Не было смысла слоняться вокруг. Весьма вероятно, что Кирнса вызвали в кабинет окружного прокурора, и трудно было предположить, как скоро он вернется обратно. В телефонной книге я нашел рабочий адрес Гильберта Ирвинга на Уолл-стрит, но ехать туда в такой ранний час было совершенно бесполезно. Однако, я запасся и его домашним адресом - на Западной Семьдесят восьмой улице, и поскольку я надеялся поймать его там до того, как он уйдет, то отправился пешком назад к цивилизации и остановил свободное такси. Было девять пятнадцать, когда я вышел из такси перед многоквартирным домом с привратником на Семьдесят восьмой улице. В вестибюле навстречу мне поднялся человек в униформе, и я сказал ему: - Я хочу видеть мистера Гильберта Ирвинга. Скажите ему - друг мисс Холт. Тот подошел, позвонил по телефону, вернулся и сказал: - Четырнадцать "В". Он следил за мной, словно хищник, провожая взглядом к лифту. Когда я вышел на четырнадцатом этаже, лифтер остался стоять, наблюдая, как я нажимал кнопку, как открылась дверь и меня пригласили войти. Особу, встретившую меня, нельзя было отнести ни к служащим, ни к лакеям. Может быть, в униформе она и считалась бы служанкой, но только не в длинном ниспадающем шелковом одеянии, которое она, вероятно, называла платьем для завтрака. Не предлагая снять шляпу, она сказала: - Сюда, пожалуйста, - и повела меня через холл, через арку в комнату размером вполсада Кирнса, к креслам, стоящим в углу. Она села на одно из них и указала мне на другое. - Возможно, человек внизу не понял меня, - предположил я, продолжая стоять. - Я спрашивал мистера Ирвинга. - Я знаю, - ответила она. - Его нет. Я его жена. Мы друзья мисс Холт, и мы расстроены ужасно… из-за ее неприятностей. Вы ее друг? Ее голос оказался для меня полным сюрпризом, потому что он совсем не подходил к ней. Она была стройной и не очень высокой, с маленьким круглым лицом и небольшим выразительным ртом. Но ее глубокий сильный голос скорее мог принадлежать женщине-сержанту. Никакого намека на когти, о которых упоминала Джуди, но они могли быть спрятаны внутрь. - Новый друг, - сказал я. - Мы знакомы с нею двенадцать часов. Если вы читали утренние газеты, то могли заметить, что в тот момент, когда полицейские нашли тело в такси, она сидела у подъезда Ниро Вулфа с человеком по имени Арчи Гудвин. Я и есть тот самый Гудвин, и она наняла меня, чтобы выяснить некоторые детали. Она запахнула халат, прикрывая свои ноги. - Из сообщения по радио я поняла, что она наняла Ниро Вулфа. Она была арестована в его доме. - Это техническая неувязка. А вообще, мы оба занимаемся этим. Я встречаюсь с людьми, которые могут дать какую-то информацию, и мистер Ирвинг в моем списке. Он уже в конторе? - Да, думаю там. Сегодня он ушел раньше обычного, - хотя ее нога была в безопасности, во всяком случае, выше лодыжки, она снова поправила халат. - Информация какого рода? Возможно, я могла бы помочь? Я не мог спросить ее, рассказывал ли ей муж о том, что Мира сообщила ему о своем намерении воспользоваться машиной Джуди. Но она хотела помочь, и я сел. - Почти все может оказаться полезным, миссис Ирвинг. Был ли ваш муж или вы друзьями также и Фоуб Арден? - Я была. Мой муж, конечно, знал ее, но сказать, что они были друзьями - нельзя. - Значит, они были врагами? - О нет! Они просто не были ни тем, ни другим. - Когда вы видели ее в последний раз? - Четыре дня назад, в прошлую пятницу, на коктейле в доме Владо Кирнса. Я думала об этом, когда вы пришли. Она была жизнерадостным человеком. - С тех пор вы ее не видели? - Нет… - она собиралась что-то добавить, но промолчала. Это было настолько очевидным, что я спросил. - Но вы что-нибудь слышали о ней? Письмо или телефонный звонок? - Как вы узнали? - спросила она. - Я ничего не узнавал. Большая часть работы детектива - это предположения. Так это было письмо? - Нет, - она поколебалась, - я бы хотела помочь вам, мистер Гудвин, но сомневаюсь, важно ли это, и еще, конечно, я не хочу никакой огласки. - Конечно, нет, миссис Ирвинг, - я был полон сочувствия. - Если вы опасаетесь, сообщу ли я в полицию что-либо из того, что вы мне расскажете, то совершенно точно - нет. Они арестовали моего клиента. - Хорошо. - Она скрестила ноги, взглянув вниз, чтобы убедиться, что ничего не выглядывает из-под халата. - Я звонила Фоуб вчера днем. У нас с мужем были билеты в театр на вчерашний вечер, но около трех часов он позвонил мне и сказал, что неожиданно приехал его коллега с западного побережья, и он должен пригласить его пообедать. Тогда я позвонила Фоуб, и мы договорились встретиться без четверти семь у Мартини, пообедать и пойти вместе в театр. Я была там вовремя, но она не пришла… В четверть восьмого я позвонила ей, но никто не ответил. Я не люблю обедать одна в таких местах, как у Мартини, поэтому я подождала ее еще немного, оставила для нее записку в несколько слов и пошла к Шрафту. Ее там не было. Я подумала, что она придет прямо в театр "Мажестик", и ждала ее в вестибюле до девяти, а затем оставила для нее билет в кассе и вошла. Я бы рассказала обо всем полицейским, если бы считала это важным. Но на самом деле, оно не говорит ни о чем, кроме того, что она была дома около трех часов, когда я ей звонила. Правда, ведь? - Конечно. Она точно согласилась встретиться с вами у Мартини? Или неопределенно? - Точно, это было совершенно точно! - Значит, что-то случилось после трех часов, нечто такое, что удержало ее от встречи с вами. Вероятнее всего, что это произошло после шести тридцати, иначе она бы позвонила вам… если она еще была жива. Что это могло быть? У вас есть какие-нибудь соображения? - Совершенно нет. Я ничего даже не могу предположить. - Вы думаете, что ее убила Мира Холт? - О небо! Нет, не Мира. Даже, если она… - Даже "если она…" - что? - Ничего. Мира бы не убила никого. Они ведь так не считают? В течение многих лет тысячи людей спрашивали меня, что думает и считает полиция, и я расценивал это как комплимент, хотя я редко его заслуживаю. Жизнь была бы намного проще, если бы я знал, что думает или считает полиция в каждый данный момент. Довольно трудно знать даже то, что думаю я сам. После десятиминутного разговора с нею я решил, что миссис Ирвинг ничем больше помочь не может, поэтому поблагодарил ее и ушел. Она вышла со мной в холл и даже подала шляпу, когда я уронил ее на кресло. Я все же мельком увидел ее ноги. Было без десяти минут девять, когда я вышел на тротуар и повернул налево в сторону Лексингтон-авеню, к метро. А в четверть одиннадцатого я вошел в мраморный вестибюль здания, возвышающегося на Уолл-стрит, и проконсультировался со справочником. Фирма Гильберта Ирвинга занимала весь тридцатый этаж, и я обнаружил в справочнике соответствующее число лифтов, один из которых совершенно зря вознес меня наверх. За столом в обшитой панелями комнате сидело приятное создание, больше Вулфа. Голосом мягким, как шелк, оно сообщило мне, что мистера Ирвинга нет, а когда он придет и где находится - она не знает. Буду ли я его ждать? Я не стал ждать, вышел и, спустившись опять на триста футов, направился к другому метро. Добравшись в Христофер, я пошел по Фэрэл-стрит к тупику и потом по аллее. Мертон все еще работал в саду, он приветствовал меня сдержанно, но холодно. Сказал, что Кирнс еще не вернулся, и о нем ничего не известно. Когда я повернулся, собираясь уходить, он неожиданно поднялся с колен и спросил: - Вы говорили, что хотите купить картину? Я сказал, что собираюсь, но естественно, что сначала хотел бы увидеть ее, и оставил его, качающим головой. Я в четвертый раз пошел по Фэрэл-стрит, нашел такси, дал шоферу адрес, который может быть "да", а может быть "нет" был моим. Когда мы в пять минут двенадцатого повернули с Восьмой авеню на Тридцать пятую улицу, впереди нас оказалось другое такси и оно остановилось у обочины перед тем каменным особняком. Я протянул шоферу банкноту, выскочил из машины и поднялся к дверям в то время, как пассажир из другого такси перешел через тротуар. Я никогда не видел его, я не видел его фотографий и не слышал его описания, но я узнал его. То ли дело было в его небрежной черной шляпе или шнуре галстука, то ли в аккуратных маленьких ушах и в лице, похожем на беличье, но я узнал его. Я открыл дверь в тот момент, когда он подошел к подъезду. - Я хотел бы видеть Ниро Вулфа, - сказал он. - Я Владо Кирнс. Глава 7
Так как Вулф предполагал, что я привезу Кирнса, и именно по этому мы должны появиться вместе, то мне легко было заставить его считать, будто я выполнил приказ. Но делать этого, конечно, не стоило. Поэтому, небрежно взяв черную шляпу посетителя и положив ее на полку в холле, я проводил его в кабинет и, назвав его имя, добавил: - Я встретил мистера Кирнса на улице. Он приехал в одно время со мной. Когда мы вошли, Вулф сидел за письменным столом и пил пиво. Он поставил бутылку. - Следовательно, вы с ним не разговаривали? - Нет, сэр. Он повернулся к Кирнсу, усевшемуся в красное кожаное кресло. - Не хотите ли пива, сэр? - О, небо, нет! - подчеркнуто резко ответил тот, - Я пришел не за удовольствиями. У меня срочное дело. Я крайне недоволен советом, который вы дали моей жене. Вы, должно быть, загипнотизировали её. Она отказывается видеть меня. Она отказывается пользоваться услугами моего адвоката и даже не позволяет внести за нее залог. Я требую объяснений. Я собираюсь привлечь вас к ответу за действия, направленные на охлаждение чувства моей жены ко мне. - Чувств? - переспросил Вулф. - Что? - Чувств. В этом контексте употребляется множественное число. Он взял стакан, выпил содержимое и облизал губы. Кирнс уставился на него. - Я пришел сюда не для того, чтобы вы исправляли мою грамматику. - Не грамматику, сэр, стиль. Кирнс ударил по ручке кресла. - Что вы хотите этим сказать? - Было бы несерьезным с моей стороны что-либо говорить, пока вы не собрали остатки разума. Если вы действительно думаете, что ваша жена чувствовала к вам привязанность до того, как встретилась со мной двенадцать часов тому назад, то вы осел! - Я жду объяснений! Я жду правды! Я жду, чтобы вы ответили, почему моя жена отказывается видеть меня! - Я не могу сказать вам того, чего сам не знаю. Я даже не знаю, что с ней сейчас, так как учитывая ваше нынешнее состояние, трудно не сомневаться в правильности выше изложенного. Когда и где она отказалась? - Сегодня утром. Только что, в кабинете окружного прокурора. Она не стала разговаривать даже с моим адвокатом. Она сказала, что ждет вестей от вас и Гудвина, - его взгляд повернулся в мою сторону. - Это вы - Гудвин? Тут же его голова дернулась в обратную сторону. - Это унизительно! Моя жена - под арестом! Миссис Владо Кирнс в тюрьме! И вы во всем виноваты! Вулф вздохнул. - Я сомневаюсь, худшая ли это неприятность. - Но я хочу попытаться это выяснить. Я думаю, что вы, после разговора с моей женой. - Я мог бы, - сказал Вулф, - удовлетворить ваше желание. Но сначала меня должна удовлетворить ваша добросовестность. Вы ответите на несколько вопросов? - Это зависит от вопросов. - Вероятно, вы уже отвечали на них в полиции. Ваша жена хотела развода, а вы отказывались дать согласия, это так? - Да, я отношусь к брачному контракту как к священному договору. - Вы отказывались обсуждать с нею этот вопрос в последние месяцы? - В полиции меня об этом не спрашивали. - Я спрашиваю. Мне необходимо установить не только вашу добропорядочность, но и добросовестность вашей жены. Вас не должен смущать ответ на подобный вопрос. - Он и не смущает меня. Вы не можете смутить меня. Было бесполезно говорить с нею - так я считал. - Поэтому вы с женою не встречались? - Естественно. Она говорила бы только об этом. - Вы оказывали ей помощь после того, как она оставила вас? - Она не оставляла меня. Мы согласились попытаться жить отдельно некоторое время. Она не позволяла мне помогать ей. Я предлагал. Я хотел. - В полиции, конечно, спрашивали, не убивали ли вы Фоуб Арден, не так ли? - Нет! Зачем это, во имя Бога, я должен был убить ее? - Не знаю. Мисс Джуди Брэм считает, что вы, быть может, боялись заразиться от нее простудой, но это кажется неестественным. Кстати… - Джуди? Джуди Брэм сказала такое? Я в это не верю! - Но она сказала - в этой комнате вчера вечером, сидя в кресле, которое вы сейчас занимаете. Она также назвала вас извращенным типом. - Вы врете! - Я не выше лжи и не ниже ее… Но сейчас время правды. Также… - Вы врете! Вы никогда не видели Джуди Брэм. Вы просто повторяете то, что сказала моя жена. - Это интересно, мистер Кирнс, и даже неприлично. Вы готовы верить, что извращенным типом вас могла назвать жена, но только не мисс Брэм? Когда я лгу, я не стараюсь быть бестактным. Мисс Брэм была здесь вчера вечером с нами - мистером Гудвином и мной - в течение получаса или больше. Ее сообщение привело меня к деликатному вопросу. Я должен спросить вас о деталях, неизвестных полиции. Конечно, они интересовались вашими передвижениями вчера, но они не знали о том, что согласно предварительной договоренности Джуди должна была заехать за вами на такси в восемь вечера. Вы им не рассказали об этом? Кирнс застыл. В его положении такое поведение было самым худшим. Если для большинства людей в том, что они сидят без движения, нет ничего примечательного, то только не для Кирнса. Его манеры, да и лицо напоминали белку, он все время двигался или чем-то дергал - рукой, плечом, ногой, даже головой. Сейчас он был совершенно неподвижным. - Повторите свои слова, - потребовал он. - Рассказали ли вы на допросе о том, что вы договорились с мисс Брэм, чтобы она заехала за вами на такси вчера в восемь вечера? - Нет. Зачем мне рассказывать то, что не является правдой. - Вам совершенно не нужно, но люди часто так поступают. Но это к делу не относится. Очевидно, мисс Брэм не сообщила этого полицейским, но рассказала мне. Я упоминаю об этом с целью иметь гарантию, что вы будете говорить мне правду, когда станете перечислять свои передвижения вчера вечером. - Если Джуди это сказала, то она солгала. - Ох, мистер Кирнс! - возмутился Вулф. - Установлено, что такси, приехавшее по вашему вызову, более получаса стояло в начале аллее, ведущей к вашему дому. И если вы опустили эту деталь в своем заявлении, то я могу восполнить ее. Вы с тех пор не разговаривали с мисс Брэм? - Нет. Ее телефон не отвечал. Ее нет дома, я ездил туда, - он провел языком по нижней губе. Я никогда не видел, чтобы белка так делала. - Я не мог рассказать полицейским, что ее такси стояло там вчера вечером, потому что я не знал об этом. Меня не было дома. - Где вы были? Насколько мне известно, вы заказывали такси на восемь часов и не отменили заказ. - Я рассказал в полиции, где я был. - Следовательно, вашу память уже подтолкнули? - Она не нуждается в подталкивании. Я был в студии человека по фамилии Просх, Карл Просх. Я пошел туда, чтобы встретиться с мисс Арден и взглянуть на картину, которую она собиралась купить. Я пробыл там с восьми до девяти. Она не пришла. - Мисс Фоуб Арден? - Да. Она позвонила мне в половине седьмого и сказала, что почти решила купить картину у Просха и собирается в его студию к восьми часам. Фоуб попросила меня встретить ее там, чтобы помочь принять окончательное решение. Я был немного удивлен, потому что она знает мое мнение о таких мазилах, как Просх, но я ответил, что приду. Его студия находится на Кармин-стрит, недалеко от моего дома, и я пошел пешком. Я пробыл у него всего три минуты, как она позвонила туда и сказала, что ее задержали, но она приедет, как только освободится, и просила меня подождать ее там. Я подумал, что лучше ждать ее даже до полуночи, чем позволить купить картину у Просха. но не сказал этого. Мы немного поспорили с Просхом о живописи, но он настолько невыносим, что я вышел на улицу, решив подождать там. Но ее не было, и я вернулся домой. Вулф хмыкнул. - Не может быть сомнения в том, что именно мисс Арден оба раза говорила с вами по телефону? - Ни малейшего. Я не мог бы спутать ее голос. - Сколько было времени, когда вы ушли от Просха и вышли на улицу? - Около половины девятого. Я сказал в полиции, что здесь я не могу быть абсолютно точным, но зато точно помню, когда вернулся домой. Было ровно девять часов. Теперь я слушаю вас. Рука Кирнса задвигалась, вернувшись к своему нормальному состоянию. - Еще минутку. Мисс Брэм должна была приехать тоже в восемь часов. Почему вы ей не позвонили? - Я думал, что успею вернуться. Пусть немного позднее, но она бы подождала. А после повторного звонка мисс Арден я не позвонил, потому что к тому времени она уже выезжала. - Куда она должна была вас отвезти? - На вечер. В Лонг-Айленд. Какое это имеет значение? - Он снова был самим собой. - Теперь говорите вы, и я хочу правды. | 
