Вечером Керн поехал поездом в Женеву. Он внезапно решил, что Рут могли выпустить раньше срока. Он прибыл в Женеву утром, сдал свой чемодан в камеру хранения и отправился в полицию. Чиновнику он объяснил, что его только что выставили из Франции. Ему поверили, так как у него нашли приказ о высылке из Швейцарии, датированный недавним числом. День его продержали в полиции, а ночью вытолкнули за границу в направлении Колоньи. Керн тотчас же явился на французскую таможню. – Входите, – пригласил его сонный чиновник. – Там уже сидит один. Около четырех утра мы отошлем вас обратно. Керн зашел в помещение. – Фогт! – удивленно воскликнул он. – Как вы сюда попали? Фогт пожал плечами. – Снова осаждаю швейцарскую границу. – С тех пор?.. С тех пор, как вас отвели на вокзал в Люцерне? – Да, с тех пор. Фогт плохо выглядел. Лицо изможденное, серое, болезненное. – Не везет мне, – сказал он. – Никак не удается попасть в тюрьму. А ночи уже такие холодные, что, боюсь, мне не вынести. Керн присел рядом с ним. – А я побывал в тюрьме. И рад, что оттуда выбрался. Такова жизнь. Жандарм принес им немного хлеба и красного вина. Они поели и тотчас же заснули на скамейке. В четыре их разбудили и отвели к границе. Было еще совсем темно. Колосья зрелого хлеба золотились по краям дороги. Фогт дрожал от холода. Керн стянул с себя свитер. – Вот, наденьте! Мне не холодно. – Действительно не холодно? – Действительно… – Вы – молоды, – сказал Фогт. – Вот в чем все дело. – Он натянул на себя свитер. – Я надену его на себя только на пару часиков, пока не взойдет солнце. Перед самой Женевой они простились. Фогт хотел попытаться пройти в глубь страны через Лозанну. Пока он находился недалеко от границы, его просто отсылали обратно, и он не мог рассчитывать на тюрьму. – Оставьте свитер себе, – сказал Керн. – Ни в коем случае! Это же целый капитал! – У меня есть еще. Подарок тюремного священника из Вены. Он – в камере хранения, в Женеве. – Вы – серьезно? – Конечно! Синий свитер с красной окантовкой. Ну, как, верите? Фогт улыбнулся и вынул на кармана маленькую книжечку. – Возьмите за это. Это был сборник стихов Гельдерлина. – Ну, зачем же, – сказал Керн. – Берите, берите! Я знаю наизусть почти все. Керн отправился в Женеву. Часа два он проспал в церкви, а в полдень уже стоял у главного почтамта. Он был уверен, что Рут сегодня еще не придет, но тем не менее прождал до двух часов. Потом снова заглянул в список Биндера. Ему опять повезло. К вечеру он заработал семнадцать франков. Керн отправился в полицию. Была суббота, и ночь оказалась неспокойной. Уже в одиннадцать часов привезли двух вдрызг пьяных. Их вырвало в пивной, а потом они загорланили песни. К часу таких было уже пятеро. Около двух часов ночи привели Фогта. – Я – словно в заколдованном кругу, – меланхолично заметил Фогт. – Но теперь нас, по крайней мере, двое! Часом позже за ними пришли. Ночь оказалась очень холодной. Бесконечно далеко в небе мерцали звезды. Половинка луны была чистой, как расплавленный металл. Жандарм остановился. – Сейчас сверните направо, а потом… – Спасибо, – сказал Керн. – Дорогу я знаю. – Что ж, в таком случае всего хорошего. И они направились дальше по узенькой полоске ничейной земли между двумя границами.
Против ожидания, их не отослали в ту же ночь, а привели в префектуру и составили протокол. Затем накормили. Обратно их отправили на следующую ночь. К этому времени поднялся ветер, и небо заволокло тучами. Фогт чувствовал себя очень усталым. Он почти не говорил и производил очень жалкое впечатление. Отойдя немного от границы, они заночевали в стогу сена. До самого утра Фогт проспал как убитый. Он проснулся лишь с восходом солнца, но не шевельнулся, а лишь открыл глаза. Керн почувствовал какой-то странный озноб в теле, когда взглянул на его изможденную неподвижную фигуру под легким пальто, на эти остатки человека с широко открытыми тихими глазами. Они лежали на пологом склоне, с которого открывался вид на утренний город и озеро. От крыш в ясное небо поднимался дым, который пробуждал воспоминания об уюте, завтраке и постели. Слегка беспокойное озеро мягко поблескивало. Фогт безмолвно наблюдал, как исчезал под лучами солнца легкий, гонимый ветерком туман и как из-за обрывков туч медленно выступал и начинал блестеть, словно светлые стены небесного Иерусалима, белый массив Монблана. Они отправились в путь около девяти часов, добрались до Женевы и пошли по дороге вдоль озера. Через некоторое время Фогт остановился. – Вы только посмотрите! – сказал он. – На что? Фогт показал на дворец, возвышавшийся посреди большого парка. Огромный дом сверкал на солнце, словно оплот уверенности и жизненного благополучия. Чудесный парк отливал золотом и багрянцем осени. – Какой красивый! – сказал Керн. – Создается впечатление, словно в нем живет швейцарский король! – Разве вы не знаете, что это такое? Керн покачал головой. – Это дворец Лиги наций, – ответил Фогт голосом, полным печали и иронии. Керн удивленно взглянул на него. Фогт кивнул. – Это – дворец, в котором уже много лет решаются наши судьбы. Здесь все еще решают, выдать ли нам документы и считать ли нас снова людьми. Открытый "кадиллак" отделился от ряда автомашин и заскользил к выходу. В нем сидела группа молодых, элегантно одетых людей, среди них – девушка в норковом манто. Они, смеясь, помахали людям, сидевшим в другой машине, и договорились завтракать на озере. – Вот видите, – произнес Фогт через минуту. – Теперь вы, наверное, понимаете, почему это все так долго длится. – Понимаю, – ответил Керн. – Безнадежное дело, не правда ли? Керн пожал плечами. – Не видно, чтобы они очень спешили. Появился привратник и смерил их недоверчивым взглядом. – Вы кого-нибудь ищете? Керн покачал готовой. – Что же вы хотите? – спросил привратник. Фогт взглянул на Керна. В его усталых глазах мелькнули насмешливые искорки. – Ничего, – ответил он привратнику. – Мы – всего лишь туристы на земле божьей. Простые странники. – Ну, тогда, наверное, будет лучше, если вы отправитесь дальше, – сказал привратник, у которого мелькнула мысль о сумасшедших анархистах. – Да, так, наверное, будет лучше. На улице Монблан они залюбовались витринами. Перед ювелирным магазином Фогт остановился. – Здесь я хочу с вами проститься. – Куда вы пойдете на этот раз? – спросил Керн. – Недалеко… Зайду в этот магазин. Керн недоуменно посмотрел сквозь стекло витрины, где на сером бархате красовались бриллианты, рубины и изумруды. – Думаю, что здесь вам не повезет, – сказал он. – Известно, что ювелиры – черствый народ. Ведь они постоянно имеют дело с камнями. Они никогда ничего не дадут. – Мне ничего и не нужно. Я просто украду что-нибудь… – Что? – Керн с сомнением посмотрел на Фогта. – Вы это серьезно? С ворованным вы далеко отсюда не убежите. – Я и не собираюсь бежать. Поэтому я это и делаю. – Не понимаю, – сказал Керн. – Сейчас поймете. Я все уже обдумал в деталях. Для меня это единственная возможность прожить зиму. За воровство я получу по крайней мере несколько месяцев. Другого выхода у меня нет. Я чувствую себя совсем разбитым. И несколько недель на границе меня совсем доконают. Я должен решиться… – Но… – начал Керн. – Я знаю все, что вы хотите сказать. – Лицо Фогта как-то внезапно осунулось, словно сразу оборвались все нити, которые его поддерживали. – Я больше не могу, – прошептал он. – Желаю вам удачи. Керн понял, что отговаривать его бесполезно. Он пожал вялую руку Фогта. – Надеюсь, что вам удастся отдохнуть и вновь прийти в норму. – Я тоже надеюсь на это. Здешняя тюрьма очень хорошая. Фогт подождал, пока Керн не отойдет на приличное расстояние, а потом вошел в магазин. Керн остановился на углу улицы и, делая вид, что ждет электричку, стал наблюдать за входом. Вскоре он увидел, как из ювелирного магазина вылетел молодой человек и вскоре вернулся с полицейским. "Ну, теперь он найдет покой!" – подумал Керн и зашагал дальше.
Сразу за Веной Штайнер нашел попутную машину, которая подбросила его к границе. Он не хотел рисковать и предъявлять австрийским таможенным чиновникам свой паспорт. Поэтому, не доезжая до границы, он вылез из машины и прошел остаток пути пешком. Около девяти часов вечера он появился на таможне и заявил, что его только что выгнали из Швейцарии. – Отлично! – ответил пожилой чиновник с бородкой императора Франца-Иосифа. – Такая история нам знакома. Завтра утром мы отошлем вас назад. А пока присядьте где" нибудь. Штайнер уселся перед таможней и закурил. Он не чувствовал никакого волнения. Дежурный чиновник дремал. Машины проезжали мимо таможни довольно редко. Приблизительно через час из таможни вышел чиновник с императорской бородкой. – Скажите, – спросил он. – Вы – австриец? Штайнер сразу насторожился. – Откуда вы взяли? – спокойно спросил он. – Если бы я был австрийцем, я не был бы эмигрантом. Чиновник ударил себя по лбу так, что дрогнула его серебристая бородка. – Ну, конечно же! Как говорится: ум за разум зашел… Я просто подумал, что если бы вы были австрийцем, то вы бы умели играть в тарокк. Поэтому и спросил. – В тарокк я играю. Научился еще ребенком, во время войны. Некоторое время я служил в австрийском дивизионе. – Чудесно! Чудесно! – Император Франц-Иосиф похлопал Штайнера по плечу. – Тогда вы – почти земляк. Может быть, сыграем партийку? Как раз не хватает человека. – Сыграем. Они вошли в здание таможни. Через час Штайнер выиграл семь шиллингов. Он не применял методы шулера Фреда. Он играл честно, но играл намного лучше, чем чиновники, и выигрывал, если карта была более или менее сносной. В одиннадцать часов они вместе поужинали. Чиновники объяснили ему, что это – их завтрак: смена кончалась в восемь утра. Завтрак оказался обильным и вкусным. Потом они снова сели играть. К Штайнеру шла хорошая карта. Австрийская таможня боролась против него с отчаянным упорством. Но играли честно. В час ночи стали называть друг друга по имени, в три часа перешли на "ты", в четыре совсем перестали стесняться. Слова "свинья", "собака", "дерьмо" уже не считались оскорблениями, а лишь взрывами удивления, восхищения и симпатии. В пять часов утра в комнату вошел дежурный чиновник. – Ребята! – сказал он. – Сейчас самое время переправить Йозефа за границу. В таможне воцарилось гробовое молчание. Глаза всех повернулись в сторону денег, которые лежали перед Штайнером. Наконец Франц-Иосиф шевельнулся. – Что выиграно, то выиграно! – изрек он, словно читая декрет. – Он нас обчистил. А теперь улетит, словно осенняя ласточка, этот кандидат на виселицу. – Ко мне шла хорошая карта, – ответил Штайнер. – Удивительно хорошая карта. – В том-то все и дело, – меланхолично заметил император Франц-Иосиф. – Сегодня хорошая карта шла к тебе, а завтра она, может быть, пошла бы к нам. А тебя здесь больше не будет. В этом и заключается известная несправедливость. – Это верно. Ну, а где вы найдете сейчас справедливость, братишки? – Справедливость при карточной игре заключается в том, что выигравший дает возможность проигравшим взять реванш. Если он снова выиграет, то тут уж ничего не поделаешь. А так… – Император Франц-Иосиф развел руками. – Так чувствуешь какую-то неудовлетворенность… – Но, братишки, этому ведь легко помочь! – сказал Штайнер. – Вы вытолкните меня сейчас за границу, а завтра вечером швейцарцы вытолкнут меня обратно. И вы сможете взять реванш! Император Франц-Иосиф от избытка чувств даже захлопал в ладоши. Хлопки гулко разнеслись по таможне. – Вот это – другое дело! – облегченно простонал он. – Мы сами не могли тебе этого предложить, понимаешь? Потому что мы все-таки – власть. В карты играть можно, это не запрещено. Но подстрекать людей к тому, чтобы они снова нарушали границу, нельзя. Другое дело, если ты вернешься сам! – Я вернусь, – ответил Штайнер. – Можете не беспокоиться! Он явился на швейцарский пограничный пункт и заявил, что хочет ночью вернуться обратно в Австрию. Его не отослали в полицию, а оставили на границе. Было воскресенье. Рядом с таможней находился небольшой ресторанчик. В дневные часы там бурно кипела жизнь, но вечером все замерло. В ресторане сидело лишь несколько чиновников, находившихся в отпуске. Они заехали навестить своих товарищей и сейчас играли в ясс. Не успел Штайнер опомниться, как втянулся в игру и он. Швейцарцы оказались отличными игроками. Они обладали железным спокойствием, и им дьявольски везло. Уже к десяти часам они выиграли у Штайнера восемь франков, к полуночи он их отыграл, но к двум часам ночи, когда ресторанчик закрылся, его проигрыш достиг тринадцати франков. Швейцарцы преподнесли ему пару больших рюмок вишневки. Она ему пригодилась, так как ночь оказалась прохладной, а он должен был вброд перейти Рейн. На другой стороне, на фоне ночного неба, Штайнер заметил темную фигуру. Это был император Франц-Иосиф. Луна висела за его головой, словно святое сияние. Штайнер выжал одежду. От холода у него стучали зубы. Он выпил остаток вишневки, которой снабдили его швейцарцы, оделся и направился к одинокой фигуре. – Куда ты запропастился? – приветствовал его Франц-Иосиф. – Я жду тебя с часу ночи. Мы думали, что ты заблудился. Поэтому я здесь стою. Штайнер засмеялся. – Меня задержали швейцарцы. – Ах, вот оно что! Ну, тогда пошли быстрее! В нашем распоряжении только два с половиной часа. Битва началась сразу. К пяти часам результат был еще неясен. Именно к этому времени к австрийцам пошла сильная карта. Император Франц-Иосиф бросил карты на стол. – Какое свинство! Как раз сейчас, когда нужно бросать игру… Он надел свое форменное пальто и застегнул ремень. – Пойдем, Зеп! Ничего не поделаешь – служба есть служба. Мы должны отправить тебя на ту сторону. Штайнер и он отправились к границе. Франц-Иосиф дымил пряной виргинской сигаретой. – Ты знаешь, – сказал он через минуту. – Мне кажется, что сегодня швейцарцы особенно зорко следят за границей. Считают, что ты опять сделаешь попытку. А ты как думаешь? – Вполне возможно, – ответил Штайнер. – Может быть, разумнее переправить тебя завтра ночью? К тому времени они придут к мнению, что ты проскочил через наш контроль, и не будут так внимательны. – Разумная мысль! Франц-Иосиф остановился. – Видишь там, внизу? Только что там что-то сверкнуло! Карманный фонарик… Вон, а теперь на той стороне! Видел? – Да, и довольно отчетливо. – Штайнер усмехнулся. Он вообще ничего не видел. Но он отлично понимал, куда клонит старый чиновник. Франц-Иосиф почесал свою серебристую бородку, а потом хитро подмигнул Штайнеру. – Сегодня тебе не пройти! Это ясно… Мы должны вернуться, Зеп. Мне очень жаль, но сегодня вся их граница начеку. Нам придется ждать завтрашней ночи. Я доложу об этом. Согласен? – Согласен. Они играли до восьми утра. За эту ночь Штайнер проиграл семнадцать шиллингов, но у него еще остались в запасе двадцать четыре. Франц-Иосиф написал рапорт и передал Штайнера новой смене. Дневные чиновники повели себя очень деловито и формально. Они заперли Штайнера в полицейский участок, где он и проспал весь день. Ровно в восемь появился Франц-Иосиф и с победным видом повел его на таможню. Там они быстро, но плотно поели, а потом началась борьба. На посту чиновники стояли по очереди, сменяясь через каждые два часа. Штайнер не выходил из-за стола до пяти утра. В 12:15 император Франц-Иосиф, вконец разволновавшись, подпалил себе верхнюю часть бородки – он решил, что во рту у него торчит сигарета, и попытался ее зажечь. Но никакой сигареты во рту у него не было, это был просто обман чувств: к нему уже целый час шли одни пики и трефы, и ему виделось черное даже там, где вообще ничего не было. | 
