты не могли уже подслушать, он назвал бульвар Пастера. К консьержке он не стал заходить, а сразу поднялся на третий этаж. На звонок никто не ответил, и ему пришлось спуститься обратно. - Мадам Годри нет дома? - Она вышла с сыном с полчаса назад. - Вы не знаете, когда она вернется? - Шляпку она не надела. Значит, делает покупки неподалеку. Думаю, скоро будет. Чтобы не топтаться на тротуаре, комиссар зашел в бар, в котором был утром, и на всякий случай позвонил в Уголовную полицию. К телефону подошел Люка. - Ничего нового? - Было два звонка по поводу Пикмаля. Первым звонил шофер такси. Уверял, что вчера вез Пикмаля к Северному вокзалу. Второй звонок - кассирша кино, которая вчера вечером продала ему билет. Я проверяю. | 
