Сименон Жорж - Мегрэ.

    - Кстати, я все думаю, - добавил он, отхлебнув арманьяка, - сам ли Кажо совершил убийство. Я много размышлял над вашей версией. Почему ему было не поручить убийство Пепито кому-нибудь другому? Сам он мог спрятаться на улице…

    - В таком случае Одна не вернулся бы, чтобы толкнуть моего племянника и поднять тревогу. Он скисает так же быстро, как заводится. Это грязный мелкий негодяй без размаха.

    - А Эжен?

    Мегрэ пожал плечами: он не то чтобы считал Эжена невиновным, но и обвинять его не решался. Все это было как-то расплывчато. Отчасти - из-за Фернанды.

    К тому же Мегрэ почти не поддерживал разговор, а карандашом рисовал на мраморе столика какие-то непонятные черточки. Было жарко. Арманьяк вызывал сладостное ощущение благодушия и как бы постепенно снимал груз навалившейся на комиссара усталости.

    Люкас, появившийся в компании какого-то молодого коллеги, чуть не подскочил, увидев обоих комиссаров за одним столиком, и Мегрэ через весь зал выразительно глянул на него.

    - Вам не в "контору"? - полюбопытствовал Амадье. - Я показал бы вам протоколы допросов.

    - Зачем?

    - Что вы собираетесь делать?

    Любопытство не давало Амадье покоя. Какая тайна прячется за набыченным Мегрэ? Сердечности у него тоже поубавилось.

    - Нельзя, чтобы наши усилия взаимно уничтожались. Начальник того же мнения. Это он посоветовал мне договориться с вами.

    - Так мы же и договорились.

    - О чем?

    - О том, что это Кажо убил Пепито и, видимо, он же двумя неделями раньше прикончил Барнабе.

    - Этого не достаточно, чтобы мы оба согласились его арестовать.

    - Ясное дело.

    - И что же тогда?

    - А ничего. Вернее, у меня к вам одна просьба. Думаю, что вы без труда получите у следователя Гастамбида постановление о задержании Кажо?

    - А дальше?

    - А дальше я хочу, чтобы на набережной Орфевр постоянно дежурил инспектор с этим постановлением в кармане. Как только я ему позвоню, пусть приедет ко мне, и все.

    - Куда приедет?

    - Туда, где я буду. Еще лучше, если он запасется не одним, а несколькими постановлениями. Никогда ведь не угадаешь.

    Хмурое лицо Амадье вытянулось.

    - Отлично, - сухо заключил он. - Я переговорю с начальником.

    Он позвал официанта, уплатил свою долю. Затем долго застегивал и расстегивал пальто в надежде, что Мегрэ наконец заговорит.

    - Ну, ладно. Желаю успеха.

    - Благодарю, вы очень любезны.

    - Когда, по-вашему, все произойдет?

    - Может быть, с минуты на минуту. Может быть, завтра утром. Кстати, я предпочел бы второй вариант.

    Когда спутник его уже двинулся к выходу, Мегрэ спохватился:

    - Спасибо, что заглянули ко мне.

    - Это же так естественно.

    Оставшись один, Мегрэ расплатился за себя и на минуту задержался у столика, где сидели Люкас и его молодой коллега.

    - Что-нибудь новенькое, шеф?

    - В общем, да. Где мне найти тебя завтра, около восьми утра?

    - Я буду на Набережной. Если предпочитаете, могу прийти сюда.

    - До завтра, здесь!

    Выйдя из пивной, Мегрэ остановил такси и велел везти себя на улицу Фонтен. Спускалась ночь. Загорались витрины. Проезжая мимо "Табака", комиссар попросил притормозить.

    В маленьком баре вялая девица сидела за кассой, хозяин пребывал за стойкой, официант вытирал столики.

    Однако ни Одна, ни Эжена, ни марсельца не было.

    "Вот уж побесятся они нынче вечером из-за того, что не смогут сесть за белот!"

    Еще через несколько секунд такси остановилось перед "Флорией". Велев шоферу ждать, Мегрэ распахнул полуоткрытую дверь заведения.

    Был час уборки. В зале горела всего одна лампа, бросавшая тусклый свет на панели и красно-зеленую роспись стен. Столики из нелакированного дерева еще не были прикрыты скатертями, с музыкальных инструментов на эстраде - не сняты чехлы.

    Ансамбль в целом производил бедное, убогое впечатление. Дверь кабинета в глубине зала была распахнута, и Мегрэ, заметив там женскую фигуру, проследовал мимо подметавшего пол официанта и внезапно вышел из полутьмы.

    - Ты? - изумилась свояченица.

    Она покраснела, растерялась.

    - Мне хотелось посмотреть, где… как…

    У стены, покуривая сигарету, стоял молодой человек.

    Это был г-н Анри, новый владелец "Флории" или, верней сказать, новое подставное лицо на службе у Кажо.

    - Этот господин был так любезен… - залепетала г-жа Лауэр.

    - Был бы счастлив сделать больше, - вмешался молодой человек. - Мадам сказала, что она мать полицейского, который убил… я хочу сказать, который обвиняется в убийстве Пепито. Лично я ничего не знаю. Я вступил во владение домом на следующий день.

    - Еще раз признательна, сударь. Я вижу, вы понимаете, что такое материнское сердце.

    Она ждала, что Мегрэ закатит ей сцену. Когда он усадил ее в дожидавшееся такси, она заговорила только для того, чтобы не молчать.

    - Зачем ты взял машину? У вас же такие удобные автобусы. Можешь курить свою трубку - я привыкла.

    Мегрэ дал адрес гостиницы и по дороге предложил каким-то особенным голосом:

    - Вот что мы сделаем. Впереди долгий вечер. Завтра мы должны быть в форме: нам понадобятся спокойные нервы и свежая голова. Если не возражаешь, пойдем в театр.

    - В театр, когда Филипп в тюрьме?

    - Ба! Это ж последняя его ночь в ней.

    - Ты до чего-то докопался?

    - Еще нет. В общем, положись на меня. В гостиной уныло. Делать нам нечего.

    - А я-то хотела воспользоваться случаем и съездить навести порядок в комнате у Филиппа!

    - Он взбесится. Молодые люди не любят, когда матери роются в их вещах.

    - Ты считаешь, что у Филиппа роман?

    Вся провинциальность г-жи Лауэр нашла выход в этих словах, и Мегрэ расцеловал родственницу в щеку.

    - Да нет, старая ты дурочка! К сожалению, нет у Филиппа романа. Он - вылитый портрет своего папочки.

    - Я не убеждена, что Эмиль до брака не…

    Ну, разве это не омовение в чистом проточном ключе? Приехав в гостиницу, Мегрэ заказал места в "Пале Ройяль", затем, в ожидании обеда, написал письмо жене.

    Об убийстве Пепито и аресте племянника упомянуть он забыл.

    - Сегодня мы с тобой кутнем! - объявил он свояченице. - Если будешь умницей, покажу тебе "Флорию" в самый разгар вечера.

    - Но у меня же нет подходящего туалета!

    Мегрэ сдержал слово. После изысканного обеда на Бульварах - в гостинице комиссар есть не пожелал - он повел свояченицу в театр и с удовольствием понаблюдал, как она невольно хохочет над водевильными кви-про-кво^[8].

    - И все-таки я стыжусь того, что ты заставляешь меня делать, - вздохнула она в антракте. - Знал бы Филипп, чем занимается сейчас его мать!

    - Ты забыла Эмиля. Если, конечно, он не приударяет в это время за вашей прислугой.

    - Но ей же, бедняжке, давно за пятьдесят.

    Труднее оказалось уговорить ее заглянуть во "Флорию"; освещенный неоном вход в кабаре и тот уже внушал ей робость. Мегрэ усадил ее за столик у самого бара, задев на ходу Фернанду, расположившуюся у стойки в обществе Эжена и марсельца.

    Как и следовало ожидать, появление добропорядочной провинциалки в сопровождении бывшего комиссара вызвало улыбки.

    Мегрэ был в восторге. Казалось, именно этого он и добивался. Как бравый подгулявший провинциал, заказал шампанского.

    - Я же опьянею! - зажеманилась г-жа Лауэр.

    - Тем лучше.

    - Знаешь, я ведь впервые в таком месте.

    От нее в полном смысле слова пахло пирогом. Вот уж чудо нравственного и физического здоровья!

    - Кто эта женщина, которая не сводит с тебя глаз?

    - Фернанда, моя приятельница.

    - На месте сестры я забеспокоилась бы: у этой особы влюбленный вид.

    Это было верно и неверно. Фернанда в самом деле посматривала на Мегрэ так, словно сожалела об утраченной доверительности. В то же время она буквально висела на Эжене, подчеркнуто вызывающе цепляясь за него.

    - С ней очень красивый парень.

    - Беда только, что завтра этот красивый парень сядет в тюрьму.

    - Что он натворил?

    - Он один из бандитов, по вине которых арестован Филипп.

    - Он?

    Г-жа Лауэр долго не могла прийти в себя. Еще хуже получилось, когда Кажо, как он делал это каждый вечер, высунул голову из-за занавеса, любопытствуя, хорошо ли идут дела.

    - Видишь вон того господина, похожего на адвоката?

    - Седого?

    - Да. Так вот, внимание. Постарайся не вскрикнуть.

    Это убийца.

    Глаза у Мегрэ смеялись, как будто Кажо и остальные были уже в его власти. Это выглядело так странно, что Фернанда удивленно обернулась и неожиданно нахмурилась с озабоченным и встревоженным видом.

    Чуть позже она направилась в туалет и по пути метнула взгляд на Мегрэ, который в свою очередь встал и нагнал ее.

    - Есть что-нибудь новое? - почти злобно спросила она.

    - А у тебя?

    - Ничего. Да вы и сами видите. Мы скоро уйдем.

    Она наблюдала за Мегрэ. Помолчав, спросила:

    - Его возьмут?

    - Не сразу.

    Она нетерпеливо стукнула об пол высоким каблуком.

    - Большая любовь?

    Но Фернанда уже пошла прочь, бросив на ходу:

    - Еще не знаю.

    Г-жа Лауэр, к стыду своему, легла спать в третьем часу утра; Мегрэ, едва добравшись до постели, уснул глубоким сном и храпел так, как не храпел уже несколько дней.

    Без десяти восемь Мегрэ остановился у гостиничной регистратуры в момент, когда только что появившийся хозяин вместе с ночным дежурным просматривал списки постояльцев. Дорогу загораживало ведро с грязной водой, у стены стояла швабра, и Мегрэ, с самым серьезным видом завладев ею, принялся изучать ее рукоятку.

    - Позволите воспользоваться? - спросил он хозяина, который, запинаясь, выдавил:

    - Пожалуйста.

    И, тут же спохватившись, тревожно осведомился:

    - В вашем номере недостаточно чисто?

    Мегрэ с ничем не омраченной радостью раскурил первую трубку.

    - По-моему, вполне достаточно, - невозмутимо возразил он. - Меня интересует не швабра. Мне нужен всего лишь кусочек рукоятки.

    Подоспевшая уборщица, вытирая руки о голубой фартук, решила, вероятно, что постоялец рехнулся.

    - У вас не найдется чем отпилить? - продолжал Мегрэ, адресуясь к ночному дежурному.

    - Конечно, найдется. Жозеф, - распорядился хозяин, - сходите за пилкой для господина Мегрэ.

    Итак, решительный день начался веселым дуракавалянием. Утро опять было солнечное. Мимо прошла горничная с первым завтраком на подносе. Коридор мыли, не жалея воды. Почтальон рылся в своей кожаной сумке.

    Мегрэ, держа в руке метлу, дожидался пилы.

    - Не правда ли, в гостиной есть телефон? - полюбопытствовал он у хозяина.

    - Да, господин Мегрэ. На левом столе. Я вас немедленно подключу.

    - Не стоит.

    - Вы не будете звонить?

    - Спасибо, необходимость в этом отпала.

    Мегрэ ушел со шваброй в гостиную, а уборщица, воспользовавшись этим, заявила:

    - Сами убедитесь: не моя вина, что я ничего не делаю. И пусть на меня не орут, если я не успею закончить холл.

    Дежурный вернулся с заржавленной пилой, которую отыскал в подвале. В свой черед Мегрэ принес швабру, вооружился пилой и принялся отделять конец ручки.

    Швабру он прижал к письменному столу. На свежевымытый пол посыпались опилки. Другим концом деревяшка елозила по регистрационному журналу, и хозяин опасливо наблюдал за нею.

    - Вот и все! Благодарю вас, - объявил наконец комиссар, подняв с пола отпиленный кружочек древесины.

    Одновременно с этим он возвратил уборщице швабру, ставшую короче на несколько миллиметров.

    - Это вам и требовалось? - с серьезным видом полюбопытствовал хозяин гостиницы.

    - Совершенно верно.

    В пивной "У Нового моста", во втором зале которой Мегрэ отыскал Люкаса, уборщицы с ведрами свирепствовали не менее усердно, чем в "Альсине".

    - Знаете, шеф, отдел работал всю ночь. Расставшись с вами, Амадье вбил себе в голову, что обязан обогнать вас, и задействовал всех своих людей. Судите сами - я, например, знаю, что вы были в "Пале Ройяль" с дамой.

    - А затем отправился во "Флорию". Бедный Амадье!

    А что остальные?

    - Эжен тоже был во "Флории". Вы, несомненно, его видели. Без четверти три он ушел оттуда с профессионалкой.

    - Да, знаю - с Фернандой. Держу пари, что он переспал с ней на улице Бланш.

    - Вы правы. Он даже оставил свою машину на всю ночь у тротуара. Она и сейчас там.

    Мегрэ поморщился, хотя он-то уж никак не был влюблен. Однако прошлым утром в залитой солнцем квартирке Фернанды был именно он. Она, полуодетая, пила кофе с молоком, и между ними существовала атмосфера доверительной интимности.

    Это была не ревность - просто комиссар не любил мужчин типа Эжена. Ему казалось, что в данную минуту молодой человек еще лежит, а Фернанда хлопочет, подавая ему кофе в постель. И он наверняка снисходительно улыбается.

    - Он таки заставит ее плясать под свою дудку! - вздохнул комиссар. - Продолжай, Люкас.

    - Его марсельский приятель до возвращения в "Альсину" обошел несколько ночных кабаков. Сейчас он, несомненно, дрыхнет, потому что никогда не встает раньше одиннадцати-двенадцати.

    - А глухой коротышка?

    - Его фамилия Колен. Живет с женой на улице Коленкура, потому как состоит в законном браке. Когда он возвращается поздно, супруга закатывает ему сцены. В прошлом она была помощницей хозяйки "заведения".

    - Чем он занят сейчас?

    - Ходит по лавкам. Съестное покупает всегда он: на шее толстый шарф, на ногах туфли из Шаранты^[9].

    - Одна?

    - Этот надрался до свинства, обойдя кучу бистро. К себе в гостиницу на улице Лепик вернулся около часа, и ночной дежурный вынужден был помочь ему подняться по лестнице.

    - Кажо, надеюсь, у себя?

    Выходя из пивной, Мегрэ словно увидел всех подельников разом, каждого в своей точке Монмартра, вокруг Сакре-Кер^[10], белеющей над прибоем Парижа.

    Добрых десять минут он вполголоса инструктировал Люкаса и заключил наконец, пожимая ему руку:

    - Все понял? Уверен, что тебе не потребуется больше, чем полчаса?

    - Оружие при вас, шеф?

    Мегрэ похлопал себя по брючному карману и подозвал проезжавшее мимо такси:

    - Улица Батиньоль.

    Дверь привратницкой была приоткрыта, сквозь щель виднелась фигура газовщика.

    - Вам кого? - услышал Мегрэ пронзительный женский голос.

    - Господина Кажо, пожалуйста.

    - Антресоль, налево.

    Мегрэ остановился на растрепанном коврике, перевел дух и потянул за длиннющий басон, на что квартира отозвалась по-детски игрушечным звоночком.

    Зашаркали шаги. Звякнула дверная цепочка. В замке повернулся ключ, и дверь приотворилась, но всего сантиметров на десять, не больше.

    Отпер сам Кажо, непричесанный, брови взлохмачены еще больше обычного. Он удивился. Глядя Мегрэ в глаза, мрачно процедил:

    - Что нужно?

    - Для начала войти.

    - Вы пришли официально, с постановлением по всей форме?

    - Нет.

    Кажо попробовал захлопнуть дверь, но из этого ничего не получилось - Мегрэ успел сунуть в щель ногу.

    - Не находите, что нам лучше бы потолковать? - бросил он.

    Кажо понял, что дверь ему все равно не закрыть, и взгляд его потяжелел.

    - Я ведь и полицию вызвать могу.

    - Разумеется. Только я думаю, это бесполезно - нам разумней поговорить по-хорошему.

    За спиной Нотариуса прислуга в черном прервала работу и прислушалась. Ввиду уборки все двери в квартире были распахнуты. Справа, видимо, располагалась очень светлая комната окнами на улицу.

    - Входите.

    Кажо запер входную дверь на ключ, завел цепочку на место и сориентировал посетителя:

    - Направо, ко мне в кабинет.

    Это была типичная квартирка мелкого буржуа с Монмартра: кухня еле в метр шириной с окном во двор, бамбуковая вешалка в прихожей, темная столовая, занавеси тоже темные, выцветшие обои в цветочек.