- Вот три письма, адресованных господину де Шалабру, господину де Бирану и вам. Шалабр будет командовать первым отрядом, Биран - вторым, вы - третьим. - Слушаюсь, сударь. - Письма следует вскрыть по прибытии на место ровно в шесть часов. Господин де Шалабр вскроет письмо у Сент-Антуанских ворот, господин де Биран - у Фобенского креста, вы - у Венсенской сторожевой башни. - Ехать надо быстро? - Как можно быстрее, но так, чтобы не вызвать подозрений. - Слушаюсь, сударь. - Дополнительные инструкции находятся в письмах. Отправляйтесь. Сент-Малин поклонился и сделал шаг к выходу. - Кстати, - сказал Луаньяк, - отсюда до Фобенского креста скачите во весь опор; но оттуда до заставы поезжай-те шагом. До наступления ночи еще два часа - у вас больше времени, чем нужно. - Прекрасно, сударь. - Доброго пути, господин де Сент-Малин. И Луаньяк, звеня шпорами, ушел в свои покои. "Четырнадцать в первом отряде, пятнадцать во втором и пятнадцать в третьем, - размышлял Сент-Малин, - ясно, что Эрнотон больше не состоит в числе Сорока пяти". Через полчаса после отъезда из Венсена Сент-Малин проехал заставу, а еще через четверть часа был в казарме Сорока пяти. Большая часть этих господ нетерпеливо ожидала ужина, дымившегося в кухне. Все блюда обычно щедро орошались винами лучших марок - вроде малаги, кипрского и сиракузского. Тем не менее, как только начинал трубить горн, сотрапезники превращались в солдат, подчиненных железной дисциплине. Зимой ложились в восемь, летом в десять; но спали только пятнадцать человек, другие пятнадцать дремали, а остальные бодрствовали. Прибыв в казарму в половине шестого, Сент-Малин застал всех гасконцев на ногах и одним словом опрокинул их надежды на вкусный ужин. - На коней, господа! - сказал он. И, оставив сотоварищей в полном недоумении, он дал объяснения лишь господам де Бирану и де Ша-лабру. Сделали перекличку. Только сорок четыре человека, включая Сент-Малина, ответили на нее. - Господин Эрнотон де Карменж отсутствует, - сказал господин де Шалабр, так как была его очередь исполнять обязанности дежурного. Глубокая радость наполнила сердце Сент-Малина, и губы его невольно сложились в подобие улыбки, что с этим мрачным и завистливым человеком случалось редко. Действительно, в глазах Сент-Малина Эрнотон безнадежно проигрывал из-за своего необъяснимого отсутствия во время такой важной экспедиции. Сорок пять или, вернее, сорок четыре человека уехали - каждый отряд по той дороге, которая ему была указана. IX. Бель-Эба
Излишне говорить, что Эрнотон, которого Сент-Малин считал погибшим, следовал по пути, неожиданно указанному ему фортуной. Сначала он направился во дворец Гизов и постучался у главного входа. Тотчас же открыли, но швейцар расхохотался ему а, прямо в лицо, когда он попросил о чести видеть госпожу герцогиню де Монпансье. Эрнотон ждал подобного приема и ничуть не смутился. - Какая досада, - сказал он, - мне необходимо передать ее светлости известия исключительной важности от господина герцога Майенского. - От герцога Майенского? - воскликнул швейцар. - Кто же поручил вам передать эти известия? - Сам герцог Майенский. - Герцог? - переспросил швейцар с хорошо разыгранным удивлением. - Господина герцога, так же как госпожи герцогини, нет в Париже! - Мне это прекрасно известно, - ответил Эрнотон, - но ведь я мог встретить господина герцога где-нибудь в другом месте - например, по дороге в Блуа. - В Блуа? - повторил швейцар. - Вот именно. Выражение беспокойства появилось на лице служителя, который от избытка усердия держал дверь приотворенной. - Где же это послание? - спросил он. - Тут, - сказал Эрнотон, хлопнув себя по мундиру. Верный слуга устремил на Эрнотона испытующий взгляд. - Вы говорите, что послание очень важное? - Величайшей важности. - Дайте мне взглянуть на него. Эрнотон вытащил спрятанное на груди письмо герцога Майенского. - Какие странные чернила! - воскликнул швейцар. - Это кровь, - бесстрастно ответил Эрнотон. Слуга побледнел при мысли, что это кровь герцога. - Сударь, - торопливо сказал слуга, - я не знаю, найдете ли в Париже вы госпожу герцогиню де Монпансье. Но отправляйтесь немедля в Сент-Антуанское предместье, в усадьбу Бель-Эба, принадлежащую госпоже герцогине; вы сразу узнаете этот дом - он стоит первый слева по дороге в Венсен, после монастыря Святого Иакова. Очень может быть, что там вы встретите какого-нибудь доверенного человека, который сообщит вам, где находится госпожа герцогиня. - Очень хорошо, - сказал Эрнотон, понявший, что слуга не может или не хочет сказать больше, - спасибо! Ему ничего не стоило найти усадьбу Бель-Эба, расположенную рядом с монастырем Святого Иакова. Он дернул звонок, и ворота открылись. Во дворе, видимо, некоторое время ждали от него пароля; но так как он молча осматривался, лакей спросил, что ему угодно. - Я хочу говорить с госпожой герцогиней, - ответил молодой человек. - Госпожи герцогини уже нет ни в Бель-Эба, ни в Париже, - ответил лакей. - В таком случае, - сказал Эрнотон, - придется отложить поручение господина герцога Майенского. - Поручение к госпоже герцогине? - Да. Лакей на минуту задумался. - Сударь, - сказал он, - здесь есть один человек, которого мне надлежит спросить. Будьте любезны подождать. "Вот кому хорошо служат, черт возьми! - подумал Эрнотон. - Какой порядок, повиновение, точность! Нечего и говорить, что к де Гизам не войдешь запросто, как в Лувр. Я начинаю думать, что служу не настоящему королю Франции". Он оглянулся: двор был пуст, но двери всех конюшен открыты, словно здесь ожидали прибытия конного отряда. Наблюдения Эрнотона были прерваны вошедшим лакеем, за ним следовал другой служитель. - Доверьте мне вашу лошадь, сударь, и следуйте за моим товарищем, - сказал лакей. Эрнотона ввели в маленькую гостиную, где спиной к нему сидела за вышиванием женщина, одетая скромно, но элегантно. - Вот всадник, прибывший от господина де Майена, сударыня, - сказал лакей. Она обернулась. Эрнотон вскрикнул от изумления, узнав и своего пажа и незнакомку в носилках. - Вы! - в свою очередь воскликнула дама, выронив работу и глядя на Эрнотона. Она знаком приказала служителю удалиться. - Вы принадлежите к свите госпожи герцогини де Монпансье, сударыня? - с изумлением воскликнул Эрнотон. - Да, - ответила незнакомка, - но вы, сударь, каким образом вы оказались посланцем господина де Майена? - Это слишком долго рассказывать, сударыня, - уклончиво ответил Эрнотон. - Вы скрытны, сударь, - молвила дама, улыбаясь. - Да, сударыня, когда это необходимо. - Но я не вижу здесь повода для скрытности, - сказала незнакомка. - Ведь, памятуя о нашем знакомстве, хотя и мимолетном, вы сообщите мне, что это за послание. Дама вложила в последние слова все кокетство, все очарование, которое может вложить хорошенькая женщина в свою просьбу. - У меня нет устных поручений, сударыня; моя миссия состоит в том, чтобы передать письмо ее светлости. - Где же это письмо? - спросила незнакомка, протягивая руку. - Сударыня, я уже имел честь сообщить вам, что письмо адресовано госпоже герцогине де Монпансье. - Но поскольку герцогиня отсутствует, - нетерпеливо сказала дама, - вы можете, следовательно… - Нет, не могу. - Вы не доверяете мне, сударь? - Должен был бы не доверять, сударыня, - ответил молодой человек. - Но, несмотря на таинственность вашего поведения, вы внушили мне, признаюсь, совсем не то чувства, о которых говорите. - Правда? - воскликнула дама, чуть покраснев от пламенного взора Эрнотона. Эрнотон поклонился. - Будьте осторожны, господин посланец, - сказала она, смеясь, - вы объясняетесь мне в любви. - Вы правы, сударыня, - молвил Эрнотон. - Не знаю, увижусь ли с вами опять, этот случай слишком драгоценен, чтобы я мог его упустить. - Понимаю: желая меня видеть, вы нашли предлог, чтобы пробраться сюда. - Чтобы я, сударыня, искал предлог?! Вы меня плохо знаете. Я странный человек, согласен, и не поступаю так, как все. - Вижу, вы рассудительный и осторожный влюбленный, - смеясь, сказала дама. - Можно ли удивляться, что вы внушили мне некоторые сомнения, сударыня, - возразил Эрнотон. - Разве принято, чтобы женщина одевалась мужчиной, прорывалась через заставу и шла смотреть, как будут четвертовать на Гревской площади какого-то несчастного, и при этом делала ему непонятные знаки? Дама слегка побледнела, но тут же улыбнулась: - Вам не хватает проницательности, сударь! Достаточно иметь чуточку здравого смысла, и все, что вам кажется темным, тотчас же объяснится. Разве не естественно, что госпожа де Монпансье интересовалась судьбой господина де Сальседа, его признаниями, истинными или ложными, - ведь они могли скомпрометировать весь лотарингский дом! А если это естественно, сударь, то почему бы герцогине не послать верного, близкого друга с поручением присутствовать на четвертовании и видеть воочию, как говорят во дворце Правосудия, малейшие подробности казни? Этим другом, сударь, оказалась я, доверенное лицо ее светлости. Теперь подумайте, могла я появиться на Гревской площади в женской одежде и остаться равнодушной к страданиям этого мученика, к его попыткам сделать признание? - Вы совершенно правы, сударыня, - промолвил Эрнотон с поклоном. - Клянусь, я восхищаюсь вашим умом не менее, чем вашей красотой. - Благодарю вас, сударь. Значит, теперь, когда мы познакомились и объяснились, вы дадите мне письмо? - Невозможно, сударыня, ибо я поклялся герцогу Майенскому, что передам его в собственные руки госпожи де Монпансье. - Скажите лучше, - воскликнула дама, не в силах сдержать раздражения, - что письма не существует, что это предлог, изобретенный вами, дабы проникнуть сюда!.. Прекрасно, сударь, можете быть довольны: вы не только проникли сюда, но увидели меня и даже признались мне в любви. - Ив этом, как и во всем остальном, сударыня, я говорил чистую правду. - Хорошо! Пусть будет так! Вы меня видели, я доставила вам это удовольствие в оплату за прежнюю услугу. Мы квиты, прощайте. - Я повинуюсь вам, сударыня, - сказал Эрнотон, - и ухожу, раз вы меня прогоняете. На этот раз дама рассердилась всерьез. - Вот как! - воскликнула она. - Вы полагаете, что достаточно проникнуть сюда под любым предлогом к знатной даме, а затем сказать: "Мне удалась моя хитрость, и я ухожу"? Сударь, так благородные люди не поступают. - Я не стану отвечать на ваши жестокие слова, сударыня, и постараюсь забыть обо всем, что говорил вам пылкого и нежного, раз вы так дурно ко мне расположены. Но я не уйду под тяжестью ваших суровых обвинений. У меня действительно есть письмо господина де Майена, адресованное госпоже де Монпансье, и вот это письмо. Эрнотон протянул даме письмо, не выпуская его, однако, из рук. Незнакомка бросила взгляд на письмо и воскликнула: - Это его почерк! И кровь! Ничего не отвечая, Эрнотон спрятал письмо, еще раз вежливо поклонился и, смертельно бледный, направился к выходу из гостиной. На этот раз дама побежала за ним и схватила его за плащ. - Ради бога, сударь, простите! - воскликнула она. - Неужели с герцогом случилось несчастье? - Прощаю я или нет, сударыня, - сказал Эрнотон, - это безразлично: ведь вы просите прощения только для того, чтобы получить письмо, но читать его будет одна госпожа де Монпансье. - Безумец несчастный! - воскликнула дама с гневом, исполненным величия. - Неужели ты считаешь, что перед тобой служанка? Я герцогиня де Монпансье! Отдай мне письмо! - Вы - герцогиня! - воскликнул Эрнотон, отступая в ужасе. - Конечно. Разве ты не видишь, что я хочу поскорее узнать, что пишет мой брат? Но вместо того, чтобы повиноваться, как ожидала герцогиня, молодой человек скрестил руки на груди. - Могу ли я верить вашим словам, - сказал он, - если вы уже дважды мне солгали? Глаза герцогини метали молнии, но Эрнотон храбро выдержал их пламень. - Вы сомневаетесь! Вам нужны доказательства! - властно молвила молодая женщина, в гневе разрывая свои кружевные манжеты. - Да, сударыня, - холодно ответил Эрнотон. Незнакомка схватила звонок. Пронзительный звон раздался по всем комнатам, и, раньше чем он затих, появился слуга. - Что угодно, сударыня? - спросил лакей. Незнакомка гневно топнула ногой. - Пусть сейчас же придет Мейнвиль! Лакей выбежал из комнаты. Минуту спустя торопливо вошел Мейнвиль. - К вашим услугам, сударыня, - сказал он. - С каких это пор вы величаете меня "сударыня", господин де Мейнвиль? - раздраженно спросила герцогиня. - Я к услугам вашей светлости, - повторил Мейнвиль, совершенно ошалев от изумления. - Прекрасно! - сказал Эрнотон. - Передо мной дворянин, и, если он солгал, клянусь небом, я буду знать, по крайней мере, кто мне за это ответит. - Вы верите, наконец? - спросила герцогиня. - Да, сударыня, верю. И молодой человек с поклоном вручил госпоже де Монпансье письмо, о котором шел такой долгий спор. X. Письмо господина де Майена
Герцогиня схватила письмо, открыла его и жадно прочла, не пытаясь скрывать чувств, сменявшихся на ее лице, как облака на грозовом небе. Окончив чтение, она протянула письмо взволнованному Мейнвилю. Оно гласило: Сестра, я пожелал совершить то, что прекрасно мог сделать любой офицер или учитель фехтования, и наказан за это. Я получил добрый удар шпагой от известного вам человека, с которым у меня давние счеты. Хуже всего, что он убил пятерых моих людей, после чего скрылся. Нужно сказать, что его победе помог податель сего письма, весьма приятный молодой человек. Я вам горячо его рекомендую, он - сама скрытность. Думаю, дорогая сестра, что его заслугой в ваших глазах явится то, что он помешал победителю отрезать мне голову. Прошу вас, сестра, узнать имя и занятие этого молодого человека: он внушает подозрения и вместе с тем очень занимает меня. На все мои предложения он отвечал, что ни в чем не нуждается благодаря господину, которому служит. Я очень страдаю, но думаю, что жизнь моя вне опасности. Побыстрее пришлите мне лекаря; я лежу, как лошадь, на соломе. Податель письма сообщит вам, где именно. Ваш любящий брат Майен.
Прочитав письмо, герцогиня и Мейнвиль удивленно переглянулись. Герцогиня первая нарушила молчание, которое могло быть дурно истолковано Эрнотоном. - Кому мы обязаны столь большой услугой, сударь? - спросила она. - Тому, кто всегда старается прийти на помощь слабому против сильного, сударыня. И Эрнотон рассказал все, что знал о ране и местопребывании герцога. Когда он кончил, герцогиня спросила: - Могу я надеяться, сударь, что вы продолжите так хорошо начатую службу и станете приверженцем нашего дома? Хотя эти слова были полны весьма лестного смысла, молодой человек увидел в них лишь выражение любопытства. Различные побуждения боролись в нем: соблазн был велик, ибо, открыв герцогине свое положение у короля, он приобрел бы огромный вес в ее глазах, а это было делом немаловажным для молодого человека, прибывшего из Гаскони. Герцогиня ждала ответа. - Сударыня, - сказал наконец Эрнотон, - я уже имел честь сказать господину де Майену, что служу хорошему хозяину и мне нет нужды искать лучшего. - Брат пишет, сударь, что вы, по-видимому, его не узнали. Как же вы воспользовались его именем, чтобы проникнуть ко мне? - Господин де Майен, казалось, хотел сохранить инкогнито, сударыня; я считал, что не должен его узнавать, и действительно, крестьянам, у которых он живет, вовсе незачем было знать, какому высокородному человеку они предоставили приют. Здесь положение другое: имя господина де Майена могло мне открыть дорогу к вам, и я его назвал. |