Стаут Рекс - Великая легенда.

    - Интересно, - с любопытством заметила Гекамеда, когда мы повернулись, чтобы идти дальше, - пустой ли он внутри?

    Если бы у кого-нибудь в Трое хватило ума или любопытства получить ответ на этот вопрос, пока не стало слишком поздно!

    Ныне пребывая в счастье и безопасности, я удивляюсь глупости троянцев. Даже Эней, который предостерегал совет против странного дара, предложенного хитроумным Одиссеем, убрал стражников со стен и мирно лег спать рядом со своей Креузой, наслаждаясь первой спокойной ночью за многие месяцы.

    Все происшедшее ныне известно и мне, и остальному миру: как греки во главе с Одиссем спрятались в брюхе деревянного коня, как они выбрались оттуда среди ночи и отправились к Скейским воротам, как они перебили оставшихся там нескольких стражников и открыли ворота греческой армии, корабли которой бросили якорь на некотором расстоянии от города и вернулись под покровом темноты.

    В ту ночь меня разбудил голос Гекамеды:

    - Идей! Вставай! Кто-то стучит в дверь!

    Я сел, протирая глаза, и сонно осведомился:

    - В чем дело?

    Услышав стук, я вскочил с кровати.

    - Ты хочешь сломать дверь? - сердито крикнул я, натягивая хитон, ибо ночной посетитель, очевидно, колотил по панели со всей мочи.

    Когда я спустился в холл, то услышал звуки голосов и почуял неладное.

    - Что тебе нужно? - крикнул я, подойдя к двери.

    В ответ донеслось лишь одно слово:

    - Греки!..

    Открыв дверь, я увидел глашатая.

    - Греки! - повторил он. - Мы погибли. - И исчез в темноте.

    Я увидел других людей, бегущих по коридору, но не стал их расспрашивать.

    Накинув покрывало и надев сандалии, Гекамеда помогла мне облачиться в доспехи. Слава богам, что я успел это сделать! Потом она позвала Ферейна, и в следующий момент он промчался мимо нас и выбежал наружу. Больше я никогда его не видел. Мы с Гекамедой последовали за ним.

    В коридоре мы увидели полуодетых мужчин и женщин, бегущих к большой лестнице. Их лица были белыми от страха.

    - Греки идут! - в ужасе кричали они.

    Большей частью это были рабы. Я узнал только Агава, сына Приама, схватил его за руку и осведомился о причине суматохи.

    - Ничего не знаю! Отпусти меня! - крикнул он и бросился к лестнице, как испуганный кролик.

    Я повернулся к Гекамеде:

    - Давай посмотрим, в чем дело. Быть может, это ложная тревога.

    Вскоре мы оказались у выхода, и я с первого взгляда понял, что тревога отнюдь не была ложной.

    Площадь перед дворцом заполняла шумная толпа - свет факелов при входе был слишком тусклым, чтобы четко разглядеть что-нибудь. Но я содрогнулся, услышав шум и грохот, доносившийся отовсюду.

    Мужчины и женщины пробегали мимо нас, но, видя творившееся на площади, метались из стороны в сторону, пытаясь скрыться в темноте.

    На момент меня охватила паника. Внезапное пробуждение от мирного сна, свет факелов, крики людей, шум схватки наполнили меня безотчетным страхом. Я схватил Гекамеду за руку, намереваясь, подобно другим, искать спасения в сумраке.

    Но в следующую минуту я выхватил меч из ножен и крикнул Гекамеде:

    - Возвращайся в наши покои и жди меня там! Не выходи, пока я не приду за тобой!

    Она прижалась ко мне, дрожа всем телом.

    - Не покидай меня, Идей! Тебя убьют…

    - Возможно - как и всех остальных. Повинуйся! - Толкнув ее назад, я устремился на площадь.

    Моим глазам предстало ужасное зрелище. Три или четыре сотни троянцев, полуодетых и вооруженных только копьями и дротиками, сдерживали вдвое превосходящих их по количеству греков, чьи доспехи блестели при свете факелов. Понимая, что глупо ввязываться в столь неравную битву, я шагнул назад. Но внезапно мне пришла в голову мысль. Я ринулся в толпу, подбежал к одной из резных колонн, окружавших дворец, и полез по ней вверх. Греческие дротики полетели в меня, один или два попали в цель, но не причинили мне вреда, всего лишь царапнув доспехи. Поднявшись на самый верх, я крикнул во всю мощь моих легких:

    - Назад, троянцы! К входу во дворец!

    Некоторые услышали и поняли меня. Узкий вход можно было оборонять, а на открытой площади их всех бы перебили. Спрыгнув с колонны, я побежал к входу в сопровождении примерно сорока троянцев. Остальные вскоре последовали за нами. Греки устремились вслед с торжествующими криками, думая, что мы отступаем.

    Вскоре они поняли свою ошибку. Ринувшись вверх по лестнице, греки наткнулись на наши копья. Я видел, как один здоровенный троянец схватил грека в полном вооружении и сбросил его со ступенек, которые уже покрылись телами павших.

    Отступив на площадь, греки забросали нас дротиками. Мы старались спрятаться за колоннами.

    Внезапно я услышал голос:

    - Отличная работа, Идей!

    Обернувшись, я воскликнул:

    - Эней!

    - Да. Я видел тебя сзади.

    - Но как ты пришел…

    - Через дверь Амфиба.

    - А каким образом греки…

    - Они прятались в брюхе деревянного коня, выбрались оттуда ночью, открыли ворота и впустили остальных. Это был ловкий трюк Одиссея.

    - А твоя жена… твой сын…

    - Меня застигли врасплох в постели, убили жену и сожгли дом. Мой сын во дворце.

    Оглядевшись, я увидел зарево пожара на востоке - в направлении Скейских ворот.

    - Мне удалось бежать, - продолжал Эней. - Мы должны спасти Приама и Гекубу. Ты видел их?

    - Нет.

    - Найди их и отведи в красный зал сзади - его можно оборонять лучше других. Я сменю тебя здесь.

    - А если они откажутся?..

    - Не мешкай! Уведешь их силой!

    Бросив взгляд на греков, которые, заметно увеличившись в числе, продолжали бросать в нас камни и дротики, я побежал во дворец.

    Рабы - большей частью женщины - сновали туда-сюда, крича и рвя на себе волосы. Один оказался у меня на пути в конце коридора. Пробегая, я оттолкнул его к стене и услышал у себя за спиной его проклятия.

    Наконец я добрался до царских покоев. Передняя была пуста. На пороге соседней комнаты я застыл как вкопанный при виде представившегося мне зрелища.

    Приам стоял в центре помещения, застегивая доспехи, настолько тяжелые, что его сморщенные старческие руки едва могли их поднять. У ног храброго старика ползали на коленях Гекуба, Кассандра, Поликсена и Андромаха, ломая руки и умоляя его не уходить.

    - По-вашему, я должен сидеть здесь, как женщина, когда мой дворец атакуют? - крикнул он. - Кассандра, Андромаха, помогите же мне! - Царь тщетно пытался прикрепить массивный щит. При виде меня он воскликнул: - Идей!

    Я подбежал к нему:

    - Да. Меня прислал Эней. Вы все должны идти в красный зал - там мы сможем вас защитить. - Подняв женщин, я подтолкнул их к двери, потом схватил за руку Приама. - В красный зал!

    Царь не хотел идти, и я поволок его силой; царица и царевны последовали за нами. Приам бушевал, крича, что я дорого заплачу за то, что коснулся его особы. Не обращая на него внимания, я бежал по коридорам и лестницам.

    В красном зале мы обнаружили нескольких человек - прислужниц Гекубы и Кассандры, сыновей Приама, Агава и Полита, Аскания, маленького сына Энея, и толпу рабов. Велев Агаву присматривать за отцом и следить, чтобы никто не выходил из комнаты, я побежал назад к выходу.

    Внезапно я остановился. Не следует ли мне вернуться в мои покои и отвести Гекамеду в красный зал? Подумав, я решил, что она в такой же безопасности там, где находится сейчас.

    Эней и его люди все еще удерживали вход, но площадь снаружи была заполнена греками, продолжающими прибывать каждую минуту. Камни и дротики летели в нас беспрерывно. Мы отбивались, но не могли причинить особого вреда грекам в полном вооружении.

    Тусклое зарево, которое я видел в направлении Скейских ворот, распространилось и стало гораздо ярче. На моих глазах языки пламени взметнулись в воздух неподалеку от храма Гефеста.

    Внезапно из толпы греков на площади отделилась фигура и направилась к дворцу, не обращая внимания на троянские копья и дротики. При свете факелов мы узнали Одиссея.

    - Эней! - окликнул он. - Может быть, ты перестанешь прятаться за колоннами и покажешь свою силу?

    - Лживый плут! - крикнул в ответ Эней. - Ты заплатишь за свое вероломство, прежде чем войдешь во дворец!

    Одиссей расхохотался и повернулся к грекам:

    - Аякс^[102]]! Воины Итаки! Вперед!

    Мы встретили копьями греков, возглавляемых Аяксом, не пытаясь пронзить их доспехи, а всего лишь оттесняя со ступенек к их товарищам. Падая, они скатывались вниз. Эней бросился навстречу Аяксу, ударив его мечом в щель между шлемом и латным воротником и сбросив с лестницы.

    Греки снова устремились вперед и снова были отброшены. Многие троянцы пали, не будучи защищенными от греческих дротиков, но нас оставалось еще достаточно много, чтобы оборонять лестницу перед входом. Думаю, Эней, Полит и я втроем могли бы продержаться несколько часов.

    Дюжине греков удалось пробиться наверх, но все они полегли, чтобы больше никогда не подняться. Ступеньки были завалены трупами, но греки во главе с Аяксом продолжали атаковать нас, топча тела своих товарищей.

    - Не понимаю, - бормотал Эней, нанося удары мечом. - Где Одиссей? Я бы с радостью умер, если бы мне удалось сначала пронзить его лживую глотку!

    Словно в ответ на его слова, из дворца донесся страшный вопль. В следующий момент к нам подбежал Агав с бледным лицом и выпученными глазами.

    - Греки ворвались сзади! - крикнул он. - Мы пропали!

    Приказав Политу оборонять вход с его людьми, Эней и я бросились во дворец. Поднявшись по лестнице и пробежав по коридору, мы оказались у входа в красный зал и застыли с криком гнева и ужаса при виде того, что представилось нашим глазам.

    Одиссей с двумя десятками греков только что ворвались в комнату. На пути у них стоял царь Приам, подняв тяжелый меч; его мрачное старческое лицо пылало решимостью отчаяния. Меч опустился, отскочив от шлема Одиссея.

    С громким смехом грек нанес ответный удар. Старый царь рухнул, как подкошенный, с клинком, застрявшим у него в груди.

    Эней с яростным криком ринулся вперед; я последовал за ним. Сражаясь как безумные, мы пересекли порог как раз в тот момент, когда Одиссей поднял с пола за волосы царицу Гекубу и отсек ей голову одним ударом меча^[103]].

    Схватив жалобно кричащих Андромаху, Поликсену и Кассандру, греки поволокли их прочь. Эней пробился в угол, где съежился его маленький сын Асканий, посадил его к себе на плечи и повернулся, сражаясь как лев. Мальчик обхватил ручонками шею отца. Эней крикнул мне, что нам остается только спасать самих себя, если это возможно. Одиссей и еще два грека свалились на пол под ударом его меча.

    Я продолжал сражаться, пытаясь пробиться к двери.

    На моем пути оказывались простые солдаты - для их длинных копий не было места, поэтому я легко разил их мечом. Они прыгали на меня, стараясь повалить на пол, но я удержался на ногах и выбежал в коридор.

    Я видел Эфру и Климену, служанок Елены, в руках греческих воинов. Саму Елену, несомненно, еще раньше увел Менелай, подняв ее с постели.

    К счастью, греки еще не добрались до верхнего коридора. Преисполненный надежды, я побежал в дальний конец и ворвался в свои покои.

    - Гекамеда! - позвал я и тут же увидел ее, стоящую на коленях в центре комнаты, воздев руки к небесам.

    - Я думала, тебя убили, - простонала она, - и хотела бежать!..

    Я уже принял решение - оставался лишь один возможный путь к спасению. Побежав в кухню, я схватил два ремня, каждый в длину около двадцати локтей, и крепко связал их. Потом я направился в комнату Гекамеды, окно которой выходило в сад позади дворца.

    Вдвоем мы подтащили к окну тяжелую мраморную скамью. Я привязал один конец ремня к спинке скамьи, а другой перебросил через окно.

    - Сможешь спуститься по ремню? - спросил я.

    Вместо ответа, Гекамеда взобралась на подоконник.

    - Когда спустишься, - велел я ей, - дерни за ремень, и я последую за тобой.

    - Хорошо. - Вцепившись руками в ремень, Гекамеда начала спускаться. Я наблюдал за ней, выглянув из окна. Один раз она поскользнулась, и я с трудом сдержал крик ужаса, но ей удалось удержаться и благополучно спуститься на землю.

    Дергать ремень было незачем - пламя горящих домов напротив дворца ярко освещало Гекамеду.

    В следующий момент я уже был рядом с ней с мечом в руке.

    Наш единственный весьма хрупкий шанс заключался в том, чтобы достичь Пилийских ворот на западной стороне города. Свернув налево, мы прошли до конца дворцовой территории, мимо домов Гектора и Париса и других зданий.

    Выйдя на улицу, мы решили, что нам пришел конец. Со всех сторон слышался оглушительный грохот; всюду мы видели панику и смятение. Греческие солдаты, пьяные от чувства победы, убивали мужчин и детей и уносили женщин. Многие, насытившись кровью, грабили дома и лавки и выносили добычу, предварительно поджигая здания.

    Остановившись, чтобы перевести дыхание, Гекамеда и я нырнули в первую же улицу, ведущую на запад.

    Никаких деталей этой страшной прогулки по горящей Трое не сохранилось в моей памяти. У меня осталось лишь впечатление сплошного кошмара. Мы видели, как мужей вырывали из объятий жен и убивали у них на глазах, как маленьких детей разрубали мечами на груди их матерей, и множество других, столь же ужасных деяний.

    На нас часто нападали, и мы спасались только чудом, хотя мой меч никогда не оставался праздным. В восточной части города мы были бы убиты, не сделав и ста шагов, но здесь находились только простые солдаты, которых интересовала лишь добыча.

    Наконец мы дошли до Пилийских ворот. Они были распахнуты настежь, и стража исчезла, хотя греки еще не добрались сюда. Троянские отцы и матери, неся детей на спине и пожитки в руках, устремлялись в поля за стеной. Гекамеда и я присоединились к ним.

    Когда мы проходили через ворота, Гекамеда внезапно склонилась к мальчику лет семи, стоящему у нас на пути и смотревшему на нее широко открытыми любопытными глазами.

    - Где твоя мать? - спросила Гекамеда, ибо рядом никого не было.

    - Она умерла, - просто и без эмоций ответил мальчик.

    - А твой отец?

    - Тоже умер.

    - И ты остался один?

    - Да.

    - Как ты попал сюда?

    - Я убежал.

    - Как твое имя?

    - Пиранф, сын Алея.

    - Хочешь пойти со мной?

    Вместо ответа, он протянул руку. Гекамеда взяла ее, и вскоре мы вышли за ворота.

    Люди сворачивали направо или налево, избегая крутых холмов к западу от города. Мне это казалось глупым, так как греки скоро будут у ворот, а преследовать беглецов по равнине не составляет труда. Поэтому я направился к холмам вместе с Гекамедой и мальчиком.

    Мы долго карабкались вверх, цепляясь за кусты и коренья, а иногда ползя на четвереньках. Наша одежда изорвалась, лица были исцарапаны, руки и ноги ныли, но мы упрямо двигались дальше. Добравшись до плоского выступа, именуемого скалой Сарпедона^[104]], мы остановились перевести дух и бросить последний взгляд на Трою.

    Мы увидели море огня. Языки пламени взмывали кверху. Город был обречен, но еще никогда он не казался таким прекрасным, как в момент своей гибели.

    Нам казалось, что мы слышим доносящиеся снизу крики. Мои глаза наполнились слезами. Дрожащие пальцы Гекамеды сжали мою руку, мы повернулись и продолжили подъем.

    Изможденным и покрытым царапинами, нам удалось добраться до горы Ида, где нас обнаружила Энона.

    Здесь, в этих прекрасных рощах, я веду уединенное, но счастливое существование вместе с Гекамедой и юным Пиранфом. Как бы смеялись представители высшего общества Трои, будь они живы, узнав, что их друг Идей носит одежду и исполняет обязанности простого пастуха!

    Но я всегда был склонен к философии и получаю немало удовольствия, предаваясь одиноким размышлениям на цветущих берегах реки.

    Когда у Эноны бывают посетители, мы получаем новости из внешнего мира. Я узнал, что Кассандра обитает во дворце Агамемнона, что Андромаха стала женой Неоптолема, сына Ахилла, что Поликсену греки сожгли заживо^[105]], что Менелай увез Елену в Спарту, что Эней после долгих скитаний, полных опасностей, добрался-таки до Карфагена, где состоит в большой милости у царицы Дидоны.

    Слушая эти известия, я начинаю понимать, что из всех, кто спасся в ту роковую ночь, Гекамеда и Идей - самые счастливые. Мы подумываем о том, чтобы весной посетить Тенедос, но, прежде чем отправиться в такое путешествие, я должен удостовериться, не осталось ли поблизости греков.

    Что касается Пиранфа, то я пришел к выводу, что его отец, несомненно, был воином. Целыми днями он марширует по цветущим лугам с палкой в руке, нанося свирепые удары по стволам деревьев и крича пронзительным мальчишеским голосом:

    - Греки идут!