Поэтому он решился успокоить себя и порасспросить своего товарища. Круглые глаза, орлиный нос и недовольное лицо товарища мало поощряли арестанта к разговору. Однако же, как бы ни было бесстрастно лицо, оно все-таки иногда становится менее суровым. Каноль воспользовался минутою, когда на устах его товарища появилась гримаса вроде улыбки, и сказал: - Милостивый государь… - Что вам угодно? - Извините, если я оторву вас от ваших мыслей. - Нечего извиняться, сударь, я никогда не думаю. - Черт возьми, какая счастливая организация! - Да я и не жалуюсь. - Вот вы не похожи на меня… Мне очень хочется пожаловаться. - На что? - Что меня схватили так вдруг, в ту минуту, как я вовсе не думал об этом, и везут… куда… я сам не знаю. - Нет, знаете, сударь, вам сказано. - Да, правда… Кажется, на остров Сен-Жорж? - Именно так. - А долго ли я там останусь? - Не знаю. Но по тому, как мне приказано стеречь вас, думаю, что долго. - Ага! Остров Сен-Жорж очень скучен? - Так вы не знаете крепости? - Внутренности ее не знаю, я никогда не входил в нее. - Да, она не очень красива. Кроме комнат коменданта, которые теперь отделаны заново, и, кажется, очень хорошо, все остальное довольно скучно. - Хорошо. А будут ли меня допрашивать? - Там допрашивают часто. - А если я не буду отвечать? - Не будете отвечать? - Да. - Ну, вы знаете, в таком случае применяется пытка. - Простая? - И простая, и экстраординарная, смотря по обвинению… В чем обвиняют вас, сударь? - Да боюсь… кажется, в измене Франции. - А, в таком случае вас угостят экстраординарною пыткою… Десять горшков… - Что? Десять горшков? - Да, десять. - Что вы говорите? - Я говорю, что вам зададут десять кувшинов. - Стало быть, на острове Сен-Жорж пытают водою? - Да, Гаронна так близко… вы понимаете? - Правда, материал под рукою. А сколько выходит из десяти кувшинов? - Ведро или даже побольше. - Так я разбухну. - Немножко. Но если вы остережетесь и подружитесь с тюремщиком… - Так что же? - Все обойдется благополучно. - Позвольте спросить, в чем состоит услуга, которую может оказать мне тюремщик? - Он даст вам выпить масла. - Так масло помогает в этом случае? - Удивительно! - Вы думаете? - Говорю по опыту, я выпил… - Вы выпили? - Извините, я обмолвился… Я хотел сказать: я видел… Ошибся в слове. Каноль невольно улыбнулся, несмотря на серьезный предмет разговора. - Так вы хотели сказать, - продолжал он, - что вы сами видели… - Да, сударь, я видел, как один человек выпил десять кувшинов с изумительною ловкостью, и все это оттого, что прежде подготовил себя маслом. Правда, он немножко распух, как это всегда случается, но на добром огне он пришел в прежнее положение без значительных повреждений. В этом-то вся сущность второго акта пытки. Запомните хорошенько эти слова, надобно нагреваться, а не гореть. - Понимаю, - сказал Каноль. - Вы, может быть, исполняли должность палача? - Нет, сударь! - отвечал орлиный нос с изумительно учтивою скромностью. - Или помощника палача? - Нет, сударь, я был просто любопытный любитель. - Ага! А как вас зовут? - Барраба. - Прекрасное, звучное имя! У нас, гугенотов, нет такого. - Так вы гугенот? - Да. В моем, семействе во время религиозных раздоров многие погибли на костре. - Надеюсь, что вас ждет не такая участь. - Да, меня затопят. Барраба засмеялся. Сердце Каноля радостно забилось: он приобрел дружбу своего провожатого. Действительно, если этот временный сторож будет назначен к нему в постоянные тюремщики, то барон, наверное, получит масло, поэтому он решился продолжать разговор. - Господин Барраба, - спросил он, - скоро ли нас разлучат, или вы сделаете мне честь, останетесь при мне? - Когда приедем на остров Сен-Жорж, я буду, к сожалению, принужден расстаться с вами, чтобы воротиться в роту. - Очень хорошо: стало быть, вы служите в жандармах? - Нет, в армии. - В отряде, набранном Мазарини? - Нет, тем самым капитаном Ковиньяком, который имел честь арестовать вас. - И вы служите королю? - Кажется, ему. - Что вы говорите? Разве вы не знаете наверное? - В мире нет ничего верного. - А если вы сомневаетесь, так вы должны бы… - Что такое? - Отпустить меня. - Никак нельзя, сударь. - Но я вам честно заплачу за ваше снисхождение. - Чем? - Разумеется, деньгами. - У вас нет денег! - Как нет? - Нет. Каноль живо полез в карман… - В самом деле, - сказал он, - кошелек мой исчез. Кто взял мой кошелек? - Я взял, милостивый государь, - отвечал Барраба с почтительным поклоном. - А зачем? - Чтобы вы не могли подкупить меня. Изумленный Каноль посмотрел на своего провожатого с восторгом и ответ показался ему таким дельным, что он и не думал возражать. Когда путешественники замолчали, поездка, в конце своем, стала такою же скучною, какою была в самом начале. VIII
Начинало светать, когда карета дотащилась до селения, ближайшего к острову Сен-Жорж. Каноль, почувствовав, что карета остановилась, высунул голову в дверцу. Красивое село, состоявшее из сотни домиков около церкви, на скате горы, на которой возвышался замок, утопало в утреннем тумане и освещалось первыми лучами восходящего солнца. Кучер сошел с козел и шел возле экипажа. - Друг мой, - спросил Каноль, - ты здешний? - Да, сударь, я из Либурна. - Так ты, верно, знаешь это село? Что это за белый дом? И какие красивые хижины! - Этот замок принадлежит фамилии Канб, и село принадлежит тем же господам. Каноль вздрогнул, в одну секунду ярко-пунцовые щеки его покрылись мертвою бледностью. - Милостивый государь, - сказал Барраба, от круглых глаз которого ничто не могло скрыться, - не ушиблись ли вы как-нибудь о дверцу? - Нет, нет! Потом Каноль принялся опять расспрашивать кучера. - Кому принадлежит замок? - Виконтессе де Канб. - Молодой вдове? - Да, пребогатой и прехорошенькой. - И, стало быть, у ней много обожателей? - Разумеется: и женщина красивая, и приданое славное. С этим всегда обожатели найдутся. - А какова у ней репутация? - Прекрасная. Только она уже чересчур предана принцам. - Да, мне об этом говорили. - Сущий демон, сударь, сущий демон! - Не демон, а добрый гений! - прошептал Каноль, который не мог без восторга вспомнить о Кларе. Потом прибавил вслух: - Так она живет здесь иногда? - Редко, сударь, но прежде жила очень долго. Тут оставил ее муж, и пока она жила у нас, все мы были счастливы. Теперь она, говорят, у принцессы Конде. Экипажу приходилось спускаться с горы. Кучер попросил позволения сесть на козлы. Каноль, боясь возбудить подозрение дальнейшими расспросами, кивнул ему, и лошади побежали рысцой. Через четверть часа, в продолжение которою Каноль предавался самым мрачным размышлениям под взглядами Баррабы, экипаж остановился. - Мы будем здесь завтракать? - спросил Каноль. - Нет, остановимся совсем. Мы приехали. Вот остров Сен-Жорж. Нам остается только переправиться через реку. - Правда, - прошептал Каноль. - Так близко и так далеко! - Милостивый государь, к нам идут навстречу, - сказал Барраба, - не угодно ли вам выйти? Второй сторож Каноля, сидевший возле кучера на козлах, сошел на землю и отворил дверцу, запиравшуюся замком, от которого ключ был у него. Каноль отвел глаза от замка и взглянул на крепость, в которой предстояло ему жить. Он увидел на другой стороне реки паром и возле парома восемь человек солдат с сержантом. За этим отрядом возвышались укрепления. "Хорошо, - подумал Каноль, - меня ждали и приняли все меры осторожности". - Это мои новые провожатые? - спросил он Баррабу. - Я хотел бы отвечать вам, но сам ничего не знаю, - отвечал орлиный нос. В эту минуту солдаты подали сигналы часовому, стоявшему у ворот крепости, они стали на паром, переправились через Гаронну и вышли на берег в то самое время, как Каноль выходил из экипажа. Сержант, увидав офицера, подошел к нему и отдал честь. - Не с бароном ли де Канолем имею я честь говорить? - спросил сержант. - Да, - отвечал Каноль, удивленный его учтивостью. Сержант тотчас указал барону на паром. Каноль сошел на него и стал между обоими своими провожатыми, солдаты поместились за ними, и паром двинулся. Каноль в последний раз взглянул на замок Канб, который исчезал за горою. Весь остров был покрыт контрэскарпами, гласисами и бастионами, самая цитадель казалась превосходною. В нее входили через дверь, перед которою прохаживался часовой. - Кто идет? - крикнул он. Отряд остановился. Сержант подошел к часовому и сказал ему несколько слов. - К ружью! - закричал часовой. Тотчас человек двадцать, составлявшие караул, выбежали и выстроились перед дверью. - Пожалуйте, - сказал сержант Канолю. Забили в барабан. "Что это значит? " - подумал барон. Он подошел к цитадели, ничего не понимая, потому что все это походило более на военные почести, отдаваемые начальству, чем на меры предосторожности против арестанта. Но это еще не все: Каноль не заметил, что в то время, как он выходил из кареты, отворилось окно комнаты коменданта и какой-то офицер внимательно смотрел, как его принимают. Увидав, что Каноль подходит к цитадели, офицер поспешно пошел к нему навстречу. - Ага, - сказал Каноль, увидав его, - вот и комендант идет познакомиться со своим жильцом. - В самом деле, - сказал Барраба, - кажется, вас не продержат в передней неделю, как бывает с некоторыми, а тотчас посадят в тюрьму. - Тем лучше, - сказал Каноль. Офицер подошел. Каноль стал в гордую и величественную позу преследуемого человека. В нескольких шагах от Каноля офицер учтиво снял шляпу. - Я имею честь говорить с бароном де Канолем? - спросил он. - Милостивый государь, - отвечал барон, - я чрезвычайно смущен вашею вежливостью. Да, я точно барон Каноль. Теперь, прошу вас, обращайтесь со мною, как офицер должен обращаться с офицером, и дайте мне квартиру получше. - Милостивый государь, вам отведена уже квартира, - отвечал офицер, - и, предупреждая ваши желания, ее совершенно переделали… - А кого я должен благодарить за такие необыкновенные предосторожности? - Короля. - О, я не стану жаловаться на него даже в этом случае! Но, однако же, я желал бы иметь некоторые необходимые мне сведения. - Приказывайте, я весь к вашим услугам; но осмелюсь заметить, что весь гарнизон ждет вас и желает вас видеть. "Черт возьми! - подумал Каноль. - Весь гарнизон подняли на ноги для одного арестанта! " Потом прибавил вслух: - Я ваш покорнейший слуга и готов идти, куда бы ни повели меня. - Так позвольте мне идти перед вами и показывать вам дорогу. Каноль пошел за ним, внутренне радуясь, что попал в руки такого доброго человека. - Думаю, что вас угостят простою пыткою, четырьмя кувшинами только, - сказал ему потихоньку Барраба, подойдя к нему. - Тем лучше, - отвечал Каноль, - я вдвое менее распухну. На дворе цитадели Каноль увидел часть гарнизона под ружьем. Тут офицер вынул шпагу и ловко поклонился ему. "Какие церемонии! " - подумал Каноль. В то же время под соседним сводом раздался барабан. Каноль повернулся и увидел, что другой отряд солдат выстроился за первым. Офицер подал Канолю два ключа. - Что это значит? - спросил барон. - Мы исполняем церемониал по принятому здесь обычаю, барон. - Но за кого принимаете вы меня? - спросил Каноль с невыразимым удивлением. - Мы принимаем вас за вас, то есть за барона Каноля… - А еще? - За коменданта острова Сен-Жоржа. Каноль едва устоял на ногах. Офицер продолжал: - Я сейчас буду иметь удовольствие передать вам разные припасы, которые я получил сегодня утром. При них находилось и письмо, извещавшее меня о вашем приезде. Каноль взглянул на Баррабу. Тот смотрел на барона, вытаращив круглые глаза свои, с изумлением, которого мы не беремся описывать. - Так я комендант острова Сен-Жорж? - прошептал Каноль. - Точно так, милостивый государь, - отвечал офицер, - и мы очень благодарны его величеству за такой выбор. - Вы совершенно уверены, что тут нет недоразумения? - спросил Каноль. - Не угодно ли вам пожаловать в вашу квартиру, там вы увидите приказ. Каноль, изумленный этим происшествием, вовсе не похожим на то, чего он ожидал, молча пошел за офицером, при грохоте барабанов, мимо солдат, отдававших честь, и всех жителей крепости, которые оглашали воздух криками. Он кланялся направо и налево, бледнел, дрожал и взглядом спрашивал Баррабу. Наконец он дошел до гостиной, довольно изящно отделанной. Прежде всего он заметил, что из окон ее можно видеть замок Канб, потом прочел приказ, подписанный королевою и скрепленный герцогом д'Эперноном. Тут он не мог устоять на ногах и опустился в кресло. Однако же после всего этого шума и стука, после выстрелов и военных почестей и особенно после первого удивления Каноль хотел узнать поточнее, какую должность поручила ему королева, и поднял глаза. Тут он увидел перед собою прежнего своего сторожа, столько же удивленного. - Ах, это вы, Барраба! - сказал он. - Точно так, господин комендант. - Можете объяснить мне все, что здесь происходило, и что едва не принимаю за сон? - Объясню вам, сударь, что, говоря вам об экстраординарной пытке, то есть о восьми кувшинах, я думал пощадить вас. - Так вы были убеждены… - Что вас здесь будут колесовать. - Покорно благодарю, - сказал Каноль, невольно вздрогнув. - Но можете ли вы объяснить мне то, что со мною здесь происходит? - Могу. - Так говорите. - Извольте, сударь. Королева, вероятно, поняла, как трудно было поручение, которое вам дали. Когда первая минута гнева прошла, ее величество захотела вознаградить вас за то, что слишком строго наказала. - Это невозможно! - сказал Каноль. - Вы думаете? - По крайней мере, невероятно. - Невероятно? - Да. - В таком случае, господин комендант, мне остается только проститься с вами. На острове Сен-Жорж вы можете быть счастливы, как король: вина чудесные, дичь везде кругом, рыбу привозят из Бордо… Ах, какая бесподобная жизнь! - Постараюсь следовать вашему совету, возьмите от меня эту записочку и ступайте к казначею: он выдаст вам десять пистолей. Я дал бы вам их сам, но вы из осторожности взяли мой кошелек… | 
