- Здесь, - объяснил господин Филипп, - кроме трехсот тысяч франков, которые господин Куше конечно же принес, находилось еще шестьдесят тысяч франков, полученных сегодня днем и положенных мною в это отделение… В бумажнике убитого ничего не нашли. Вернее, обнаружили два билета в "Театр Мадлен". Увидев их, Нина разрыдалась. - Это для нас. Мы должны были пойти вместе… Дело шло к концу. Суета в кабинете усилилась. Фотографы складывали неуклюжие треноги своих аппаратов, врач-криминалист мыл руки под краном, который он обнаружил в стенном шкафу, а секретарь судебного следователя не скрывал своей усталости. И все-таки Мегрэ, несмотря на весь этот переполох, ухитрился за несколько минут внимательно рассмотреть убитого. Это был крепкий, коренастый, начавший полнеть мужчина. Подобно Нине, он так и не успел избавиться от некоторой вульгарности, хотя и носил хорошо пошитые костюмы, шелковое заказное белье, делал маникюр. - Роскошный мужчина, - со вздохом произнес чей-то голос за спиной Мегрэ. Это была Нина. Она плакала от умиления и призывала в свидетели Мегрэ, не осмеливаясь обратиться к более чопорным представителям прокуратуры. - Уверяю вас, он был шикарным мужчиной! Если он считал, что мне что-нибудь доставит удовольствие… И не только мне. Любому человеку. Никогда я не встречала мужчину, который давал бы такие чаевые. Иногда я даже ругала его за это. Говорила, что его принимают за идиота. "Ну и что?" - отвечал он. - Он был веселый? - серьезно спросил комиссар. - Скорее, казался веселым… В глубине души он таким не был. Понимаете? Это трудно объяснить. Ему нужно было двигаться, что-то делать… Если он оставался без дела, то становился мрачным или беспокойным. - Знаете ли вы его жену? - Один раз видела издалека… Ничего плохого о ней сказать не могу… - Где жил Куше? - На бульваре Осман. Но чаще всего он уезжал в Милан, где имел виллу. Мегрэ быстро обернулся, увидел консьержку: она не решалась войти в кабинет и, скорчив скорбную мину, делала ему с порога какие-то знаки. - Подумать только! Он спускается… - Кто? - Господин де Сен-Марк. Он, должно быть, услышал весь этот шум… И узнал людей из прокуратуры… Впрочем, носилки с телом тоже пронесли мимо него… - Что произошло? - спросил господин де Сен-Марк У Мегрэ. - Убийство. Убили Куше, владельца лаборатории сывороток. Комиссару показалось, что его собеседника внезапно осенила мысль, что он о чем-то вспомнил. - Вы его знали? - спросил Мегрэ. - Нет… Просто слышал о нем. - А что вы слышали? - Так, пустяки. И когда же его… - Преступление, должно быть, произошло где-то между восемью и девятью вечера… Господин де Сен-Марк вздохнул, пригладил седые волосы, откланялся Мегрэ и направился к лестнице, ведущей в его квартиру. Консьержка стояла поодаль, затем она подошла к какому-то человеку, что, согнувшись, ходил взад-вперед под аркой. Когда она вернулась к комиссару, тот спросил ее: - Кто это? - Господин Мартен. Он ищет потерянную перчатку. Надо сказать вам, что он никогда не выходит без перчаток, даже если ему надо пойти за сигаретами в лавку, что в пятидесяти метрах отсюда. Теперь господин Мартен вертелся около мусорных ящиков, светя себе спичками, потом решился наконец пойти домой. Во дворе пожимали друг другу руки, прощаясь, люди из прокуратуры: они уезжали. Господин Филипп, элегантный, словно на рекламе мод, поклонился комиссару: - Я вам больше не нужен? - Я увижу вас завтра. Надеюсь, вы будете на службе? - Как обычно, ровно в десять утра. Хотя ничего нового не произошло, Мегрэ вдруг на минуту охватило волнение. Двор был погружен во тьму: свет везде погас. Горела лишь запыленная лампочка под аркой. С улицы доносился шум моторов и скрип шин отъезжающих автомобилей; их фары на секунду выхватили из мрака деревья площади Вогезов. Смерть пришла в этот дом и ушла. Кабинет, казалось, подвергся разгрому. Никто не подумал выключить свет, и лаборатория была освещена так, будто в ней трудилась ночная смена. И вот они стояли одни посреди двора, эти три разных человека, которые час назад совсем не знали друг друга и которых теперь, казалось, объединяли некие таинственные узы. Больше того: они напоминали членов семьи, что остались в одиночестве после похорон, когда равнодушные визитеры разошлись. Так, по крайней мере, думал Мегрэ, вглядываясь то в помятое лицо Нины, то в усталую физиономию консьержки. Консьержка хотела задать вопрос, которого она почти стыдилась, но который был для нее жизненно важным. - Вы думаете, - она окинула взглядом двор, как бы всматриваясь во все угасшие окна, - что… что это сделал кто-то из нашего дома? Сейчас она пристально глядела под арку, соединявшую двор с улицей, на широкие, распахнутые до одиннадцати часов вечера ворота, которые позволяли любому незнакомцу проникнуть в дом. Нина украдкой посмотрела на комиссара. - Следствие, разумеется, даст ответ на ваш вопрос, госпожа Бурсье. Пока очевидным кажется лишь одно: тот, кто украл триста шестьдесят тысяч франков, не убивал. Это, по крайней мере, выглядит вероятным, потому что Куше спиной загораживал сейф. Кстати, вы не заметили, горел ли вечером в лаборатории свет? - Постойте-ка! По-моему, горел… Но не так ярко, как сейчас. Господин Куше, наверное, включил одну-две лампы, чтобы пройти в туалет, это в глубине коридора… Мегрэ пошел гасить свет в лаборатории и кабинете, а консьержка следила за ним с порога своей комнаты. Во дворе комиссар нашел поджидавшую его Нину. Над головой он услышал шорох, словно слегка задели чем-то стекло. Но все окна были закрыты, все лампы погашены. И все-таки кто-то пошевелился, наблюдая за ним из темной комнаты. - До завтра, госпожа Бурсье… Я приду перед открытием лаборатории. - Я провожу вас. Мне нужно закрыть ворота. - Я думала, вы на машине, - сказала Нина, стоя на краю тротуара. Она не решилась покинуть Мегрэ. - В какой стороне вы живете? - спросила она Мегрэ, глядя себе под ноги. - В двух шагах отсюда, на бульваре Ришар-Ленуар. - Метро, наверное, уже закрыто? - Не думаю… - Я хотела бы вам кое-что сказать… - Слушаю вас… Она все боялась посмотреть Мегрэ в глаза. Позади раздался скрип закрываемых ворот, потом шаги консьержки, возвращающейся к себе. На площади не было ни души. Журчали фонтаны. Часы на ратуше пробили час. - Вы сочтете, что я злоупотребляю вашим терпением… Не знаю, что вы подумаете… Я вам говорила, что Раймон был таким добрым. Он цену деньгам не знал. Ни в чем мне не отказывал. Понимаете? - Ну и что же? - Это нелепо… Но я требовала самую малость. Ждала, когда он сам об этом подумает. Впрочем, ведь он почти все время проводил со мной, я ни в чем не нуждалась. Сегодня я должна была ужинать с ним. И вот… - Осталась на мели? - Это не совсем так! - возразила она. - Все гораздо нелепее. Сегодня вечером я хотела попросить у него денег. В полдень я оплатила один счет. Говорить об этом ей было мучительно. - Я даже подумать не могла, что он не придет. В сумочке у меня еще оставалось немного денег. Поджидая его в "Селекте", я заказала устрицы, лангуста. Потом позвонила ему. Приехав сюда, обнаружила, что мне едва хватает расплатиться за такси. - А дома? - Я живу в отеле… - Я спрашиваю, есть ли у вас какие-нибудь сбережения? - У меня-то? - нервно усмехнулась она. - Зачем мне они? Разве я могла это предвидеть? Даже если бы я знала, все равно не откладывала бы. Мегрэ вздохнул: - Пойдемте со мной до бульвара Бомарше. Только там вы в это время найдете такси. Что же вы будете делать? - Ничего… я… Она дрожала. Правда, кроме шелкового платья, на ней ничего не было. - Он оставил завещание? - Откуда мне знать? Неужели вы полагаете, что об этом думаешь, когда все у тебя в порядке? Раймон был роскошным мужчиной… Я… Идя рядом с Мегрэ, она бесшумно плакала. Комиссар сунул ей в ладонь стофранковую бумажку, остановил такси и, засунув руки в карманы, проворчал: - До завтра… Значит, вы живете в отеле "Пигаль"? Глава 3
Пара из отеля "Пигаль"
Когда около восьми часов утра Мегрэ выходил из Дома, ему пришлось выбирать между тремя делами, которые все надо было сделать в этот день: еще раз осмотреть здание на площади Вогезов и расспросить персонал лаборатории, нанести визит госпоже Куше, которую оповестила о происшествии полиция квартала, и, наконец, снова допросить Нину. Ну что ж, можно начать с Нины… Она конечно же еще не встала. В регистратуре отеля Мегрэ узнали и заволновались: - Уж не впуталась ли она в какую-нибудь темную историю? Такая тихая девушка! - У нее много клиентов? - Никого, кроме ее друга… - Он старый или молодой? - Ни то, ни другое… Отель был комфортабельный: с лифтом, с телефонами в номерах. Мегрэ поднялся на четвертый этаж, постучал в комнату 27, услышал, как кто-то заворочался в постели; затем сонный голос спросил: - Что такое? - Откройте, Нина, это комиссар Мегрэ. Замок щелкнул. Мегрэ вошел в душный полумрак. Нина еще была в постели. Он посмотрел на помятое лицо молодой женщины и, подойдя к окну, отдернул шторы. От резкого света она прищурилась и теперь не казалась хорошенькой, а больше походила на деревенскую девочку, чем на кокотку. Проведя рукой по лицу, она наконец приподнялась и села, подложив под спину подушку. Потом сняла телефонную трубку: - Принесите мне завтрак! - И обращаясь уже к Мегрэ: - Ну и история! Вы не сердитесь, что вчера вечером я вас обобрала? Ведь это глупо?! Надо будет мне продать свои драгоценности… - У вас их много? Она показала на туалетный столик, где в пепельнице лежали несколько колец, браслет, часы - всего тысяч на пять франков. В дверь соседней комнаты постучали. Нина прислушалась и как-то неопределенно улыбнулась, снова услышав настойчивый стук. - К кому это? - спросил Мегрэ. - К моим соседям. Вряд ли удастся разбудить их так рано. - Что вы имеете в виду? - Ничего. Они никогда не встают раньше четырех дня, если вообще встают! - Наркоманы? Она утвердительно кивнула, но тут же добавила: - Ведь вы не воспользуетесь тем, что я вам говорю, правда? Соседняя дверь, однако, открылась. Дверь в комнату Нины - тоже, и горничная внесла поднос с завтраком: кофе с молоком и круассаны. - Вы разрешите? Глаза Нины обрамляли черные круги, под ночной рубашкой виднелись худые плечи. Макая круассан в кофе с молоком, она продолжала прислушиваться, как будто, несмотря ни на что, еще интересовалась происходившим за стеной. - Неужели меня впутают в эту историю? Скверно, если обо мне заговорят в газетах. Особенно для госпожи Куше. Войдите! - крикнула она, когда в дверь постучали слабыми, но частыми ударами. На пороге стояла женщина лет тридцати в накинутом поверх ночной рубашки меховом манто, но босая. Она хотела уйти, заметив широкую спину Мегрэ, но потом, осмелев, пробормотала: - Я не знала, что у вас гости. Комиссар вздрогнул, услышав этот монотонный голос, который, казалось, с трудом пробивался сквозь ее пересохшее горло. Он смотрел на женщину, что вошла в комнату, на ее бесцветное лицо, припухшие веки. Взглянув на Нину, он утвердился в своей мысли. Перед ним была ее соседка - наркоманка. - Что-нибудь случилось? - Нет… К Роже пришли, и тогда я позволила себе… зайти… Она с тупым видом присела на постель. - Сколько же сейчас времени? - Девять! - ответил Мегрэ. - По вашему виду не скажешь, что вы не любите кокаина! - Это не кокаин, а эфир. Роже считает, что эфир лучше и что… Ей было холодно. Поднявшись, она подошла к батарее, посмотрела в окно: - Опять будет дождь… Все в этой тусклой комнате наводило уныние. На туалетном столике - расческа, набитая волосами. На полу - чулки Нины. - Я вам мешаю, да? Но, кажется, они говорят о чем-то серьезном. Об отце Роже, он умер. Мегрэ взглянул на Нину и заметил, что она внезапно нахмурила брови, подобно человеку, которого вдруг осенила какая-то мысль. - Вы знаете отца Роже? - спросил комиссар женщину. - Ни разу его не видела. Но постойте! Нина, с вашим другом ничего не случилось? Нина и комиссар переглянулись. - Почему вы спрашиваете об этом? - Не знаю… Тут что-то неладно… Я вдруг вспомнила, что однажды Роже мне сказал, что его отец захаживает сюда. Роже это забавляло. Но Роже предпочитал не встречаться с ним, и как-то раз, когда кто-то поднимался по лестнице ему навстречу, он бросился назад в свою комнату. Кажется мне, что тот, о ком мы говорим, вошел сюда, в вашу комнату… - Чем он занимается, Роже Куше? - продолжал комиссар после долгой минуты молчания, во время которой он прислушивался к голосам, доносящимся из соседней комнаты. - Что? - Какая у него профессия? - Так вы из полиции, да? - спросила вдруг женщина. Она заволновалась. Наверное, она сейчас начнет упрекать Нину, что та заманила ее в ловушку. - Я ничего не знаю. Мы живем вместе всего три недели. - Он работает? Этих слов оказалось достаточно, чтобы совсем смутить ее. - Не знаю… - Иначе говоря, он ничего не делает. У него есть деньги? И он живет на широкую ногу? - Нет. Почти всегда мы обедаем по твердым ценам, за шесть франков… - Часто он говорит об отце? - Говорил он о нем один раз, как я вам сказала… - Кто к нему сейчас пришел? - Какой-то мужчина… Я его приняла за судебного исполнителя. Я знаю, что Роже задолжал. - Хорошо ли он одет? - Подождите… Я заметила котелок, бежевое пальто, перчатки… Комнаты объединяла общая дверь, закрытая занавеской и, вероятно, забитая. Мегрэ мог бы прислонить к ней ухо и все услышать, но ему противно было проделывать это перед двумя женщинами. Нина одевалась, нервничая, делая резкие движения. Чувствовалось, что все эти события подавляют ее и она ждет худших несчастий, с которыми у нее нет сил справиться и даже их понять. Соседка казалась спокойной: то ли на нее еще действовал эфир, то ли она обладала большим опытом в такого рода делах. - Как вас зовут? - обратился к ней Мегрэ. - Селина. - Вы работаете? - Была парикмахершей на дому. - И внесена в списки полиции нравов? Она, не удивляясь этому вопросу, отрицательно покачала головой. А из-за стены все слышались голоса. Нина, уже одевшаяся, оглядела свою комнату и вдруг расплакалась, приговаривая: - Боже мой, Боже мой! - Веселая история! - медленно произнесла Селина. - Где вы были вчера вечером около восьми часов? Она задумалась: - В восемь часов, да? Помню, я была в "Сирано". - Вместе с Роже? - Нет… Не можем же мы всегда быть вместе. С ним я встретилась в полночь в табачной лавке на улице Фонтен. - Он сказал вам, где был? - Я его ни о чем не спрашивала. Из окна Мегрэ видел площадь Пигаль, крохотный скверик, вывески ночных кабаре. - Вы обе ждите меня здесь! Он вышел в коридор, постучал в соседнюю дверь, не дожидаясь ответа, быстро повернул ручку. В комнате, где, несмотря на открытое окно, стоял омерзительный запах эфира, в единственном здесь кресле сидел мужчина в пижаме, с небритым серым лицом. Другой, жестикулируя, расхаживал. Это был господин Мартен, которого вчера вечером Мегрэ два раза видел во дворе дома на площади Вогезов.
- Значит, вы нашли свою перчатку! - воскликнул Мегрэ, глядя на руки служащего регистратуры, который так побледнел, что у комиссара мелькнуло опасение, как бы тот не упал в обморок. Губы у него дрожали. Он тщетно пытался заговорить: - Я… я… | 
