Женщина залпом допила коктейль и заключила: - Вот чокнутые! Тем не менее она забеспокоилась: - Останешься у меня на всю ночь? - Конечно, конечно, - заверил Мегрэ. От входа и располагавшейся сразу за ним вешалки бар был отделен занавесом. Сквозь щель в нем Мегрэ мог видеть входящих. Неожиданно он сполз с высокого табурета и сделал несколько шагов вперед. Появился мужчина, негромко осведомившийся у гардеробщицы: - Ничего нового? - Здравствуйте, господин Кажо! Это сказал Мегрэ, держа трубку в зубах и руки в карманах. Новоприбывший медленно повернулся кругом, оглядел говорившего с головы до ног и процедил: - Вы здесь? Вы? Позади них были красный занавес и музыка, перед ними - открытая дверь на холодную улицу, где прохаживался швейцар. Тот, кого назвали г-ном Кажо, заколебался, снимать ему пальто или нет. Фернанда, все еще не успокоенная, высунула нос из зала, но тут же отпрянула. - Разопьете со мной бутылочку? Кажо принял наконец решение и, не спуская глаз с собеседника, сдал пальто на вешалку. - Раз вы приглашаете… - согласился Мегрэ. Подоспевший метрдотель проводил их к свободному столику. Не взглянув на карту вин, Кажо распорядился: - Мумм[1] двадцать шестого года. Он был не в смокинге, а в дешевой темно-серой тройке такого же скверного покроя, что и у Мегрэ. Он даже не побрился, и щеки его покрывала сероватая щетина. - Я думал, вы в отставке. - Я действительно в отставке. Хотя, на первый взгляд, этот обмен репликами ничего не означал, Кажо все-таки нахмурился и жестом подозвал продавщицу сигар и сигарет. Фернанда в баре широко раскрыла глаза. Что до молодого Альбера, игравшего роль хозяина заведения, то этот ломал себе голову, подойти или не подходить. - Сигару? - Благодарю, нет, - отказался Мегрэ, выбивая трубку. - Надолго в Париж?. - Пока убийца Пепито не сядет в тюрьму. Они не повышали голоса. Рядом с ними люди в смокингах развлекались, перебрасываясь шариками и серпантином. Между столиками важно шествовал саксофонист со своим инструментом. - Вас вызвали расследовать это дело? У Жермена Кажо было длинное тусклое лицо, кустистые брови цвета серой плесени. Такого человека меньше всего ожидаешь встретить там, где развлекаются. Говорил он медленно и холодно, следя, какое впечатление производит каждое его слово. - Я приехал без вызова. - Работаете на себя? - Вы сами это сказали. Все это ровным счетом ничего не значило. Фернанда и та наверняка думает, что ее спутник знаком с Кажо лишь по какому-то невероятному стечению обстоятельств. - Давно приобрели это заведение? - "Флорию"? Ошибаетесь. Она принадлежит Альберу. - Как до этого Пепито? Кажо не стал спорить, ограничившись невеселой улыбкой, и жестом остановил официанта, собиравшегося разлить шампанское. - И что дальше? - спросил он тоном человека, нащупывающего тему для разговора. - Какое у вас алиби? Ответом была новая, еще более равнодушная улыбка, и Кажо, не моргнув глазом, отчеканил: - Я лег в девять вечера: слегка грипповал. Привратница, которая заодно ведет мое хозяйство, принесла мне грог и подала его в постель. Ни тот, ни другой не замечали оглушительного шума, стеной отгораживавшего их от зала. Они привыкли к нему. Мегрэ курил трубку, Кажо - сигару. - По-прежнему строго на Пугской воде? - полюбопытствовал бывший комиссар, когда собеседник налил ему шампанского. - По-прежнему. Они сидели лицом к лицу, серьезные, чуть нахмуренные, как авгуры, а какая-то женщина, сидевшая за соседним столиком и не знавшая, кто они, пыталась угодить кому-нибудь из них в нос ватным шариком. - Быстро, однако, вы добились разрешения вновь открыть лавочку! - заметил Мегрэ между двумя затяжками. - Я всегда был в хороших отношениях с "конторой". - Вам известно, что один мальчишка по-дурацки скомпрометировал себя в этой истории? - Я что-то читал на этот счет в газетах. Полицейский спрятался в туалете и с перепугу убил Пепито. Джаз не смолкал. Какой-то англичанин, уже пьяный и державшийся поэтому особенно прямо, проходя задел Мегрэ и извинился: - Простите. - Пожалуйста. Фернанда у стойки бара беспокойно поглядывала на Мегрэ. Он улыбнулся ей. - Молодые полицейские так неосторожны, - вздохнул Кажо. - Именно так я и сказал своему племяннику. - Ваш племянник интересуется подобными вопросами? - Он как раз и есть тот мальчишка, что прятался в туалете. Побледнеть Кажо не мог - лицо у него и без того было землисто-серое. Зато он поспешил сделать большой глоток минеральной воды, после чего утер губы. - Тем хуже, не правда ли? - Именно это я ему и сказал. Фернанда подбородком указала на стенные часы: было уже половина второго. Мегрэ знаком дал понять: "Сейчас иду". - Ваше здоровье! - бросил Кажо. - Ваше! - Хорошо у вас там в деревне? Мне рассказывали, что вы перебрались за город. - Да, хорошо. - В Париже зимой нездоровый климат. - Я так и подумал, узнав о смерти Пепито. - Полно, полно! - запротестовал Кажо, видя, что собеседник достает бумажник. Тем не менее Мегрэ бросил на столик пятьдесят франков, встал и попрощался: - До скорого! Он прошел мимо бара, на ходу шепнув Фернанде: - Двинулись. - Ты расплатился? На улице она не решилась взять его под руку. Он, как обычно, засунул руки в карманы и шел медленным крупным шагом. - Ты знаком с Кажо? - спросила она наконец, слегка запнувшись на местоимении "ты". - Он мой земляк. - Смотри, остерегайся его. Он скользкий тип. Говорю тебе это, потому что ты, по-моему, славный малый. - Ты спала с ним? И Фернанда, у которой на каждый шаг спутника приходилось два, ответила так же просто: - Он ни с кем не спит. В Мен-сюр-Луар, в доме, где пахло сгоревшими дровами и козьим молоком, г-жа Мегрэ досматривала первый сон. На улице Дам, в номере гостиницы, Филипп тоже в конце концов уснул, положив очки рядом, на ночной столик. Глава 3
Мегрэ присел на край кровати, а Фернанда, скрестив ноги, со вздохом облегчения разулась. Столь же непринужденно приподняла зеленое шелковое платье и отстегнула подвязки. - Ты не разденешься? Мегрэ покачал головой, но женщина не заметила этого, потому что стаскивала платье через голову. Фернанда занимала небольшую квартирку на улице Бланш. На лестнице, застланной красной дорожкой, пахло восковой мастикой. Взбираясь по ней, Мегрэ видел у каждой двери пустые молочные бутылки. Затем они прошли через заставленную безделушками гостиную, и теперь гость поглядывал из спальни на чистую кухоньку, где все предметы были педантично и тщательно расставлены по своим местам. - О чем задумался? - спросила Фернанда, стянув чулки со своих длинных белых ног и с блаженством шевеля пальцами. - Ни о чем. Курить можно? - Сигареты на столе. Расхаживая по комнате с трубкой в зубах, Мегрэ остановился перед фотопортретом женщины лет пятидесяти, затем перед медным горшком с каким-то зеленым растением. Пол был натерт, и у двери виднелись два куска войлока в форме подошв: Фернанда, видимо, пользовалась ими, чтобы не пачкать квартиру. - Ты с Севера? - спросил он, не глядя на нее. - Как ты догадался? Теперь он стоял перед ней. Она была блондинка с волосами неопределенного, скорее рыжеватого оттенка, неправильным лицом, широким ртом, остреньким веснушчатым носом. - Я из Рубе. Это чувствовалось по ухоженности квартиры, натертым полам, в особенности по порядку на кухне. Мегрэ был уверен, что по утрам Фернанда устраивается там поближе к плите, наливает себе огромную чашку кофе и читает газету. Сейчас она не без тревоги поглядывала на гостя. - Ты не разденешься? - повторила она, вставая и подходя к зеркалу. И тут же подозрительно осведомилась: - Зачем ты тогда пришел? Она почувствовала, что что-то не так, и голова у нее заработала. - Ты права: я пришел не за этим, - с улыбкой признался Мегрэ. И улыбнулся еще шире, увидев, как она, словно внезапно застыдившись, схватила халат. - Что же тебе нужно? Она все еще не догадывалась, хотя давно уже привыкла разбираться в мужчинах. Сейчас она присматривалась к ботинкам, галстуку, глазам посетителя. - Ты, часом, не из полиции? - Сядь и поговорим по-дружески. Ты не совсем ошиблась: я долго был комиссаром уголовной полиции. Фернанда нахмурилась. - Не бойся. Я больше не служу. Перебрался в деревню, а в Париж приехал сегодня потому, что Кажо учинил большую подлость. - Вот оно что! - вырвалось у нее. Она, видимо, вспомнила, как странно выглядели оба мужчины за столом. - Мне нужно это доказать, а я уже не вправе кое-кого допросить. Она вновь перешла с ним на "вы". - И вы хотите, чтобы я вам помогла? Так ведь? - Угадала. Ты же не хуже меня знаешь, что "Флория" - змеиное гнездо. Фернанда вздохнула в знак согласия. - Всем заправляет Кажо, который владеет также "Пеликаном" и "Зеленым шаром". - Похоже, он открыл какое-то заведение и в Ницце. В конце концов оба уселись за стол, и женщина осведомилась: - Выпьете чего-нибудь горяченького? - Не сейчас. Ты, конечно, слышала об истории на площади Бланш две недели назад. Около трех утра по ней проехала машина, где сидело несколько человек. Между площадями Бланш и Клиши дверца распахнулась, и один из пассажиров вылетел на мостовую. Перед этим его прикончили ударом ножа. - Барнабе! - уточнила Фернанда. - Знала его? - Он захаживал во "Флорию". - Так вот, это подстроил Кажо. Не знаю, был ли он сам в машине, но Пепито в ней сидел. А прошлой ночью настал его черед. Женщина отмолчалась. Наморщив лоб, она соображала - ни дать ни взять озабоченная хозяйка. - А вас-то это как касается? - полюбопытствовала она наконец. - Если я не доберусь до Кажо, вместо него осудят моего племянника. - Это такой высокий рыжий парень, смахивающий на налогового инспектора. Теперь удивился Мегрэ: - Ты-то откуда его знаешь? - Он вот уже несколько дней торчит в баре "Флория". Я засекла его потому, что он не танцует и ни с кем не разговаривает. Вчера он поставил мне стаканчик. Я попробовала вытянуть из него что-нибудь, и он, хоть не раскололся до конца и, в основном, только мямлил, все же признался, что не может ничего сказать, потому как выполняет важное задание. - Кретин! Мегрэ встал и пошел напролом. - Итак, договорились? Поможешь мне взять Кажо, получишь две тысячи франков. Она невольно улыбнулась. Происходящее забавляло ее. - Что я должна делать? - Для начала мне нужно знать, не заходил ли прошлой ночью наш Кажо в "Табак улицы Фонтен". - Сходишь туда сегодня? - Если не возражаешь - немедленно. Она сбросила пеньюар и с платьем в руке уставилась на собеседника. - Мне в самом деле одеться? - Конечно, - вздохнул он, кладя на камин сто Франков. Они вместе поднялись по улице Бланш. На углу улицы Дуэ, обменявшись рукопожатием, разошлись, и Мегрэ направился вниз по улице Нотр-Дам-де-Лоретт. Подходя к своей гостинице, он поймал себя на том, что насвистывает какой-то мотивчик.
В десять утра он засел в пивной "У Нового моста", выбрав такой столик, на который то и дело падала тень от прохожих. В воздухе уже чувствовалась весна. Уличная жизнь становилась оживленней, шумы - пронзительней. На набережной Орфевр было время доклада. В конце длинного коридора, вдоль которого располагались отделы уголовной полиции, начальник ее принимал своих сотрудников, являвшихся с папками разработок. В числе прочих был и комиссар Амадье. Мегрэ чудилось, что он слышит голос начальника: - Ну-с, Амадье, что с делом Палестрино? Амадье наклоняется, дергает себя за ус, изображает любезную улыбку. - Вот донесения, господин начальник. - Правда, что Мегрэ в Париже? - Говорят. - Какого же черта он не заглянет ко мне? Мегрэ улыбался. Он знал, что все идет именно так. Представлял себе, как вытягивается и без того длинное лицо Амадье. Слышал, как тот нашептывает: - У него, возможно, есть на то причины. - Вы всерьез полагаете, что инспектор стрелял? - Я ничего не утверждаю, господин начальник. Я знаю одно: на пистолете его отпечатки. В стене отыскали вторую пулю. - Но почему он так поступил? - Потерял голову… Нам навязывают в инспектора молодых людей, не подготовленных к… Как раз в эту минуту в пивную вошел Филипп, направился прямо к Мегрэ и заказал: - Кофе с молоком… Я раздобыл все, что вы просили, дядя, хотя это было не просто. Комиссар Амадье не спускает с меня глаз. Остальные проявляют подозрительность. Он протер очки и вытащил из кармана бумаги. - Прежде всего, Кажо. Я сходил на чердак в картотеку и скопировал его учетную карточку. Уроженец Понтуаза, пятьдесят девять лет. Начинал клерком у адвоката в Лионе, заработал год за изготовление и использование подложных документов. Через три года - еще шесть месяцев за попытку мошенничества со страховкой. Это уже в Марселе. Затем на несколько лет следы его теряются, но я отыскал их в Монте-Карло, где он становится крупье. С этого же момента он осведомитель Сюрте[2], что не мешает ему оказаться замешанным в каком-то деле с азартными играми, так и не расследованном до конца. Наконец, еще пять лет спустя, Париж, где Кажо делается управляющим "Восточного клуба", представляющего собой обычный игорный притон. Клуб вскорости прикрывают, но Кажо не трогают. Это все. С тех пор он живет на улице Батиньоль, где у него бывает лишь приходящая прислуга. Продолжает навещать улицу де Соссэ и набережную Орфевр. Владеет, по меньшей мере, тремя ночными кабаками, записанными, однако, на подставных лиц. - Пепито? - бросил Мегрэ, сделав нужные заметки. - Двадцать девять лет. Уроженец Неаполя. Дважды высылался из Франции за торговлю наркотиками. В остальном чист. - Барнабе? - Уроженец Марселя. Тридцать два года. Три судимости, причем одна за вооруженный грабеж. - Товар во "Флории" обнаружили? - Ничего - ни наркотиков, ни бумаг. Все унес убийца Пепито. - Как зовут типа, который толкнул тебя и поднял на ноги полицию? - Жозеф Одна. Бывший официант, теперь сшивается на скачках. Определенного местожительства не имеет, письма получает на адрес "Табака улицы Фонтен". Думаю, промышляет букмекерством. - Кстати, - вставил Мегрэ, - я встретил твою подружку. - Мою подружку? - покраснев, переспросил Филипп. - Да, высокую девицу, в зеленом шелковом платье, которую ты угостил стаканчиком во "Флории". Мы с ней чуть было не переспали. - Я - нет, - отрезал Филипп. - И если она уверяет в противном… Только что появившийся Люкас топтался неподалеку, не решаясь подойти к ним. Мегрэ жестом подозвал его. - Занимаешься этим делом? - Не совсем так, шеф. Проходил мимо и решил предупредить вас, что Кажо снова в "конторе". Приплелся четверть часа назад и заперся с комиссаром Амадье. - Выпьешь кружечку? Люкас набил трубку из кисета Мегрэ. Был час уборки, и официанты протирали мелом зеркала, посыпали опилками пол между столиков. Хозяин пивной, уже в черном пиджаке, проверял закуски, расставленные на рабочем столе. - Думаете, это штучки Кажо? - спросил Люкас, понизив голос и протягивая руку за кружкой. - Убежден. - Невесело, однако! Филипп помалкивал, почтительно поглядывая на проработавших двадцать лет бок о бок ветеранов, которые время от времени, между двумя затяжками, произносили несколько слов. - Я видел вас, шеф? - Я сам пришел ему сказать, что посажу его… Официант, еще две кружки. | 
