Месье Шабо совсем растерялся. Мегрэ отвернулся, потому что почувствовал, что этот сорокалетний узкоплечий человек с завитыми при помощи щипцом усами сейчас заплачет. - Обещаю вам в будущем… И не зная, что еще сказать, он пробормотал: - Как вы думаете, написать мне следователю, поблагодарить его? - Конечно! Конечно! - проворчал месье Дельвинь, подталкивая его к двери. - Это превосходная мысль! И он поднял мягкую шляпу, которая упала на пол, сунул в руку ее владельца, медленно, спиной направлявшегося к выходу. - Дельфос-отец и не подумает нас поблагодарить! - проговорил комиссар Дельвинь, когда дверь за Шабо закрылась. - Он, правда, каждую неделю обедает у губернатора и на "ты" с королевским прокурором… Да что там!.. В этих словах были усталость и отвращение, так же как и в движении руки, которым он собрал в кучу все бумаги, разбросанные на письменном столе. - Что будем делать? В этот час Адель, должно быть, еще спала в своей неубранной комнате, где царили запахи алькова и кухни. В "Веселой мельнице" Виктор и Жозеф лениво переходили от столика к столику, вытирали мрамор, чистили зеркала белой испанской пастой… - Месье комиссар… здесь редактор "Льежской газеты", которому вы обещали… - Пусть подождет! Мегрэ, нахмурившись, снова уселся в углу. - Неоспоримо одно, - вдруг заявил месье Дельвинь, - это что Графопулос мертв! - А ведь это идея! - отозвался Мегрэ. Дельвинь посмотрел на него, думая, что он иронизирует. Но Мегрэ продолжал: - Да! Это все же лучшее, что нам остается сделать. Сколько здесь сейчас инспекторов? - Двое или трое. Почему вы спрашиваете? - Этот кабинет запирается на ключ? - Разумеется! - Я думаю, вы больше доверяете своим инспекторам, чем тюремным надзирателям? Месье Дельвинь все еще не понимал. - Ну, так вот!.. Дайте мне ваш револьвер… Не бойтесь… Я сейчас выстрелю… Немного позже вы выйдете и объявите, что широкоплечий мужчина покончил с собой, а это равносильно признанию, и, значит, следствие закончено… - Так вы хотите?.. - Осторожно… я стреляю… Главное, постарайтесь, чтобы потом меня здесь не беспокоили… В случае надобности можно выйти через это окно?.. - Что вы хотите сделать? - У меня возникла идея… Поняли?.. И Мегрэ сел в кресло спиной к двери и выстрелил в воздух. Он даже не вынул трубки изо рта. Но это было не важно, так как из соседних кабинетов прибежали люди, а месье Дельвинь вышел к ним и неуверенно пробормотал: - Ничего страшного… Убийца покончил с собой… Он признался… И месье Дельвинь вышел, заперев дверь своего кабинета на ключ, в то время как Мегрэ поглаживал голову с самым довольным видом. - Адель… Женаро… Виктор… Дельфос и Шабо… - повторял он, словно молитву. В общем зале репортер "Льежской газеты" что-то записывал. - Вы говорите, он во всем признался?.. И нельзя было установить его личность?.. Прекрасно!.. Могу я позвонить от вас по телефону?.. "Ла Бурс" выходит через час… - Подумайте! - крикнул входя торжествующий инспектор. - Трубки получены!.. Когда вы придете выбрать для себя?.. Но комиссар Дельвинь без энтузиазма подергивал усы. - Сейчас… - Знаете, они еще дешевле, чем я думал, - на два франка. - В самом деле? И он выдал свои настоящие заботы, проворчав сквозь зубы: - Далась ему эта мафия! Глава 10
Двое в темноте
- Вы уверены в своих людях? - Во всяком случае, никто не заподозрит, что они из полиции, по той простой причине, что они и в самом деле там не служат. К бару "Веселой мельницы" я прикрепил своего зятя, который живет в Спа и приехал на два дня в Льеж. За Аделью следит один служащий налогового управления. Остальные хорошо спрятаны или замаскированы. Ночь была свежей, и из-за мелкого дождя на асфальте образовалась слякоть. Мегрэ до ворота застегнул свое тяжелое черное пальто, закутал половину лица в кашне. Он не выходил из темноты узкой улочки, откуда можно было видеть светящуюся вывеску "Веселой мельницы". Комиссару Дельвиню, о смерти которого газетам объявлять не пришлось, не нужно было столько предосторожностей. Он был даже без пальто и, когда пошел дождь, проворчал что-то неразборчивое. Персонал начал приходить в половине девятого, когда двери кабаре еще были закрыты. Один за другим подходили Виктор, который пришел первым, задолго до начала работы, затем Жозеф, за ним хозяин. Он сам зажег неоновую вывеску в тот момент, когда музыканты появились со стороны улицы Пон д'Авруа. Ровно в девять часов послышались неясные звуки Джаза, и маленький швейцар занял свое место у двери, вынимая из кармана мелкие монеты и пересчитывая их. Несколько минут спустя в зал вошел зять Дельвиня, а вскоре вслед за ним - служащий налогового управления. Комиссар так резюмировал стратегическую обстановку: - Кроме этих двоих и двух полицейских, стоящих в переулке и наблюдающих за черным ходом, стоит сейчас еще один человек у двери в квартиру Адели на улице Режанс и еще двое - у дверей домов Дельфоса и Шабо. И, конечно, следят за комнатой, которую занимал Графопулос в отеле "Модерн". Мегрэ ничего не сказал. Они осуществляли его идею. Газеты объявили о том, что убийца грека покончил с собой, и давали понять, что следствие закончено и дело не представляет собой особого интереса. - Теперь мы или покончим с этим делом сегодня ночью, - сказал Мегрэ своему коллеге, - или оно будет тянуться месяцами. И он ходил, медленный и тяжелый, взад и вперед, делая короткие затяжки, сгорбив спину и отвечая только ворчанием на попытки своего коллеги завязать разговор. Месье Дельвиню, не такому флегматичному, как он, хотелось говорить хотя бы для того, чтобы скоротать время. - Что, по-вашему, может произойти? Но тот только бросал на него рассеянные взгляды, которые, казалось, спрашивали: "Неужели вам обязательно нужно болтать?" Около десяти пришла Адель; за ней следовал силуэт человека из сыскной полиции. Он прошел мимо своего начальника, бросив ему на ходу: - Ничего… И Мегрэ продолжал прогуливаться поблизости. Вдали виднелась улица Пон д'Авруа, ярко освещенная, с трамваями, проходившими почти каждые три минуты, и, несмотря на дождь, с медленно движущейся толпой. Здесь было место обычной прогулки льежцев. На этой главной артерии всегда толпился народ: семьи, барышни под руку друг с другом, компании молодых людей, рассматривавших проходивших женщин, несколько франтов, двигавшихся медленными шагами и державшихся так гордо, будто они были одеты в золото. В узеньких поперечных переулках светились вывески более или менее сомнительных кабаре, подобных "Веселой мельнице". Прижимаясь к стенам, крались какие-то тени. Иногда с освещенной улицы туда сворачивала женщина и, проникнув в темноту, останавливалась, поджидая шедшего за ней мужчину. Короткое совещание, несколько шагов до отеля, обозначенного матовым стеклянным шаром… - Вы в самом деле надеетесь? Мегрэ только пожал плечами. Выражение лица его было до того безмятежным, что оно могло показаться даже глупым. - Во всяком случае, я не думаю, чтобы Шабо пришла фантазия выйти из дома сегодня вечером, в особенности если его мать в постели! Комиссар Дельвинь не принимал этого упрямого молчания. Он посмотрел на свою новую трубку, которая еще не была обкурена. - Да, не забудьте напомнить мне завтра, чтобы я дал вам такую трубку. Таким образом, у вас будет сувенир из Льежа. В "Веселую мельницу" входили два клиента. - Это портной с улицы Ор-Шато и владелец заправочной станции, - объявил месье Дельвинь, - оба завсегдатаи. Гуляки, как здесь говорят… В этот момент кто-то выходил, и, чтобы узнать его, нужно было смотреть очень внимательно. Это был Виктор, сменивший свою рабочую одежду на костюм и пальто. Он шел быстро. За ним сразу стал следить один из инспекторов. - Смотри-ка, смотри!.. - тихо проговорил комиссар Дельвинь. Мегрэ глубоко вздохнул и бросил на своего коллегу убийственный взгляд. Неужели этот бельгиец не мог помолчать хоть несколько минут?.. Руки у Мегрэ были засунуты в карманы. И не подавая виду, что за кем-то наблюдает, он замечал малейшие изменения, происходившие вокруг. Он первым заметил Рене Дельфоса, его худую шею, его силуэт нескладного подростка. Рене неуверенно появился на улице, два раза перешел ее туда и обратно и, наконец, решительно направился к двери "Веселой мельницы". - Смотри-ка! Смотри! - повторил месье Дельвинь. - Да! - Что вы хотите сказать? - Ничего! Если Мегрэ и не хотел ничего сказать, то он был так заинтересован, что уже не казался столь флегматичным. Он вышел вперед, даже слегка неосторожно - газовый рожок позволял неясно различить верхнюю часть его лица. Это длилось недолго. Дельфос оставался в кабаре не больше десяти минут. Выйдя оттуда, он быстро пошел и не колеблясь направился к улице Пон д'Авруа. Спустя несколько секунд вышел, в свою очередь, зять Дельвиня, поискал кого-то глазами. Чтобы позвать его, пришлось тихонько свистнуть. - Ну что? - Дельфос сел за стол танцовщицы. - Потом? - Они вместе пошли в туалет, дотом он вышел на улицу, она села на свое место. - У Адели была в руках ее сумка? - Да!.. Маленькая черная бархатная сумочка. - Пошли!.. - сказал Мегрэ. И он зашагал так быстро, что его спутники едва за ним поспевали. - Что мне делать? - спросил зять. А комиссар уже увлекал за собой месье Дельвиня. - Разумеется, возвращайтесь туда. На улице Пон д'Авруа они не могли увидеть молодого человека, потому что он опередил их шагов на сто, а толпа была плотная. Но когда дошли до конца улицы Режанс, они угадали силуэт, который почти бежал вдоль домов возле самых стен. - Смотри-ка! Смотри!.. - снова не удержался месье Дельвинь. - Да, он идет к ней! - уточнил Мегрэ. - Он ходил в "Веселую мельницу", чтобы попросить у нее ключ. - А это значит… Дельфос вошел в дом, закрыл за собой дверь в коридор и, должно быть, поднялся по лестнице. - Что будем делать? - Минутку… Где ваш инспектор?.. Тот как раз приближался, не зная, должен ли он заговорить со своим начальником или сделать вид, что не узнает его. - Иди сюда, Жирар! Ну, что?.. - Пять минут назад кто-то вошел в дом. Я заметил свет в комнате, как будто по ней ходили с карманным фонариком… - Пошли туда, - сказал Мегрэ. - Войдем в комнату? - Конечно, черт возьми! Чтобы открыть входную дверь, общую для всех жильцов, достаточно повернуть ручку, потому что в бельгийских домах нет консьержек. Лестница не была освещена. Из комнаты Адели не просачивалось света. Но как только Мегрэ дотронулся до двери и она приотворилась, он услышал неясный шум, как будто на полу боролись два человека. Месье Дельвинь уже вытащил пистолет из кармана, Мегрэ машинально ощупал стену слева, нашел выключатель и повернул его. И тут, при свете, они увидели одновременно комическое и трагическое зрелище. Двое мужчин действительно боролись. Но свет застал их врасплох, так же как и шум, и они застыли неподвижно, не отпуская друг друга. Рука одного держала другого за горло. Седые волосы Виктора растрепались. - Не шевелиться! - приказал месье Дельвинь. - Руки вверх! Он закрыл за собой дверь, не выпуская из рук пистолета. Мегрэ со вздохом облегчения снял кашне, расстегнул пальто и глубоко втянул в себя воздух, как человек, которому только что было очень жарко. - Быстрее!.. Руки вверх!.. Рене Дельфос упал, потому что, когда он хотел встать, его правая нога застряла под ногой Виктора.
Взгляд месье Дельвиня, казалось, спрашивал совета. Дельфос и официант кафе теперь стояли бледные, растерянные, в разорванной одежде. Из них двоих наиболее взволнован, наиболее растерян был молодой человек; он как будто не понимал, что с ним происходит. Более того, он в изумлении смотрел на Виктора, словно вовсе не ожидал встретить его здесь. С кем же он боролся? - Стойте смирно, ребята! - сказал наконец молчавший все это время Мегрэ. - Дверь хорошо закрыта, комиссар? Он подошел к месье Дельвиню и тихо сказал ему несколько слов. Дельвинь подал знак в окно инспектору Жирару, чтобы тот поднялся на второй этаж, а сам вышел к нему на площадку. - Собери столько наших людей, сколько сможешь найти вокруг "Веселой мельницы". Никого не выпускай оттуда. И наоборот, пусть туда входит, кто захочет. И он вернулся в комнату, где белое стеганое покрывало на кровати напоминало взбитые сливки. Виктор оставался невозмутимым. Это был типичный официант кафе, как их любят изображать карикатуристы: редкие волосы, обычно прикрывавшие лысину, а сейчас растрепанные, дряблые щеки, выпуклые слезящиеся глаза. Он поднял плечи словно для того, чтобы уберечься от удара, и трудно было определить, за чем он следил, глядя в сторону. - Вас арестуют не впервые, а? - с уверенностью бросил ему Мегрэ. Он был убежден в этом. Это было видно с первого взгляда. Чувствовалось, что Виктор давно уже ждет того момента, когда очутится лицом к лицу с полицией, и что он уже привык к таким встречам. - Не понимаю, что вы хотите сказать. Адель просила меня зайти сюда и принести ей кое-что. - Конечно, губную помаду? - …Я услышал шум… Кто-то вошел… - И вы бросились на него! Другими словами, вы искали губную помаду в темноте. Внимание! Руки вверх, пожалуйста… Оба подняли к потолку обессиленные руки. У Дельфоса они дрожали. Не смея опустить их, он вытер лицо рукавом. - А зачем Адель послала вас? Зубы молодого человека стучали, но он не смог произнести ни слова. - Вы присмотрите за ними, Дельвинь? И Мегрэ обошел комнату, где на ночном столике он заметил остатки котлеты, крошки хлеба и начатую бутылку пива. Он нагнулся, чтобы посмотреть под кроватью, пожал плечами, открыл стенной шкаф, в котором висели только платья, лежало белье и старые туфли со стоптанными каблуками. Тут он увидел стул, стоявший возле шкафа, забрался на него, провел рукой по верху и вытащил оттуда черный кожаный портфель. - Ну вот! - сказал он, сходя со стула. - Это губная помада, Виктор? - Не понимаю, что вы хотите сказать! - Словом, это то, что вы искали? - Я никогда не видел этого портфеля. - Тем хуже для вас! А вы, Дельфос? - Я… я клянусь… Он забыл, что на него наведен револьвер, бросился головой на кровать и разразился судорожными рыданиями. - Так, значит, мой милый Виктор, вы ничего не хотите сказать? Даже почему вы боролись с этим молодым человеком? И Мегрэ поставил на пол грязную тарелку, стакан и бутылку, стоявшие на ночном столике, положил портфель на их место, открыл его. - Эти бумаги нас не касаются, Дельвинь! Их нужно будет передать во Второй отдел… Вот чертежи нового пулемета, изготовляемого военными заводами Гершталя… А вот это похоже на планы реконструкции укрепленного форта… Гм!.. Шифрованные письма - их должны будут изучать специалисты… В камине на решетке потрескивали остатки догоравших брикетов. Вдруг, когда этого меньше всего ожидали, Виктор бросился к ночному столику, схватил бумаги, пытаясь их сжечь. Мегрэ, вероятно, предвидел это, потому что, пока комиссар Дельвинь колебался, стрелять ли ему, он ударил официанта кулаком в лицо, и тот закачался, не успев бросить документы в огонь. Листы рассыпались по полу. Виктор двумя руками держался за левую щеку, которая сразу покраснела. Все произошло очень быстро. Однако Дельфос чуть не воспользовался этим, чтобы сбежать. В одно мгновение он вскочил с кровати и хотел проскользнуть за спиной Дельвиня, но тот заметил это и остановил его, подставив ему ногу. - А что теперь?.. - спросил Мегрэ. - Я все равно ничего не скажу, - в бешенстве проворчал Виктор. - А я у тебя что-нибудь спрашивал? - Я не убивал Графопулоса… - Ну и что с того? - Вы скотина! Мой адвокат… - Смотри-ка! У тебя уже есть адвокат?.. А комиссар Дельвинь наблюдал за мальчишкой и, следя за его взглядом, заметил, что он смотрит на верх гардероба. - По-моему, там есть еще что-то, - сказал Дельвинь. | 
