Никто не пытался его удержать. В общем, его присутствием здесь не дорожили, да и он сам не горел желанием оставаться в этом доме. Выйдя на улицу, он набил трубку и медленно пошел к порту. Его уже знали. Известно было, что он пропустил стаканчик с завсегдатаями бистро, и здоровались с ним почти по-свойски. Когда он подходил к пирсу, машина с телом капитана Жориса удалялась в сторону Кана. За оконным стеклом первого этажа дома можно было различить лицо Жюли, которую женщины пытались увести на кухню. Вокруг рыбацкого баркаса, только что вернувшегося с уловом, толпилось несколько человек. Матросы сортировали рыбу. Таможенники, опершись на парапет моста, коротали долгие часы дежурства. - Я сейчас получил подтверждение, что "Сен-Мишель" прибывает завтра, - сказал капитан, подходя к Мегрэ. - Он три дня простоял в Фекане на ремонте бушприта… - Скажите, он перевозит иногда сушеную тресковую икру? - Тресковую икру? Нет. Ее привозят из Норвегии на скандинавских шхунах или пароходиках. Они не заходят в Кан, а идут прямо к портам, где ловят сардины, - в Конкарно, Сабль-д'Олонн, Сен-Жан-де-Люз… - А моржовое масло? На этот раз капитан вытаращил глаза! - Это зачем? - Не знаю… - Нет! Суда каботажного плавания перевозят почти всегда одно и то же: овощи, особенно лук, в Англию, уголь - в бретонские порты, камень, цемент, шифер… Я справлялся у шлюзовщиков по поводу последнего захода "Сен-Мишеля". Шестнадцатого сентября он пришел из Кана как раз к концу прилива. Портовики собирались заканчивать работу. Жорис сказал, что в Фарватере было уже мало воды для выхода в море, особенно в тумане. А капитан судна настоял на том, чтобы все-таки пройти шлюз и отплыть на следующее утро прямо на рассвете. Они провели ночь вот тут, пришвартовались к сваям в передней части порта. Во время отлива судно едва не село на мель и могло отплыть только около девяти утра. - Брат Жюли был на борту? - Конечно! Их всего трое: капитан, он же хозяин судна, и два матроса. Большой Луи… - Это каторжник? - Да. Он ростом повыше вас и придушит любого одной рукой… - Опасный тип? - Если вы спросите об этом мэра или другого местного буржуа, они вам ответят: да. Ну, а я не знал его до того, как он попал на каторгу. Не часто он тут и бывает. В Вистреаме он никогда не делал глупостей - вот и все, что я могу сказать. Пьет, конечно… Или, пожалуй… Трудно сказать… Всегда под градусом; появится - исчезнет… Прихрамывает, голова и плечи наискось, что ли, - вот и выглядит подозрительно… Только капитан "Сен-Мишеля" им вполне доволен… - И он был вчера здесь до возвращения сестры, Делькур отвернулся, не решаясь отрицать. И Мегрэ понял, что ему никогда всего не скажут, что эти моряки связаны чем-то вроде круговой поруки. - Не он один. - Что вы хотите сказать? - Ничего… Говорят, видели какого-то неизвестного. Впрочем, кто его знает… - Кто его видел? - Не знаю… Болтают себе… Выпьем что-нибудь? Второй раз Мегрэ вошел в бистро, пожимая протянутые руки. - Скажите на милость! Быстро они управились, эти господа из прокуратуры… - Что будете пить? - Пиво. Солнце ни разу не спряталось за весь день. Но к вечеру полоски тумана протянулись между деревьями, и казалось, что вода в канале задымилась. - Снова на всю ночь в эту вату! - вздохнул капитан. В тот же миг послышался вой сирены. - Это сигнальный буй, там, при входе в фарватер. - Капитан Жорис часто ходил в Норвегию? - спросил вдруг Мегрэ. - Да, когда работал в Англо-Нормандской компании. Особенно сразу после воины - здесь не хватало леса. Лес - плохой груз, с ним невозможно маневрировать. - Вы служили в одной и той же компании? - Недолго. Я больше служил в бордоской компании "Вормс". Ходил, как говорят у нас, на "трамвае", то есть всегда по одному маршруту: Бордо-Нант, Нант - Бордо… И так - в течение восемнадцати лет! - Откуда родом Жюли? - Дочь рыбака из Пор-ан-Бессен. Впрочем, какой там рыбак! Ее отец был непутевый, умер во время войны. Мать и сегодня, должно быть, торгует рыбой на улице и пьет красное в бистро. И снова, думая о Жюли, Мэгрэ чуть заметно улыбнулся. Он вспомнил, как в его кабинет в Париже с решительным видом вошла девушка, одетая в приличный синий костюмчик. И как сегодня утром она, как школьница, пыталась вырвать у него записку брата. Дом Жориса исчез в тумане. Света не было ни во втором этаже, откуда увезли покойника, ни в столовой. Свет горел только в коридоре и, кажется, на кухне, где соседки сидели с Жюли. Помощники шлюзовщиков вошли, в свою очередь, в бистро, но, не желая мешать, сели за столик вглубине и начали партию в домино. Зажегся маяк. - Повторите! - сказал капитан, указывая на рюмки. - Теперь я угощаю! Тихим и неожиданно мягким голосом Мегрэ спросил: - Если бы Жорис был жив, где бы он находился сейчас? Тут? - Нет! Сидел бы у себя дома, в домашних тапках! - В столовой? В спальне? - На кухне… читал бы газету, а потом книгу по садоводству. Он пристрастился к цветам. Глядите! Поздняя осень, а у него в саду полно цветов. Рабочие посмеивались, хотя им было немного неловко от того, что они не занимаются выращиванием цветов, а предпочитают сидеть в бистро. - Он не ходил на охоту? - Редко… Разве если пригласят… - Мэр пригласит? - Случалось и так… Когда были утки, они вместе охотились из шалаша. Бистро так слабо освещалось, что сквозь табачный дым почти не было видно игроков в домино. Воздух от большой печки становился еще тяжелее. На улице почти темно, но из-за тумана темнота эта казалась мутной и нездоровой. По-прежнему выла сирена. Трубка Мегрэ потрескивала. Откинувшись на стуле, с полузакрытыми глазами, он пытался собрать воедино разрозненные детали дела, которые образовывали пока бесформенную массу. - Жорис исчез на полтора месяца, потом вернулся с раскроенным и залатанным черепом! - сказал он, не замечая, что думает вслух. - В день возвращения его ждал яд. И только на следующий день Жюли нашла записку от брата. Мегрэ тяжело вздохнул и пробормотал, как бы подводя итог: - В общем, его пытались убить! Потом вылечили! А потом все-таки убили! Если только… События никак не вязались одно с другим. И Мегрэ пришла в голову странная мысль, настолько странная, что пугала. "Если только в первый раз его пытались не убить, а просто лишить рассудка…" Разве парижские медики не утверждали, что операция была сделана превосходным хирургом? Но неужели для того, чтобы лишить человека рассудка, нужно раскроить ему череп? И потом, как доказать, что Жорис действительно невменяем? На Мегрэ смотрели в почтительном молчании. Только таможенник показал официантке на рюмки: - То же самое! Все сидели, удобно устроившись на стульях, разомлевшие от тепла и погруженные в не совсем ясные думы, которые под воздействием спиртного становились еще более смутными. Слышно было, как проехали три машины: представители прокуратуры возвращались в Кан после приема у госпожи Гранмэзон. Тело капитана Жориса находилось уже в морге Института судебно-медицинской экспертизы. Никто не разговаривал. В углу, где сидели шлюзовщики, костяшки домино стучали по обшарпанному столу. И чувствовалось, что мало-помалу вопросы эти овладели портовиками, стали почти осязаемыми, просто висели в воздухе, давили на каждого из присутствующих. Лица нахмурились. Самый молодой из таможенников, разволновавшись, поднялся, пробормотал: - Пойду домой, жена ждет… Мегрэ протянул кисет соседу, который, набив трубку, передал его по кругу. Тогда раздался голос Делькура. Он тоже встал, чтобы бежать от этой невыносимой обстановки. - Сколько я вам должен, Марта? - За два круга?.. Девять франков семьдесят пять сантимов и три франка десять за вчерашнее. Все встали. Влажный воздух проникал через закрытую дверь. Рукопожатия перед уходом. На улице, в тумане, каждый направился в свою сторону. Крик сирены перекрывал звук шагов. Мегрэ стоял неподвижно и слушал, как удаляются во всех направлениях их шаги, то тяжелые и неуверенные, то вдруг убыстряющиеся. И он понял, что в этих людях непостижимым образом поселился страх. Они боялись, все те, кто уходил, боялись всего и ничего - какой-то неясной опасности, непредсказуемой катастрофы - боялись и темноты, и света: "Что если этим не кончится?" Мегрэ стряхнул пепел из трубки и застегнул пальто. 4. "Сен-Мишель"
- Вам нравится? - беспокойно спрашивал хозяин при каждом новом блюде. - Ничего, - отвечал Мегрэ, который, по правде говоря, даже не замечал того, что ел. Он сидел один в ресторанчике гостиницы, рассчитанном на сорок - пятьдесят человек. Гостиница для отпускников, приезжающих покупаться летом в Вистреам. Мебель - как во всех пляжных гостиницах. Вазочки на столах. Ничего общего с Вистреамом, интересующим комиссара. Он начинал понимать жизнь городка и испытывал от этого удовлетворение. При каждом новом расследовании он больше всего не любил именно начало; первые неловкие встречи, ложные представления. Например, само название - Вистреам! В Париже ему почему-то казалось, что это - портовый городок типа Сен-Мало. А потом, в первый же вечер, Мегрэ понял, что это - мрачное место, где живут суровые и молчаливые люди. Теперь он знал Вистреам и чувствовал себя в нем как дома. Невзрачный городок, куда ведет дорога, обсаженная деревцами. Примечателен только порт; шлюз, маяк, дом Жориса, бистро, ритм порта: два шлюзования в день, рыбаки со своими корзинами, горстка людей, занятых только тем, что следят за проходом судов. Другие слова имели более определенный смысл: капитан, судно, каботажное плавание… Он видел, как живет все это, и постигал правила игры. Тайна не прояснилась. Все, что вначале представлялось загадочным, загадочным и осталось. Но, по крайней мере, каждое действующее лицо он видел на своем месте, в своем окружении, занятого своим повседневным делом. - Вы тут надолго? - спросил хозяин, подавая кофе. - Не знаю. - Произойди это во время отпусков, я понес бы ужасные убытки… Теперь Мегрэ отчетливо различал четыре Вистреама: Вистреам - порт, Вистреам - городок, Вистреам - респектабельный, с виллами, такими как у мэра, вдоль дорог… Наконец, Вистреам - курортный, временно не существующий. - Вы уходите? - Пойду прогуляюсь перед сном… Начинался прилив. Было холоднее, чем в предыдущие дни, потому что туман, не редея, превращался в капельки ледяной воды. Кругом все было черно, окна и двери закрыты. Виднелся только влажный глаз маяка. Со шлюза доносились голоса. Короткий гудок парохода. Приближались два огня - зеленый и красный; какая-то огромная масса двигалась вдоль стены шлюза. Теперь Мегрэ понимал, как тут все происходит: пароход шел со стороны моря. Появился силуэт человека. Сейчас примут у судна швартов и укрепят его на первом кнехте. Потом с мостика капитан прикажет дать задний ход, чтобы судно остановилось. Рядом с Мегрэ прошел Делькур, беспокойно глядя в сторону пирсов. - Что случилось? - Не понимаю… Он хмурил брови, напрягал зрение, как бы хотел одним усилием воли различить что-то в этой кромешной тьме. Двое рабочих собирались закрывать ворота шлюза. Делькур крикнул им: - Погодите немного! И вдруг он произнес удивленно: - Это он… В то же время метрах в пятидесяти раздался голос: - Эй, Луи! Ставь фок и подходи левым бортом! Голос доносился снизу, из темной дыры, со стороны пирсов. Светлячок приближался. Едва угадывались движущиеся фигуры и парус, падающий со звоном своих колец на леер. Потом на расстоянии вытянутой руки мимо Мегрэ проплыл развернутый грот-парус. - Умудрились же! - проворчал капитан и, повернувшись к паруснику, крикнул: - Подайте вперед! Носом к левому борту парохода, иначе ворота не закрыть… Какой-то человек соскочил на землю со швартовым и теперь, упершись руками в бока, глядел вокруг себя. - "Сен-Мишель"? - спросил Мегрэ. - Да… Они шли со скоростью парохода… Внизу, на палубе, горела только маленькая лампочка, тускло освещая бочку, кучу канатов, фигуру человека, бегущего от руля к носу шхуны. Один за другим подходили шлюзовщики и со странным любопытством смотрели на судно. - По местам, ребята! Давайте! Эй там, у рукояток!.. Когда ворота закрылись, вода стала проникать через затворы и суда начали подниматься. Слабый огонек совсем приблизился. Палуба почти достигла уровня причала, и человек, стоявший там, заговорил с начальником порта. - Как дела? - Ничего, - смущенно ответил Делькур. - Скоро вы справились! - Ветер был попутный, и Луи поставил все паруса. Даже какой-то пароход обошли. - Ты в Кан идешь? - Да, на разгрузку. А тут что нового? Мегрэ стоял в двух шагах, Большой Луи - немного подальше, но они почти не различали друг друга. Разговаривали только начальник порта и капитан "Сен-Мишеля". Впрочем, Делькур вскоре повернулся к Мегрэ, не зная что сказать. - Правда, что Жорис вернулся? Кажется, об этом писали в газете… - Он вернулся и снова уехал… - Как это? Большой Луи подошел чуть ближе, руки в карманах, одно плечо выше другого, огромная, бесформенная фигура. В темноте он выглядел обрюзгшим верзилой. - Он умер… На этот раз Луи приблизился вплотную к Делькуру. - Это правда?.. - пробурчал он. Мегрэ слышал его голос впервые. Он тоже казался каким-то вялым, хриплым, монотонным. Лицо матроса по-прежнему невозможно было различить. - В первую же ночь после возвращения его отравили… И осмотрительный Делькур, с явным намерением предупредить, поспешил добавить: - А вот и комиссар из Парижа, которому поручено дело. Делькур почувствовал облегчение. Уже давно он думал, как об этом сообщить Луи. Может быть, он опасался какой-нибудь неосторожности со стороны экипажа "Сен-Мишеля"? - А, это господин из полиции… Судно продолжало подниматься. Капитан перемахнул через борт и спрыгнул на пристань, не зная, подавать Мегрэ руку или нет. - Ну и дела!.. - произнес он, думая о Жорисе. Луи, наклонив голову набок, переминался с ноги на ногу. Он пролаял что-то неразборчивое. - Что он говорит? - спросил комиссар. - Бормочет по-местному; "Сволочь на сволочи!" - Кто - сволочь? - спросил Мегрэ у бывшего каторжника. Но тот только посмотрел ему в глаза. Они теперь стояли близко друг от друга. Видно было, что лицо у Большого Луи одутловатое, одна щека толще другой или казалась такой, потому что он склонил голову набок, большие навыкате глаза. - Вчера вы были здесь, - сказал ему комиссар. Шлюзование закончилось. Открывались верхние ворота. Пароход заскользил по каналу, и Делькуру пришлось бежать за ним, чтобы спросить, какой у него тоннаж и откуда он идет. Слышно было, как с мостика крикнули: - Девятьсот тонн!.. Руан… Но "Сен-Мишель" не выходил из шлюза. Люди, стоявшие на своих местах для проведения маневра, чувствовали, что происходит что-то необычное, и ждали в темноте/напрягая слух. Вернулся Делькур, на ходу записывая в свою книжку полученные данные. - Ну так как? - торопил Мегрэ. - Что - как? - проворчал Луи. - Вы говорите, что я был здесь. Ну, значит, был… Его трудно было понять, потому что он как-то особенно глотал слова, говорил, не открывая рта, как будто при этом жевал что-то. К тому же у него был характерный местный выговор. - Зачем же вы приходили? - Повидаться с сестрой… - А поскольку ее не было дома, вы оставили ей записку. Мегрэ рассматривал украдкой капитана шхуны, который был одет так же, как и его матрос. В нем не было ничего особенного. Скорее похож на заводского мастера, чем на капитана каботажного плавания. - Простояли три дня на ремонте в Фекане. Вот Луи и воспользовался случаем проведать Жюли! - вмешался капитан. Очевидно, люди, стоявшие вокруг шлюза, прислушивались к разговору и старались не шуметь. Вдали, не переставая, выла сирена. Туман становился все более влажным и оседал на блестящую черную мостовую. На палубе шхуны открылся люк, из которого высунулась голова человека с растрепанными волосами и небритым лицом. - Ну что?.. Так и будем стоять?.. - Заткнись, Селестен! - проворчал хозяин шхуны. Делькур притоптывал ногами, чтобы согреться, или, может быть, чтобы скрыть замешательство: он не знал, что делать - остаться или уйти. - Почему вы считаете, Луи, что Жорису грозила опасность? - Ну… раз ему раскроили череп, - ответил Луи, пожимая плечами, - тут немудрено догадаться. | 
