Если Роже Гайярден не убийца - а с большой долей уверенности можно было сказать, что так оно и есть, - Фюмаль был убит не кем-то, кто пришел с улицы. Инспектор Ваше, который в течение всего вечера следил за домом, подтвердил слова Виктора. Действительно, около восьми часов во двор въехала машина Фюмаля. За рулем находился Феликс, шофер. На заднем сиденье были Фюмаль и его секретарша. Виктор запер ворота, которые больше не открывались в течение всей ночи. По словам того же Виктора, Луиза Бурж поднялась с патроном на второй этаж, но пробыла там всего несколько минут, а потом пошла в столовую для прислуги, которая находится около кухни.. Она поужинала. Жермена, горничная, поднялась, чтобы обслужить господина Фюмаля, в то время как Ноэми несла поднос с ужином на третий этаж, для мадам Фюмаль. Все это было выяснено. В свидетельствах не было никаких противоречий. После ужина Луиза Бурж снова поднялась в кабинет, где пробыла около получаса. Примерно в половине десятого она пересекла двор и вошла в крыло дома, где жили слуги. Когда Феликса спросили об этом, он подтвердил: Ответ. Я пришел к ней, как приходил почти каждый вечер. Вопрос. Почему вы спали в ее комнате, а не в вашей? Ответ. Потому что ее комната больше. Луиза Бурж, не краснея, сказала то же самое. Жермена, горничная: Ответ. Я слышала, как они занимались своим делом по крайней мере около часа. На первый взгляд она кажется очень холодной, но когда вы вынуждены спать в соседней комнате и вас разделяет только тонкая перегородка… Вопрос. В котором часу вы заснули? Ответ. Я завела будильник в половине одиннадцатого. Вопрос. Вы ничего не слышали ночью? Ответ. Нет. Вопрос. Вы были в курсе визитов Эмиля Лантена к своей сестре? Ответ. Как и все. Вопрос. Кто - все? Ответ. Ноэми, кухарка… Вопрос. А как кухарка, которая никогда не поднимается на третий этаж, об этом узнала? Ответ. Потому что я ей об этом сказала. Вопрос. Зачем? Ответ. Да затем, что, когда он здесь, она подавала двойную порцию! Вопрос. Виктор тоже об этом знал? Ответ. Я ему ничего не говорила. Никогда ему не доверяла. Но это не тот человек, от которого можно что-то утаить. Вопрос. А секретарша? Ответ. Феликс, должно быть, сообщил ей об этом. Вопрос. А как Феликс узнал? Ответ. От Ноэми. Таким образом, все в доме знали, что Лантен часто приходил ночевать в маленькой комнате на третьем этаже, все, кроме, может быть, Фердинанда Фюмаля… А вот и месье Жозеф, комната которого была как раз над кабинетом. Вопрос. Вы знаете Эмиля Лантена? Ответ. Я познакомился с ним еще до того, как он начал пить. Вопрос. Его разорил зять? Ответ. Люди, которые разоряются, всегда перекладывают ответственность за это на других. Вопрос. Вы хотите сказать, что он был неосторожен в ведении дел? Ответ. Он думал, что хитрее, чем есть на самом деле. Вопрос. И он оказался пред лицом действительно хитрого человека? Ответ. Можно так сказать. Это бизнес. Вопрос. Он попытался потом занять деньги у своего зятя? Ответ. Вероятно. Вопрос. Безрезультатно? Ответ. Даже будучи очень богатым, невозможно приходить на помощь всем неудачникам, Вопрос. Вы видели его на бульваре Курсель? Ответ. Несколько лет назад. Вопрос. Где? Ответ. В кабинете месье Фюмаля. Вопрос. Что произошло между ними? Ответ. Месье Фюмаль выставил его за дверь. Вопрос. Вы с тех пор его не видели? Ответ. Один раз встретил на улице, около Шатле. Он был пьян. Вопрос. Он говорил с вами? Ответ. Попросил меня передать своему зятю, что тот подлец. Вопрос. Вы знали, что он иногда ночевал в доме? Ответ. Нет. Вопрос. Если бы вы об этом знали, сказали бы своему патрону? Ответ. Вероятно. Вопрос. Вы в этом уверены? Ответ. Я об этом не думал. Вопрос. Никто вам об этом не говорил? Ответ. Со мной нечасто разговаривали. Это была правда. Это соответствовало рассказам слуг. Ноэми выразила общее отношение к месье Жозефу следующими словами: Ответ. Он жил в доме, как мышь в стене. Было неизвестно ни когда он приходил, ни когда уходил. Мы даже не знали точно, чем он занимается. Что касается остатка вечера, то относительно него показания тоже совпадали. Было чуть больше половины десятого, когда месье Жозеф позвонил. Маленькая дверь в воротах открылась и закрылась за ним. Вопрос. Почему вы не вошли через заднюю дверь, ведь у вас есть ключ? Ответ. Я пользовался этой дверью только тогда, когда возвращался очень поздно или когда поднимался прямо к себе. Вопрос. Вы задержались на втором этаже? Ответ. Да. Я говорил это уже три раза. Вопрос. Месье Фюмаль был жив? Ответ. Как мы с вами. Вопрос. О чем вы говорили? Ответ. О делах. Вопрос. В кабинете больше никого не было? Ответ. Нет. Вопрос. Фюмаль не говорил вам, что он кого-то ждет? Ответ. Говорил. Вопрос. Почему вы не сказали об этом раньше? Ответ. Потому что вы меня об этом не спрашивали. Он ждал Гайярдена и знал, зачем тот хотел прийти. Он надеялся получить отсрочку. Мы решили ему ее не давать. Вопрос. Вы не остались, чтобы присутствовать при разговоре? Ответ. Нет. Вопрос. Почему? Ответ. Потому что я не люблю расправ. Самое интересное, что это казалось правдой. При взгляде на этого человека чувствовалось, что он способен на всякие махинации и на всякие подлости тоже, но был не в состоянии посмотреть кому-либо прямо в лицо и высказать всю правду. Вопрос. Сверху вы слышали, как пришел Гайярден? Ответ. Наверху не слышно ничего из того, что происходит в доме. Проверьте сами! Вопрос. А из любопытства вы не спустились потом узнать, что произошло? Ответ. Я об этом знал заранее. Он тут же заметил двусмысленность своего ответа и уточнил: Ответ. Я знал, что месье Фюмаль скажет "нет", а Гайярден будет умолять, говорить о своей жене и детях (они все это делают, даже если живут с любовницей), но он все равно ничего не добьется. Вопрос. Вы думаете, это он убил Фюмаля? Ответ. Я уже сказал, что думал. Вопрос. Вы недавно ссорились с патроном? Ответ. Мы никогда не ссорились. Вопрос. Сколько вам платили, месье Гольдман? Ответ. Вам нужно будет только посмотреть мою декларацию о доходах. Вопрос. Это не ответ. Ответ. Это самый лучший ответ. Во всяком случае, никто не видел, чтобы он спускался. Правда, никто также не видел и не слышал, как спустился Эмиль Лантен, сначала один, потом с сестрой, а затем ушел через маленькую дверь со стороны улицы Прони. Без нескольких минут десять на бульваре остановилось такси. Из него вышел Гайярден, расплатился и позвонил в дверь. Точно через семнадцать минут инспектор Ваше увидел, как он вышел из дома и направился в сторону Этуаль, изредка оборачиваясь, в надежде поймать такси. Ваше не мог следить за маленькой задней дверью просто потому, что не знал о ее существовании. Не падала ли ответственность на Мегрэ, который не поверил в анонимные письма и организовал наблюдение только под давлением обстоятельств? Воздух в кабинете был сизым от дыма трубок и сигарет. Время от времени инспекторы передавали друг другу листки с пометками красным или синим карандашом. - А не выпить ли нам по кружечке пива, ребята? Еще долгие часы им предстояло анализировать каждую фразу допросов, а потом они попросят принести бутерброды. Зазвонил телефон. Кто-то поднял трубку. - Это вас, патрон. Это был Мере, который занимался отпечатками пальцев. Он подтвердил, что обнаружил отпечатки Лантена только на дверной ручке и на ящике стола секретарши. - Но ведь кто-то должен был лгать! - сердито бросил Мегрэ. Или же убийцы не существовало, что было невозможно. Глава 7
Простая арифметическая задача и менее невинный сувенир с войны
Мегрэ испытывал такое полное, такое восхитительное облегчение, какое, например, испытывают от горячей ванны после трех дней и трех ночей, проведенных в поезде. Он знал, что спит, что лежит в своей кровати, что ему нужно было только протянуть руку, чтобы дотронуться до бедра жены. Он даже знал, что была ночь, часа два, не больше. В то же время он видел сон. Но разве не случается, что во сне делают открытия, которые невозможны наяву? А разве не бывает, что в некоторых случаях ум становится более острым, вместо того чтобы притупиться? Такое с ним случилось однажды, когда он был студентом. Целый вечер бился над трудным вопросом и вдруг ночью, во сне, нашел решение. Проснувшись, он не сразу его вспомнил, но в конце концов ему это удалось. Сейчас произошло то же самое. Если бы его жена зажгла свет, то она наверняка увидела бы на его лице насмешливую улыбку. Мегрэ смеялся над собой. Он слишком серьезно воспринял дело Фюмаля. Бросился в него очертя голову, поэтому очень сильно ошибся. Следовало ли ему в его возрасте бояться министра, который, может быть, станет никем через неделю или через месяц? Он неправильно начал. Комиссар понял это с самого начала, когда Бум-Бум пришел к нему в кабинет. А потом, вместо того чтобы взять себя в руки, спокойно выкурить трубку, попивая пиво и приводя нервы в порядок, не дал себе ни секунды передыху. Теперь решение было у него в руках, как с той давнишней задачей. Оно пришло внезапно, похожее на мыльный пузырь, который лопается над поверхностью воды, и он мог наконец успокоиться. Все! Закончено! Завтра он сделает необходимое, и не будет больше дела Фюмаля. Ему останется только заняться этой противной миссис Бритт и найти ее, живую или мертвую. Самое главное - не забыть о своем открытии. Сначала нужно было его сформулировать - четко, а не как нечто смутное. Он это понимал. В одной или двух фразах. Только истины кратки. Кто это сказал? Не важно. Одна фраза. Потом проснуться и… Внезапно в темноте комнаты Мегрэ открыл глаза и тут же нахмурился. Он пока не окончательно проснулся, и ему казалось, что он еще может узнать истину. От спящей рядом жены исходило тепло, и он повернулся на спину, чтобы было удобнее думать. Речь шла о какой-то очень простой вещи, которой днем он не придал должного значения. Он рассмеялся, обнаружив ее во сне. Почему? Комиссар попытался восстановить ход своих мыслей. Речь шла, он был в этом уверен, о ком-то, с кем он много раз говорил. И еще о каком-то незначительном факте. Но был ли это факт? Или речь шла о чем-то материальном? Почти болезненное напряжение пришло на смену облегчению, которое он испытал после своего сна. Мегрэ упрямо пытался воссоздать в памяти дом на бульваре Курсель сверху донизу, вспомнить его обитателей, всех, кто туда приходил. До десяти часов вечера он со своими инспекторами работал на набережной Орфевр над протоколами допросов и в конце концов уже знал наизусть малейшие реплики, которые вертелись в голове, как надоевший мотив. Это было в документах? Речь шла о Луизе Бурж и Феликсе? Мегрэ казалось, что это так, и он начал искать в этой стороне. Не было никаких доказательств, что это не секретарша написала анонимные письма. Мегрэ не спросил у нее, сколько она получала у Фюмаля. Должно быть, она зарабатывала не больше, чем любая другая секретарша, скорее наоборот. Она была любовницей Феликса, признавалась в этом без обиняков, но в то же время торопилась добавить: "Мы уже помолвлены". Шофер говорил то же самое. - Когда вы собирались пожениться? - Когда накопим достаточно денег, чтобы купить постоялый двор в Жьене. Не говорят о помолвке, когда собираются пожениться через десять или пятнадцать лет. Лежа в кровати, Мегрэ подсчитывал. Даже предположив, что Луиза и Феликс тратят самый минимум на одежду и мелкие расходы, даже если они откладывают большую часть своей зарплаты, им потребуется минимум десять лет, чтобы купить самое маленькое предприятие. Это было не то, что он только что обнаружил во сне, но тем не менее эти умозаключения следовало запомнить. Один из них, должно быть, имел возможность достать деньги быстрее, и, так как, несмотря на отвращение, они оставались на бульваре Курсель, именно у Фюмаля они и собирались их взять. Фюмаль унизил секретаршу, обращался с ней самым недостойным образом. Она не рассказала об этом ни Мегрэ, ни инспекторам. Призналась ли она в этом Феликсу? Остался ли он спокойным, узнав, что его любовницу заставили раздеться, а потом велели одеться, с отвращением прикоснувшись к ней пальцем? И это тоже было не то. Он имел в виду нечто в этом роде, но более показательное. Мегрэ пытался было заснуть, стараясь вспомнить свой сон, но это оказалось невозможно, так как его мозг начал работать, как часовой механизм. Была еще одна деталь, что-то совсем недавнее. Он сжал челюсти, стараясь вспомнить, еще больше сконцентрироваться, и внезапно увидел Эмиля Лантена в своем кабинете, казалось, он даже услышал его голос. Что же Лантен сказал касательно Луизы Бурж? Он говорил не прямо о ней, а о том, что было с ней связано. Он сказал… Ну наконец! Эмиль Лантен рассказал, что иногда в одних носках он спускался в кабинет, чтобы взять деньги из маленькой кассы. Только несколько стофранковых монет, уточнил он. Итак, эти деньги находились в ящике стола Луизы. Она отвечала за них. Наверное, как принято почти везде, она записывала свои расходы. По словам Лантена, эти маленькие кражи повторялись довольно часто. Однако она об этом не рассказывала. Возможно ли, что она ничего не заметила - не заметила, что цифры не сходятся? Таким образом, было два момента, по которым она если и не солгала, но умолчала. Почему ее не обеспокоил тот факт, что из ее ящика исчезали деньги? Не потому ли, что она тоже брала их оттуда и в любом случае ее подсчеты были фальсифицированы? Или потому, что знала, кто совершал эти кражи, и имела основания ничего не говорить? Мегрэ захотелось выкурить трубку, и он бесшумно поднялся, затратив почти две минуты, чтобы выскользнуть из кровати и дойти до комода. Мадам Мегрэ пошевелилась, вздохнула, но не проснулась, а он зажег спичку лишь на секунду, загородив огонек рукой. Сидя в кресле-качалке, комиссар продолжал думать. Пусть он не смог восстановить решение, которое пришло ему во сне, тем не менее он продвинулся в расследовании. Так на чем он остановился? Кражи из ящика стола. Если Луиза Бурж знала, кто приходил ночью в кабинет… Мысленно Мегрэ возвратился в этот кабинет, где провел полдня. Два больших окна, выходящие во двор. По другую сторону находились бывшие конюшни, а над ними, не так, как в некоторых домах, две или три комнаты для прислуги, а целых два этажа, которые образовывали маленький флигель. Он осмотрел эти комнаты. Комната секретарши, куда приходил Феликс, располагалась на третьем этаже справа, как раз напротив кабинета, чуть-чуть повыше его. Комиссар попытался поточнее вспомнить ранние отчеты, в частности отчет Лапуэнта, который первым прибыл на место преступления. Говорилось ли там о шторах? На окнах, как Мегрэ отчетливо помнил, были легкие тюлевые занавески, которые смягчали яркий свет дня, но которых было недостаточно, чтобы скрыть вечером то, что происходило в освещенной комнате. Там были еще тяжелые пурпурные шторы. Были ли они задернуты, когда прибыл Лапуэнт? Мегрэ чуть было не позвонил инспектору домой, чтобы спросить об этом, так как вопрос вдруг показался ему чрезвычайно важным. Если эти шторы не задергивали, то Луиза и Феликс знали обо всем, что происходило в кабинете. Это что-нибудь давало? Следовало ли из этого сделать вывод, что накануне вечером, находясь в своей комнате, они стали свидетелями драмы и знали убийцу? В углу находился большой, более метра высотой, сейф, который откроют только завтра, так как это можно было сделать не иначе как в присутствии следователя и нотариуса. Что Фюмаль хранил в сейфе? Завещания среди его бумаг не нашли. Позвонили нотариусу, мэтру Одуэну, который не знал ни о каком завещании. Мегрэ, неподвижно сидя в темноте, продолжал искать в этом направлении, но у него было впечатление, что все еще не то, что надо. Истина, которая недавно открылась ему во сне, была более полной, более ошеломляющей. Лантен часто спускался в кабинет, иногда даже в то время, когда Фюмаль спал в своей комнате… Это могло открыть новые перспективы. Хорошо, между кабинетом и спальней находилась еще одна комната. Но Фюмаль был человеком, который не доверял никому и который имел на это веские причины. | 
