Мегрэ вошел в комнату, обстановка которой ему уже была знакома, бросил шляпу на стул и кивком головы поздоровался с человеком, полулежавшим в кресле. Следы вчерашних побоев на лице стали еще более заметны: они были уже не красными, а синими. Ярко пылал камин. Лицо господина Гранмэзона выражало решимость молчать и даже не замечать посетителя. Мегрэ повел себя так же. Он снял пальто и, подойдя к камину, повернулся спиной к огню, как человек, который думает только о том, как бы ему согреться. Пламя обжигало его икры. Он часто попыхивал трубкой, выпуская клубы дыма. - До вечера это дело будет закончено! - произнес он наконец, как бы разговаривая сам с собой. Мэр пытался сохранить спокойствие, взял газету, которая лежала рядом, и притворился, что читает ее. - И может быть, нам с вами придется, скажем, съездить в Кан. - В Кан? Господин Гранмззон поднял голову и нахмурился. - Да, в Кан. Следовало бы сказать вам об этом раньше, что избавило бы госпожу Гранмэзон от бессмысленной поездки сюда. - Я не понимаю, какое отношение моя жена… - …имеет к этой заварухе, - закончил Мегрэ. - И я тоже не понимаю. И он направился к письменному столу, на котором лежали спички, чтобы зажечь погасшую трубку. - Впрочем, это неважно, - продолжал он уже более спокойно, - поскольку все скоро выяснится… Да, кстати… Знаете, кто является в настоящее время владельцем "Сен-Мишеля", которого сейчас пытаются снять с мели?.. Большой Луи! Точнее, он мне кажется подставным лицом и действует в интересах некоего Мартино. Мэр определенно старался угадать скрытые мысли полицейского. Но он избегал отвечать и, в особенности, задавать вопросы. - Вы сейчас поймете связь. Большой Луи покупает "Сен-Мишеля" для этого Мартино за пять дней до исчезновения капитана Жориса… Это единственное судно, которое покинуло порт Вистреама сразу после исчезновения капитана. Оно делает заход в Англию и Голландию до того, как вернуться во Францию… из Голландии. Должно быть, есть каботажные суда такого же типа, которые ходят обычно в Норвегию… А Мартино норвежец. И до того как оказаться в Париже с раскроенным и зашитым черепом, капитан Жорис побывал в Норвегии. Мэр внимательно слушал. - Это не все. Мартино возвращается в Фекан, чтобы сесть на "Сен-Мишель". Большой Луи, его правая рука, находится здесь за несколько часов до смерти Жориса. Немного позднее приходит "Сен-Мишель" с Мартино на борту. А этой ночью он пытается скрыться, уводя с собой большинство из тех, кого я просил остаться здесь в распоряжении следственных органов. Кроме вас! Мэр немного помолчал и вздохнул. - Остается объяснить, зачем вернулся Мартино и почему по телефону вы велели вашей супруге срочно возвращаться. - Надеюсь, вы не намекаете на… - Я? Ничуть, Слышите? Шум мотора. Держу пари, что это госпожа Гранмэзон приехала из Кана. Могу я вас просить о любезности ничего ей не говорить? Звонок. Шаги служанки в коридоре. Приглушенные голоса, потом лицо служанки в приоткрытой двери. Но почему она молчит? Что значит этот тревожный взгляд, обращенный к хозяину? - Ну что еще? - с нетерпением бросил мэр. - Дело в том, что… Мегрэ оттолкнул ее, выскочил в коридор, где стоял один шофер в ливрее. - Вы потеряли госпожу по дороге? - в упор спросил он у шофера. - То есть она… - Где она вас оставила? - На развилке дорог на Кан и Довиль. Она не совсем хорошо себя чувствовала. Мэр стоял в кабинете с суровым лицом и часто дышал. - Подождите меня! - крикнул он шоферу. Но, натолкнувшись на Мегрэ, который загораживал дорогу своей массивной фигурой, он остановился. - Я полагаю, вы согласитесь, что… - Вполне. Вы правы: мы должны туда ехать. 12. Незаконченное письмо
Машина остановилась на перекрестке, где не было домов, и шофер обернулся, чтобы получить распоряжение. С того момента, как выехали из Вистреама, господин Гранмэзон казался другим человеком. Там он контролировал свои поступки и думал о собственном достоинстве даже в самых незавидных ситуациях. Сейчас все выглядело иначе. Нечто похожее на панику охватило мэра. И это было тем более ощутимо, что лицо его было сплошь покрыто синяками от ударов. Его беспокойный взгляд блуждал по мелькавшему за окном пейзажу. Когда машина остановилась, он вопросительно посмотрел на Мегрэ, но комиссар не смог отказать себе в удовольствии и ляпнул: - Что будем делать? Ни на дороге, ни в окрестных садах не было ни души. Разумеется, госпожа Гранмэзон вышла из машины не для того, чтобы усесться на обочине. Если она отослала шофера, добравшись досюда, - значит, у нее была назначена встреча или же она вдруг заметила человека, с которым хотела бы говорить без свидетелей. Листья деревьев были влажными. От земли поднимался сильный запах перегноя. Коровы, не переставая жевать, следили за машиной. А мэр искал глазами, всматривался в пейзаж, надеясь, быть может, обнаружить жену за какой-нибудь изгородью или стволом дерева. - Посмотрите! - сказал Мегрэ, как бы помогая новичку. На дороге в Див виднелись характерные следы от шин. Здесь останавливалась какая-то машина, с трудом развернулась на узкой дороге и отправилась обратно. - Старый грузовичок… Поехали, шофер! Отъехали они недалеко. Задолго до въезда в Див следы обрывались у каменистой дорожки. Господин Гранмэзон, по-прежнему настороже, смотрел вокруг с тревогой и ненавистью. - Что там, по-вашему? - Деревня, метрах в пятистах. - В таком случае, машину лучше оставить здесь. Из-за крайней усталости Мегрэ казался ко всему безразличным. Он буквально спал на ходу и шел, казалось, только по инерции. Глядя, как они идут по дороге, любой бы подумал, что тут командовал мэр, а комиссар с покорностью подчиненного следовал за ним. Они прошли мимо дома, вокруг которого копошились куры. Хозяйка удивленно посмотрела на них. Затем они оказались позади церквушки, величиной с хижину. Слева от нее была табачная лавка. - Вы позволите? - сказал Мегрэ, показывая свой пустой кисет. Он вошел в лавку, где продавались также бакалейные товары и всякая домашняя утварь. Из комнаты со сводчатым потолком вышел старик и позвал дочь, которая подала Мегрэ табак. Пока дверь оставалась открытой, комиссар успел увидеть настенный телефон. - В котором часу мой друг приходил позвонить сегодня утром? - Да уже больше часа тому назад. - В таком случае, и госпожа приехала? - Конечно! Она даже остановилась здесь, чтобы спросить дорогу. Да это нетрудно… По этой улочке последний дом направо. Мегрэ вышел по-прежнему невозмутимый. Тем временем господин Гранмэзон, стоя перед церквушкой, смотрел вокруг себя с таким видом, что неизбежно должен был вызывать подозрение у местных жителей. - Мне пришла в голову одна мысль, - сказал Мегрэ. - Давайте разделимся. Вы будете искать слева, там, где поля. А я тем временем поищу справа. Он заметил радостный блеск в глазах своего спутника. Мэр ликовал, стараясь не подавать виду. Он надеялся отыскать жену и поговорить с ней с глазу на глаз. - Хорошо, - ответил он с притворным равнодушием. Деревня насчитывала не более двадцати домишек, которые в некоторых местах, прижавшись друг к другу, образовывали подобие улицы, заваленной, правда, навозными кучами. Дождь не прекращался, мелкий, как водяная пыль, и на улице никого не было. Однако занавески на окнах шевелились. За ними в полумраке домов угадывались сморщенные лица старух. На краю деревушки, прямо перед изгородью, окружавшей луг, где паслись две лошади, Мегрэ увидел одноэтажное строение с покосившейся крышей. Он обернулся и, услышав шаги мэра на другом конце деревушки, не стал стучать, а, поднявшись на две ступеньки, переступил порог. Тотчас послышался какой-то шорох. В помещении, едва освещенном огнем от очага, появился силуэт в белом старушечьем колпаке. - Кто там? - спросила сгорбленная старуха, семеня навстречу Мегрэ. Было жарко. Пахло соломой, капустой и курятником. Вокруг поленницы что-то клевали цыплята. Мегрэ, который почти касался головой потолка, увидел дверь в глубине комнаты и понял, что нужно действовать быстро. Не говоря ни слова, он подошел к этой двери и открыл ее. Госпожа Гранмэзон была там и что-то писала за столом. Рядом с ней стоял Жан Мартино. Их охватило замешательство. Женщина поднялась с соломенного стула, а Мартино сразу же схватил и смял лист бумаги, лежавший на столе. Оба они инстинктивно приблизились друг к другу. В домишке было только две комнаты. Вторая была спальней старухи. На ее стенах, покрытых известкой, висели два портрета и дешевые картинки в черных с позолотой рамках. Высокая кровать и стол, за которым писала госпожа Гранмэзон и который обычно служил туалетным столиком. Видно было, что с него только что сняли таз для умывания. - Через несколько минут ваш муж будет здесь! - начал Мегрэ. Мартино в ярости бросил: - И вы это сделали? - Молчи, Раймон. Говорила она. И была с ним на ты, называла его не Жан, а Раймон. Отметив про себя эти детали, Мегрэ подошел к двери, прислушался и вернулся в комнату. - Не угодно ли вам передать мне письмо, которое вы начали писать! Те переглянулись. Госпожа Гранмэзон казалась усталой и бледной. Мегрэ уже видел ее однажды, но тогда она исполняла священные обязанности хозяйки богатого дома, принимающей у себя сливки общества. В тот раз он отметил безупречное воспитание и заученную грациозность, с которой она умела протянуть чашку чая или ответить на комплимент. Он представил себе ее жизнь: заботы по дому в Кане, визиты, воспитание детей. Два-три месяца в году на водах или в санаториях, умеренное кокетство. Не столько забота о том, чтобы казаться красивой, сколько стремление сохранить достоинство. Конечно, все это оставалось в женщине, которая находилась перед ним. Но было и другое. По правде говоря, она выказывала больше хладнокровия и решительности, чем ее спутник, который почти терял самообладание. - Отдай ему письмо, - сказала она, когда Мартино уже собирался его разорвать. На бумаге было всего несколько строк: "Господин директор, имею честь просить вас…" Крупный почерк с наклоном, характерный для девушек, воспитывавшихся в пансионах начала века. - Сегодня утром вам дважды звонили, не так ли? Один раз - ваш муж… Или, вернее, вы ему сами позвонили и сообщили, что едете в Вистреам. Потом позвонил господин Мартино с просьбой приехать сюда. Он послал за вами грузовичок на перекресток дорог. На столе за чернильницей лежала какая-то пачка, которую Мегрэ не сразу заметил, - кипа банкнот по тысяче франков. Мартино проследил за взглядом комиссара. Было слишком поздно прятать деньги. Тогда, поддавшись неожиданно охватившей его усталости, он опустился на край старухиной кровати и уставился в пол. - Это вы привезли ему деньги? И снова та же атмосфера, типичная для этого следствия! Та же, что и на вилле в Вистреаме, когда Мегрэ застал Большого Луи, избивавшего мэра, и после чего матрос и судовладелец молчали оба. Та же, что в прошлую ночь, на борту "Сен-Мишеля", когда трое моряков избегали ему отвечать. Какая упрямая инертность! Отчаянная решимость не произнести ни малейшего слова, которое внесло бы ясность. - Я полагаю, что это письмо адресовано директору коллежа. Поскольку ваш сын учится в коллеже "Станислав", письмо, вероятно, касается его. А деньги… Ну конечно! Мартино был вынужден в спешке оставить севшую на мель шхуну и вплавь добираться до берега. Там он, по-видимому, и оставил свой бумажник. И вы ему привезли деньги, чтобы… Внезапно изменив и тему, и тон, он спросил? - А остальные, Мартино? Все целы? Мартино колебался с ответом, но в конце концов утвердительно кивнул головой. - Я у вас не спрашиваю, где они прячутся. Знаю, что этого вы не скажете… - Верно! - Что "верно"? Это с порога прозвучал яростный голос мэра - дверь была настежь распахнута. Мэр был неузнаваем. Он задыхался от гнева, сжимая кулаки, готовый прыгнуть на врага. Он переводил взгляд со своей супруги на Мартино, с Мартино на пачку денег, которая все еще лежала на столе. Взгляд его был угрожающим, но время от времени в нем сквозили не то ужас, не то ощущение краха. - Что верно? Что он сказал? Что он еще вам налгал? А она? Она, которая… которая… Он не мог больше говорить. Он задыхался от гнева. Мегрэ стоял рядом, готовый вмешаться. - Что верно? Что здесь вообще происходит? Что значит этот разговор? Чьи это деньги?.. В соседней комнате старуха шаркала ногами и с порога звала цыплят: "Цып-цып-цып-цып!" Кукурузные зерна градом посыпались на каменные ступеньки крыльца. Ногой старуха отгоняла соседскую курицу: - Кыш, кыш! Пошла вон, Чернушка!.. А в спальной комнате - ни звука! Глубокая тишина! Мертвенная, гнетущая, как и небо в это дождливое утро. Все эти люди были охвачены страхом… Они конечно боялись!.. Все!.. И Мартино! И мэр! И его жена!.. Да, они боялись, но каждый по-своему… У каждого, можно сказать, был свой страх! Мегрэ принял торжественный вид и медленно, как судья, начал: - Прокуратура поручила мне найти и арестовать убийцу капитана Жориса, раненного выстрелом из пистолета в голову и, месяц спустя, отравленного стрихнином у себя дома. Желает ли кто-нибудь из присутствующих сделать по этому поводу заявление? До сих пор никто не замечал, что комната не отапливалась. И вдруг в ней стало холодно. Каждое слово звучало гулко, как в церкви. Казалось, что в воздухе еще звучат слова: "…отравлен… стрихнином…" И особенно конец: "…сделать… заявление?" Мартино первым опустил голову. Госпожа Гранмэзон сверкающими глазами взглянула на мужа, потом на норвежца. Но никто не ответил. Никто не осмелился выдержать тяжелый взгляд Мегрэ. Две минуты… Три минуты… Слышно было, как старуха подкладывала поленья в очаг. Вновь раздался голос Мегрэ, нарочито сухой, лишенный всякого чувства: - Жан Мартино, именем закона, вы арестованы! Крик женщины. Всем своим существом госпожа Гранмэзон устремилась было к Мартино, но, не закончив движения, лишилась чувств. Мэр в дикой злобе отвернулся к стене. А Мартино, словно смирившись, устало вздохнул. Он не решился прийти на помощь женщине, потерявшей сознание. Мегрэ склонился над ней, поискал глазами стакан воды. - Уксус есть? - спросил он у старухи. Уже и без этого тяжелый воздух хибары смешался с запахом уксуса. Вскоре госпожа Гранмэзон пришла в себя. Нервно всхлипнув несколько раз, она впала в совершенную прострацию. - Вы в состоянии идти? Знаком она дала понять, что может, и, действительно, пошла, но неровной походкой. - Господа, прошу вас следовать за мной! Надеюсь, на этот раз я смогу рассчитывать на ваше послушание? Ошеломленная старуха смотрела, как они прошли через кухню. И только когда все уже были на улице, она бросилась к двери и крикнула: - Господин Раймон, вы вернетесь к обеду? Раймон! Уже второй раз звучало это имя. Мартино отрицательно покачал головой. Все четверо проследовали по деревенской улице. Перед табачной лавкой Мартино остановился и, замешкавшись, сказал Мегрэ: - Прошу прощения. Я не знаю, вернусь ли еще сюда, а мне не хотелось бы оставлять за собой долги. Я должен здесь заплатить за телефонный разговор, грог и пачку сигарет. Заплатил Мегрэ. Обогнули церковь. В конце неровной дороги их ждала машина. Комиссар пригласил своих спутников сесть в нее и, помедлив несколько секунд, сказал шоферу: - В Вистреам! Но сначала остановитесь у жандармерии. По дороге все молчали. За стеклом - дождь, однообразное небо, ветер, который постепенно усиливался и раскачивал мокрые деревья. Перед жандармерией Мегрэ попросил Мартино выйти из машины и отдал распоряжение начальнику отделения: - Поместить его в камеру… Вы отвечаете за него… Ничего нового? - Буксир пришел. Ждут, когда повысится уровень моря. Машина вновь тронулась в путь. Нужно было проехать около порта. Мегрэ еще раз остановил машину и вышел на минутку. Был полдень. Шлюзовщики находились на своих местах, ожидая пароход из Кана. Полоска песка на пляже сделалась уже, и белая пена воды касалась дюн. Справа стояла толпа людей, наблюдавших захватывающее зрелище: буксир из Трувиля стоял на якоре в полумиле от берега. Небольшая шлюпка с трудом пробиралась к "Сен-Мишелю". Волны уже наполовину выпрямили корпус судна. Мегрэ увидел, что мэр тоже следит за спасательными работами. Из бистро вышел капитан Делькур. - Получится? - спросил Мегрэ. - Думаю, что да! Вот уже два часа они освобождают шхуну от балласта. Если он, конечно, не порвет швартовы… - И чтобы определить капризы ветра, он посмотрел на небо так, будто смотрел на карту. Он заметил мэра и его супругу в машине, почтительно поздоровался, но потом уже больше не смотрел в их сторону. Мегрэ вопросительно взглянул на него: - Новости есть? - Не знаю. Новости были у Люка, который появился в этот момент. Но прежде чем их объявить, он отвел своего шефа в сторону. - Взяли Большого Луи. - А?.. - Сам попался!.. Сегодня утром жандармы из Див заметили следы на поле… Следы человека, который шел, прямо перемахивая через изгороди… Следы вели к реке, где обычно какой-то рыбак оставляет на берегу свою лодку. А на этот раз лодка была на другом берегу реки… - Жандармы перебрались на тот берег? | 
