Они переглянулись, нерешительно заулыбались. - Неизвестно… Жорис клялся, что нет… Только… В разговор снова вступил таможенник: - Я не хочу сказать о нем ничего плохого, только он был не такой, как все… Не то чтобы гордый, нет! Но очень следил за собой, понимаете? Он никогда не пришел бы на работу в сабо, как Делькур. По вечерам он играл здесь в карты, но днем никогда сюда не заходил… Он был на "вы" со шлюзовщиками… Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать… Мегрэ очень хорошо понимал. Он провел несколько часов в доме Жориса, чистеньком, содержащемся в идеальном порядке. А теперь он видел других, людей попроще, почти неряшливых. Они, должно быть, пропускали здесь рюмку за рюмкой. Голоса звучали громче, атмосфера сгущалась, обстановка становилась вольной, даже развязной. Жорис заходил сюда только для того, чтобы сыграть партию в карты. Он никогда не рассказывал о своей личной жизни и уходил после одной рюмки. - Уже около восьми лет Жюли работает у него. Тогда ей было шестнадцать… Это была простая деревенская девчонка, сопливая, плохо одетая… - А теперь… Подошла официантка, хотя ее никто не звал, и снова налила рому в стаканы, на дне которых оставалось немного кофе. Должно быть, это тоже входило в ритуал. - А теперь вон она какая… Что я хочу сказать? На вечеринках она не танцует с кем попало… А когда в лавках с ней обращаются слишком запросто, как с простой служанкой, она обижается. В общем, это трудно объяснить. А вот ее брат… - Брат… Механик выразительно посмотрел таможеннику прямо в глаза. Мегрэ перехватил этот взгляд. - Комиссар все равно о нем узнает, - сказал таможенник, который пил, должно быть, уже далеко не первый стаканчик. - Ее брат отбыл восемь лет на каторге. Однажды вечером, в Онфлере, он был очень пьян и слишком расшумелся на улице со своими дружками. Подоспела полиция, и парень так здорово ударил одного полицейского, что тот через месяц умер. - Он моряк? - Раньше он ходил в дальние рейсы, а потом вернулся домой. Теперь он плавает на шхуне "Сен-Мишель" из Пенполя… Капитан Делькур начинал нервничать… - Ну, пойдемте, - сказал он, вставая. - Пора! - Пароход-то еще не вошел в шлюз, - вздохнул таможенник, которому не хотелось уходить. Они остались втроем. Мегрэ снова подозвал официантку с бутылкой. - "Сен-Мишель" иногда здесь появляется? - Да, иногда. - Он был тут шестнадцатого сентября? Таможенник, как бы оправдываясь, сказал, обращаясь к соседу: - Он все равно об этом узнал бы из портового журнала… Да, "Сен-Мишель" был тут. Из-за тумана они даже провели ночь в порту и отплыли только рано утром. - Куда? - В Саутхэмптон. Документы визировал я… Они везли из Кана строительный камень. - А больше брата Жюли тут не видели? На этот раз таможенник заколебался, вздохнул, докончил содержимое стакана. - Надо спросить у тех, кто говорит, что видел его вчера… Лично я никого не видел. - Вчера? Таможенник пожал плечами. В окно было видно, как огромный пароход скользит вдоль каменных стен шлюза, возвышаясь над всем окружающим своей черной громадой. Его труба плыла выше деревьев, растущих на берегу канала. - Мне надо идти. - Мне тоже. - Сколько с нас, барышня? - спросил Мегрэ. - Заплатите в другой раз: хозяйки сейчас нет… Люди, все еще ожидавшие, не произойдет ли чего-нибудь интересного у дома Жориса, наблюдали от нечего делать за английским пароходом, стоявшим в шлюзе. Мегрэ вышел из бистро. В этот момент к порту подходил какой-то мужчина, и Мегрэ догадался, что это был мэр, которого он видел издали ночью. Это был человек высокого роста, лет сорока пяти - пятидесяти, слегка отяжелевший, розовощекий. На нем был серый охотничий костюм, на ногах гетры. Мегрэ подошел к нему: - Господин Гранмэзон? Комиссар Мегрэ, из уголовной полиции. - Очень приятно… - машинально произнес тот и посмотрел на бистро,.потом на Мегрэ, потом снова на бистро, как бы говоря: "Странная компания для персоны такого ранга!" Он продолжал шагать по направлению к шлюзу, через который надо было перебраться, чтобы подойти к дому капитана. - Говорят, Жорис умер? - Говорят, - ответил Мегрэ, которому тон мэра был не по душе. Обычно так ведут себя местные "шишки", воображающие, что они - пуп земли. Такие люди одеваются, как деревенские аристократы, и отдают дань демократии, пожимая на ходу руки согражданам и время от времени справляясь у них о здоровье детей. - И вы уже нашли убийцу? Насколько я понимаю, это вы привезли Жориса и… Извините… И он направился к инспектору рыбоохраны, который, по-видимому, прислуживал ему во время охоты. Мэр сказал ему: - Камыши слева необходимо выпрямить. Одна из подсадных уток никуда не годится: сегодня утром она была едва жива… - Слушаюсь, господин мэр. Он вернулся к Мегрэ, успев по пути пожать руку начальнику порта и пробормотать: - Как дела? - Хорошо, господин мэр. - Итак, комиссар, о чем мы говорили?.. Что тут достоверного во всех этих рассказах о раскроенном и зашитом, черепе, сумасшествии и еще бог знает о чем? - Как вы относились к капитану Жорису? - Он служил у меня в течение двадцати восьми лет. Славный малый, безукоризненно выполнял свои обязанности. - Честный человек? - Они тут почти все честные. - Сколько он зарабатывал? - По-разному, ведь война все нарушила… И тем не менее достаточно, чтобы купить домик. Держу пари, что у него в банке лежит еще по меньшей мере тысяч двадцать пять. - Не больше? - Не думаю. Ну, разве что тысяч на пять, не более. В это время открыли верхние ворота шлюза, и судно выходило в канал, а другое, прибывшее из Кана, готовилось занять его место в шлюзе, чтобы выйти потом в открытое море. Воздух был по-прежнему совершенно тих. Люди следили за комиссаром и мэром. С палубы английского корабля матросы невозмутимо разглядывали толпу, не забывая о своем маневре. - Что вы думаете о Жюли Легран, господин мэр? Господин Гранмэзон промолчал, потом буркнул: - Дурочка, которой вскружило голову слишком вежливое обращение с ней Жориса. Вообразила о себе бог знает что! - А ее брат? - Я никогда его не видел. Мне говорили, что это отъявленный мерзавец… Миновав шлюз, они подходили теперь к домику, где продолжали играть несколько мальчишек в надежде увидеть интересное зрелище. - Отчего он умер? - Стрихнин! У Мегрэ был самый что ни на есть решительный вид. Он медленно шагал, засунув руки в карманы, с трубкой во рту, которая была под стать его широкому лицу: в нее входила почти четверть пачки махорочного табака. Белая кошка, растянувшаяся на нагретой солнцем ограде, вскочила и убежала при их появлении. - Вы не войдете? - удивился мэр, видя, что Мегрэ почему-то остановился. - Минутку! Как вы думаете, Жюли была любовницей капитана? - Откуда мне знать, - раздраженно проворчал господин Гранмэзон. - Вы часто бывали в этом доме? - Никогда. Жорис был одним из моих служащих, а в таких случаях… - И он изобразил на своем лице улыбку вельможи. - Давайте закончим поскорее, если вы не возражаете… У меня гости к обеду… - Вы женаты? Мегрэ упрямо продолжал расспросы, положив руку на щеколду калитки. Господин Гранмэзон посмотрел на него сверху вниз, он был выше ростом - метр восемьдесят пять. Комиссар заметил, что мэр едва заметно косит на один глаз. - Я предпочел бы сразу вас предупредить, что если вы будете и впредь говорить со мной таким тоном, то для вас это закончится неприятностями… Покажите мне то, что вы должны мне показать…. Он сам открыл калитку и вошел в дом. Полевой сторож, охранявший дом, услужливо посторонился. Через застекленную дверь кухни Мегрэ сразу же заметил нечто странное: обе женщины были там, но Жюли он не видел. - Где она? - спросил комиссар. - Поднялась в свою комнату, закрылась и не хочет выходить. - Вот так, ни с того, ни с сего? Жена смотрителя маяка объяснила" - Ей стало лучше… Правда, она еще плакала, но уже меньше. Разговаривала с нами. Я предложила ей съесть что-нибудь, и она открыла шкаф… - Ну и что? - Не знаю… Мне показалось, что она испугалась, бросилась вверх по лестнице, и мы услышали, что она закрыла дверь своей комнаты на ключ. В шкафу не было ничего особенного: посуда, корзина с несколькими яблоками, тарелка с маринованной селедкой, два блюда со следами жира - очевидно, в них лежали остатки мяса. - Я жду, когда вы соблаговолите заняться делом, - нетерпеливо произнес мэр, продолжая стоять в коридоре. - Уже половина двенадцатого… Я думаю, что поведение этой девицы… Мегрэ закрыл шкаф на ключ, положил его в карман и, тяжело ступая, направился к лестнице. 3. Кухонный шкаф
- Откройте, Жюли! Никакого ответа. Слышно только, что кто-то бросился на кровать. - Откройте! Бесполезно. Тогда Мегрэ ударил плечом в дверь, и замок вылетел. - Почему вы не открывали? Она не плакала. Не казалась возбужденной. Напротив, она свернулась калачиком и неподвижно глядела прямо перед собой. Когда комиссар вплотную подошел к ней, она вскочила с кровати и направилась к двери. - Оставьте меня! - проговорила она. - Тогда отдайте мне записку, Жюли. - Какую записку? Она дерзила, надеясь таким образом скрыть ложь. - Капитан разрешал вашему брату навещать вас? Жюли молчала. - Значит, не разрешал. А ваш брат все-таки приходил и, кажется, приходил в ту ночь, когда пропал Жорис. Она взглянула на него дерзко, почти с ненавистью. - "Сен-Мишель" стоял в порту, и естественно, что брат мог зайти к вам. Один вопрос: когда он приходит, вы его кормите, не так ли? - Скотина! - пробормотала Жюли сквозь зубы. Мегрэ продолжал: - Он приходил сюда вчера, когда вы были в Париже. Не застав вас, он оставил записку. Чтобы быть уверенным, что ее найдете вы и никто другой, он положил ее в кухонный шкаф… Дайте мне эту записку. - У меня ее уже нет! Мегрэ посмотрел на холодный камин, на закрытое окно. - Отдайте мне записку. Жюли сжалась в комок и походила не на взрослого разумного человека, а на обозленного ребенка, так что Мегрэ, поймав ее взгляд, пробормотал почти добродушно: - Дуреха! Записка была под подушкой, на которой Жюли только что лежала. Но вместо того чтобы смириться, упрямая девушка стала наступать на Мегрэ, пытаясь вырвать записку из рук комиссара. - Ну хватит! - угрожающе произнес он, удерживая ее за руку. Мегрэ прочел несколько строчек, написанных корявым почерком, со множеством ошибок: "Если вернешься с хозяином, береги его, потому что кое-кто имеет на него зуб. Я вернусь с судном через пару дней. Котлеты не ищи: я их съел… Твой брат навеки". Мегрэ опустил голову, настолько сбитый с толку, что не обращал внимания на девушку. Четверть часа спустя начальник порта сказал ему, что "Сен-Мишель" теперь, должно быть, находится в Фекане и придет сюда ночью, если не изменится ветер. - Вам известно местонахождение всех судов? И Мегрэ озабоченно посмотрел на сверкающее море, где вдали виднелся один-единственный дымок. - Между портами существует связь. Посмотрите, вот список судов, ожидаемых сегодня, - он указал на черную доску, висевшую на стене конторы, где мелом были написаны названия судов. - Вы что-нибудь обнаружили? Не слишком верьте тому, что рассказывают даже серьезные люди… Если бы вы знали, сколько в городке мелких завистников!.. - сказал Делькур, помахав рукой капитану отплывающего судна. Глядя на бистро, он вздохнул: - Сами увидите! К трем часам сотрудники прокуратуры, человек десять, закончили осмотр места преступления, вышли из дома Жориса, открыли садовую калитку и направились к четырем машинам, окруженным зеваками. - Наверно, здесь много уток! - сказал заместитель прокурора господину Гранмэзону, окинув взглядом местность. - Этот год неудачный, а вот в прошлом году… Мэр бросился к первой тронувшейся машине: - Остановимся на минутку у меня, хорошо? Жена ждет нас… Мегрэ оставался последним, и мэр, желая казаться вежливым, сказал ему: - Вы поедете с нами, разумеется… В домике капитана остались только Жюли и две женщины, а у дверей полевой сторож ждал фургон из морга, чтобы отвезти тело в Кан. В машинах обстановка уже напоминала возвращения с похорон, которые, в хорошей компании, заканчиваются превесело. Мегрэ неудобно сидел на откидном сидении. Мэр объяснял заместителю прокурора: - Если бы это зависело только от меня, я жил бы тут круглый год. Но моя жена недолюбливает деревню, поэтому в основном мы живем в нашем доме в Кане. Жена только что вернулась из Жуен-лё-Пен, где провела месяц с детьми. - Сколько лет теперь старшему? - Пятнадцать. Портовые служащие смотрели на проезжающие машины. Вскоре на дороге, ведущей в Лион-сюр-Мэр, показалась вилла мэра: большой дом в нормандском стиле, окруженный лужайками с белыми оградами и фаянсовыми фигурками зверей. Госпожа Гранмэзон, в платье темного шелка, встречала в прихожей гостей со сдержанной улыбкой дамы высшего света. Дверь в гостиную была открыта. На столе в курительной были приготовлены сигары и ликеры. Все знали друг друга: здесь собралось небольшое избранное общество Кана. Горничная в белом переднике принимала пальто и шляпы. - Господин судья, вы действительно ни разу не бывали в Вистреаме, хотя и живете в Кане… столько лет? - Двенадцать лет, мадам… А вот и мадемуазель Жизель… К гостям вышла поклониться девочка лет четырнадцати, казавшаяся уже девушкой, особенно из-за манеры держаться, очень светской, как и у ее матери… Между тем Мегрэ забыли представить хозяйке дома. - Я думаю, после всего увиденного вы предпочтете рюмку ликера чашечке чаю… Немного коньяку, господин заместитель прокурора?.. Ваша жена все еще в Фонтенбло?.. Говорили разом со всех сторон. Мегрэ ловил на лету обрывки фраз. - Нет, десяток уток за ночь - самое большее… Уверяю вас, совсем не холодно… Шалаш утеплен… С другой стороны: - …сильно страдают от кризиса во фрахтовании? - Все зависит от компании. Здесь этого не чувствуется. Ни одно судно не поставили на прикол. Но мелкие судовладельцы, особенно маленьких каботажных шхун, начинают бедствовать. Можно сказать, что в принципе все шхуны следует продать - они не окупают себя… - Нет, мадам, - шепотом объяснял в другой стороне заместитель прокурора. - Не нужно ничего бояться. Тайна этого убийства, если таковая вообще существует, будет скоро раскрыта… Не так ли, господин комиссар? Но… вас представили? Комиссар Мегрэ, один из выдающихся руководителей уголовной полиции… Мегрэ стоял как каменный, на лице - полное отсутствие светскости. Он как-то странно взглянул на Жизель, которая протягивала ему блюдо с пирожными: - Нет, спасибо. - Вы не любите пирожные? - Ваше здоровье! - За здоровье нашей любезной хозяйки! Судебный следователь, высокий, худощавый человек лет пятидесяти, который плохо видел, хотя носил очки с толстыми стеклами, отвел Мегрэ в сторону: - Разумеется, я предоставляю вам полную свободу действий. Но звоните мне каждый вечер и держите в курсе дела. Что вы обо всем этом думаете? Убийство с целью ограбления, не так ли? И поскольку к ним подходил господин Гранмэзон, он продолжил громче: - Вам повезло с мэром: он облегчит вашу задачу. Не правда ли, дорогой друг? Я говорил комиссару, что… - Если он того желает, мой дом будет его домом… Я не ошибаюсь, вы остановились в гостинице? - Да. Благодарю за приглашение, но там я ближе к порту. - И вы думаете, что обнаружите что-нибудь, сидя в бистро? Осторожней, комиссар!.. Вы не знаете Вистреама!.. Подумайте, каково может быть воображение у людей, проводящих свою жизнь в бистро. Они готовы обвинить отца и мать, лишь бы рассказать что-нибудь позатейливее… - Давайте не будем больше об этом говорить, - предложила госпожа Гранмэзон с очаровательной улыбкой. - Пирожное, комиссар? Действительно, не хотите? Вы не любите сладкого?.. Второй раз! Это уж слишком! В знак протеста Мегрэ чуть было не вытащил из кармана свою огромную трубку. - Позвольте откланяться… Мне нужно разобраться в некоторых деталях дела… | 
