Тремя часами позже, когда Рене вошел в гостиную Военного министерства, его ждала герцогиня Лавелло в обществе своего отца и секретаря-корсиканца. - А вот и вы! - громко воскликнула герцогиня, узнав его. - Мы с нетерпением ждем вас. Могу ли я вас всегда называть графом Львом? Рене положил к ее ногам ящик из оливкового дерева. - Вы всегда можете называть меня этим именем, я не утратил его: я принес голову Бизарро. - Вот вам моя рука, как и было обещано, граф Лев. Рене почтительно коснулся губами маленькой аристократической ручки герцогини, щеки которой тем временем заметно покраснели. Затем, возможно, для того, чтобы по возможности скрыть свои чувства, молодая женщина встала на колени перед оливковым ящиком. Издав крик, она лишилась чувств. [Три следующие главы, принадлежащие перу Дюма, являются началом нового эпизода романа.] I
ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО ВИЦЕ-КОРОЛЬ ЕВГЕНИЙ-НАПОЛЕОН
Известно, что по договору в Кампоформио часть территории бывшей Венецианской республики отошла к Австрии, а другая часть, по эту сторону Адидже, была включена в состав Цизальпинской республики. Позже Цизальпинская республика превратилась в Итальянское королевство, к которому присоединилась в 1805 году венецианская территория, отошедшая по условиям Кампоформийского мира Австрии. Тогда же принц Евгений Богарне получил из рук Наполеона титул принца Венеции, а территория была разделена на восемь департаментов, каждый из которых имел свой административный центр. Венеция стала столицей Адриатики, Падуя превратилась в административный центр Бренты, Виченца - центром Баккилионе, Тревизо - Тальяменто, Капо ди Истрия стала центром Истрии, а Удине - столицей Пассернано. Удине - это очаровательный небольшой город, расположенный на плодородной равнине, на рубежах Ройи; он разделен на город внутренний и город внешний, и оба отделены друг от друга стенами и рвами. Удине своей резиденцией выбрал вице-король Италии. Двор принца был таким, каким и должен быть у человека двадцати восеми лет, молодого, шумного, веселого и с плюмажем на голове. Естественное взаимное притяжение сводило молодых с молодыми: двор состоял из красивых кавалеров и прекрасных дам. Красивые кавалеры были отважны, нежны и отличались страстью к приключениям; прекрасные дамы были сентиментальны - как было обыкновенно в то время, играли на пианино и пели романсы королевы Гортензии, Жадена-отца и д'Альмивара. Утро было занято прогулками по городу, охотой или рыбной ловлей в лагунах Марано. Жизнь текла мирная и спокойная, казна вице-короля была полна. Что еще можно было придумать в качестве развлечения? Накануне было решено всем двором отправиться утром на большую рыбалку в лагуны. Настало 8 апреля 1809 года. Часы пробили девять утра. По склону, по направлению к замку Удине, быстро несся покрытый пылью экипаж, запряженный тремя лошадьми. Замок Удине, бывший ранее резиденцией патриарха при венецианском губернаторе, ныне служил резиденцией для молодого вице-короля. На секунду экипаж затормозил на Рыночной площади. В окне экипажа появилась голова молодого и красивого офицера, принявшегося рассматривать колонну Кампоформио, водруженную здесь по случаю заключения одноименного мира; на колонне были выбиты дата заключения договора и краткий панегирик величию и великодушию первого консула, который соизволил лишить Венецию части ее территории. Затем экипаж возобновил движение и, как мы уже сказали, возобновил подъем по склону к замку Удине. У ворот экипаж был остановлен часовыми. - Курьер императора! - одновременно сказали два голоса. Один из голосов принадлежал красивому офицеру, занимавшему экипаж; второй - лакею, видом калабрийцу, восседавшему на месте кучера. - Вызовите караульного офицера! - сказал молодой офицер. Вскоре показался что-то ворчавший старый лейтенант. Это был ветеран итальянских войн. - Опять, - сказал он, - еще один желторотый! Офицер выслушал замечание, которое отпустил старый солдат. - Мой старый друг, - сказал он, смеясь, - не всем усам доступна честь быть свидетелями блеска турецких сабель при Пирамидах или огня орудий при Маренго, и мои молодые усы завидуют вашим. Лейтенант покраснел, так как заметил, что своим замечанием обидел старшего по званию: тот носил мундир и знаки отличия командира эскадрона конных егерей. - Прошу прощения, господин капитан, - пустился в объяснения старый солдат, - вы это знаете, или, скорее, имеете счастье этого не знать, - ν нас ведь принято, что неудачники жалуются на несправедливое отношение начальства, вместо того чтобы видеть и признавать собственные изъяны; но в конечном счете, если человеку дано, - добавил он и похлопал по кресту, украшавшему его грудь, - значит дано, и не стоит жаловаться ни на что. - Вы правы, любезный, и вы видите, - добавил офицер, показав свою грудь, свободную от каких бы то ни было украшений, - с этой точки зрения мне посчастливилось меньше. Но мы напрасно теряем драгоценное время. Мне нужно видеть сию же секунду Его Императорское Высочество вице-короля. Я - адъютант Императора. - Нужно, - повторил старый солдат, - вот, извольте видеть, молодежь только и знает, что командовать. А если Его Высочество не в Удине, если Его Высочество охотится, рыбачит, развлекается на лагунах, что тогда делать с вашим "нужно"? - Он не в Удине? Где же он? Где бы он ни был, мне надо встретиться с ним. Я обещал Императору, что найду его, где бы он ни находился, 8 апреля до полудня. - В моих краях, мой командир, говорят: удача лучше любви. Не знаю, влюблены ли вы, но то, что вы счастливы, я знаю. Посмотрите туда, на дорогу в Пальманова, в полулье отсюда, вот на эту пыль: это и есть экипажи двора. - Тогда, - сказал молодой человек, спрыгивая из своего экипажа, - мое путешествие закончилось, по крайней мере пока. Томео, расплатитесь с кучером. Тем временем экипаж приезжего обступили; но дежурный офицер, пробившись к эскадронному, передал ему от имени вице-короля приглашение пройти во дворец. Молодой человек с чувством пожал руку старому вояке: - Спасибо, любезный. Я никогда не забуду тех истин, о которых вы мне поведали, и если представится случай украсить ваше плечо вторым эполетом, я бы попросил позволения собственноручно его застегнуть на вашем мундире. Старый солдат посмотрел вслед ему и покачал головой: - Молокосос! - пробормотал он. - Надеюсь, он составит мне протекцию! И, пожав плечами, он вошел обратно в караульное помещение. Эскадронного тем временем проводили в глубь дворца в одну из комнат и спросили, не пожелает ли он чего-нибудь. - Воды и моего слугу, - ответил тот. Через пять минут у него уже было и то, и это. Томео - мы помним, что так путешественник звал своего итальянского лакея, сидевшего в экипаже, - Томео открыл роскошный серебряный несессер и достал оттуда предметы туалета. Из отдельного отсека он достал роскошный султан из перьев цапли, украшенный жемчужинами и драгоценными камнями, при этом кивками головы что-то спросив у своего хозяина. - Да, конечно, - ответил тот, смеясь. Через десять минут туалет молодого человека был окончен; он полностью изменился: волосы его были уложены, сам он был надушен, как и полагается настоящему светскому адъютанту. Не успел он в последний раз подкрутить себе усы, как во двор въехали несколько экипажей. Как только принц вошел к себе в апартаменты, ему напомнили о приезжем, которого Его Высочество готов был принять. Гость достал из меховой шапки депешу Императора и, держа ее перед собой, последовал за адъютантом, который должен был представить его вице-королю. Евгений Богарне, оставленный нами за четырнадцать лет до этих событий в Страсбурге берущим уроки фехтования у Ожеро, вырос в весьма красивого и статного принца двадцати восьми - двадцати девяти лет. Молодые люди были почти ровесниками. Они рассматривали друг друга с восхищением, которое вызывает красота; Евгений сразу же уловил признаки твердости характера во внешнем облике гостя, возможно, потому, что сам был этого качества лишен; человек, обладавший этим даром, мог погибнуть под неожиданными ударами, которые ему готовила судьба, но подчиниться им - никогда. Принц поздоровался с гостем с почтительностью, которая едва ли соответствовала рангу и возрасту последнего. Офицер приблизился к принцу и едва поклонился ему, протягивая депешу. - Письмо от Его Величества Императора Франции, - сказал он, - Его Высочеству вице-королю Италии, принцу Венецианскому. - Дайте его, сударь, - произнес Евгений, жадно схватил и сорвал зубами сургуч. - Париж! - воскликнул он с удивлением. - Но Император не в Париже, Император в Вальядолиде! - Прочтите, сударь, - настаивал офицер. Принц уже читал письмо, выказывая при этом признаки удивления, порой переходившего в сомнение. - Невероятно! - шептал он. - Невозможно! Император не может быть осведомлен о событиях здесь лучше, чем я, - затем обратился к офицеру: - Поставил ли Император вас в известность о новости, которую вы мне привезли? - Да, сударь, от лица Его Величества я прибыл, чтобы предложить вам принять меры по собственной защите, так как через три или четыре дня вы будете атакованы армией эрцгерцога Иоанна. - Как так! Ни с того ни с сего! Без объявления войны! Это же невозможно - без предупреждения! Они же не могли прилететь на воздушном шаре, этот эрцгерцог и его австрийцы. - Да, но от Тольмеццо и Фелла Порте им два дня пути до ваших аванпостов. - Император сообщает мне из Вальядолида, что направил Мюрату приказ о передаче в мое распоряжение дивизии из неаполитанской армии и что 8 или 9 числа она под командованием генерала Ламарка уже может прибыть в Удине. Вице-король позвонил - на звонок вошел адъютант. - Передайте, пусть вызовут сию же минуту генерала Саюка, - приказал он. Адъютант вышел. Молодые люди продолжили разговор: он касался привезенной новости. - Не велел ли Император передать для меня что-либо на словах? - спросил принц. - Он посоветовал Вашему Высочеству установить тщательное наблюдение за всеми дорогами. Если отряды Вашего Высочества сконцентрированы в одном месте и занимают выгодные позиции, Ваше Высочество может или даже должно дать сражение. Ваше Высочество должны понимать всю важность первого сражения. Победа поднимет боевой дух в армии, поражение же… Невозможно предугадать, какие последствия повлечет поражение. Евгений вытер платком пот со лба; он заметно побледнел. - А если моя армия сейчас рассеяна и не занимает выгодные позиции? - Тогда, Ваше Высочество, мнение Его Величества таково, что вы должны отступить за Тальяменто и занять там линию фронта. - Начать кампанию с бегства! - Во-первых, отступление не есть бегство. Военный авторитет одного из самых великих полководцев древности и одного из самых знаменитых военачальников современности основывается на умении отступать. Отступайте восемь дней. Затем остановитесь. Дайте сражение. Выиграйте его. И вы тотчас же вернете всю территорию, по которой недавно отступали. Сообщили о прибытии генерала Саюка. - Пусть войдет! - оживился вице-король. - Генерал, - обратился к вошедшему Евгений, прервав его приветствия, - вы патрулировали наши дороги? - Разумеется, Ваше Высочество. - С какой стороны? - Со всех. - Удвойте патруль. Отправьте к ним людей, владеющих итальянским, чтобы они могли расспросить крестьян. Император предупреждает меня - и это касается только вас, генерал, - что на нас могут напасть. - Когда я направлялся к Вашему Высочеству, мне сообщили, что в сторону Венеции движется многочисленный корпус, но над ним реет трехцветный флаг, - сказал Саюк, - из чего стало ясно, что это французское войско. - Это генерал Ламарк со своим корпусом, - вполголоса сказал принц молодому офицеру. - Но кто может на нас напасть? - Дьявол! Конечно, австрийцы! - Без объявления войны? - Это вполне в их манерах… Во всяком случае Император сообщил мне, что военные действия могут начаться между 13-м и 15-м. Ничего нельзя упускать из виду. Усильте патрули и доложите штабу о расположении наших войск. - Слушаюсь, Ваше Высочество. - Идите. Едва генерал Саюк вышел, как вошел дворецкий и сообщил, что стол для Его Высочества накрыт. - Вы позавтракаете с нами? - обратился к молодому человеку принц. - Император отправил меня в ваше распоряжение, - ответил тот, поклонившись. И проследовал за вице-королем. II
ЗАВТРАК
Распахнулись двойные двери, и принц пригласил молодого человека в салон, где собрался весь двор. Мы уже рассказывали, как была устроена его жизнь. Молодой человек был ослеплен. Никогда прежде ему не доводилось видеть более веселых дам и более элегантных офицеров. - Дамы и господа! Представляю вам командира эскадрона Рене, который привез для меня чрезвычайное сообщение от Императора и рекомендован им же Военному министру. Для нас, уважаемые господа, это соперник, а для вас, сударыни, это новый слуга. Господин Рене, я разрешаю вам предложить свою руку принцессе. Принцесса, усадите вашего кавалера подле вас. Двери в столовую открылись. Прошло некоторое время, прежде чем все заняли свои места: стулья были расставлены так, чтобы никто не мешал другому, но как только все устроились, взоры тотчас же обратились на Рене. Все находили его красивым и утонченным, и по тому, как он проводил принцессу до ее кресла и как поклонился ей, вынуждены были признать в нем человека, привыкшего бывать в самом избранном обществе. - Господин Рене, - обратился к нему принц, - я вижу, что наши дамы умирают от желания расспросить вас о том, откуда вы прибыли и чем занимались. Расскажите же им немного о себе. - Ваше Высочество смущает меня своим предложением заводить разговор. Моя жизнь - это жизнь узника, жизнь матроса, путешественника, солдата, охотника за разбойниками. Ничего интересного во всем этом нет. - Как! - воскликнула принцесса. - Вы не находите в этом ничего интересного? А для меня все это представляется крайне любопытным! - Давайте, принцесса, давайте же, заставьте его! - подбодрил принц свою супругу. - Вы были в заключении? - продолжала пытать своего соседа принцесса. - Более трех лет, принцесса. - Где это? - В Тампле. - Вы были государственным? - Имел такую честь, - с улыбкой ответил Рене. - Чего вы ожидали в Тампле? - Ждал, что мне снесут голову или расстреляют. - О! Кто же? - Его Величество Император Наполеон. - Но тогда каким образом вы сейчас… - Он решил, что я не стою того, чтобы быть отправленным на гильотину или быть расстрелянным, как мне кажется. - И он вас помиловал? - Да. - Но на каких условиях? - спросил Евгений. - На том условии, что я приму смерть от врага. - Вы правильно поступили, не приняв его, это условие. - Не моя вина, что я остался жив, - произнес Реке с улыбкой, в которой была едва заметна грусть, - я делал все, что было в моих силах, могу поклясться. - Я надеюсь, что теперь вы помирились с Императором. - Гм! Мы обсуждаем это, - рассмеявшись, ответил молодой человек, - но если бы на службе у Вашего Высочества меня как следует ранило, это, мне кажется, заметно поправило бы мои дела. Женщины посматривали на Рене с удивлением. Мужчины не могли составить о нем мнения. - И что дальше? - спросила принцесса. - Вы поступили на службу простым солдатом? - Нет, сударыня, простым пиратом. - К кому? - спросил Евгений. - К Сюркуфу, мой принц. - Удавалось ли вам захватить что-нибудь стоящее? - Мы захватили "Штандарт". Среди адъютантов принца были офицеры самых разных чинов и военных родов. - Как! - сказал он. - Вы были среди этих отважных пиратов? - Корсаров, сударь, - ответил Рене, подняв голову. - Простите, сударь, - извинился морской офицер, - но вы были среди этих доблестных корсаров, которые на шлюпе в двенадцать пушек и с экипажем в восемнадцать человек захватили "Штандарт" с сорока двумя пушками и экипажем в четыреста человек? - Да, я был там, сударь. Тогда же Сюркуф сделал меня лейтенантом, затем капитаном и позволил мне купить небольшой корабль, чтобы начать самостоятельное плавание. - Если верить тому, что говорят о вашей храбрости, вам было бы куда проще захватить корабль, нежели купить его. | 
