Буссенар Луи - Архипелаг чудовищ.

    Вот почему это ужасное животное прилипало с такой силой. Несчастная непременно оказалась бы его жертвой: она была бы высосана добела, а потом задушена.

    Женщина приподнялась, села, наконец встала на ноги. Вытирая тыльной стороной ладони все еще сочившуюся кровь, она внимательно слушала Мериноса, похоже, понимая его.

    Американец обращался к ней по-английски. Стоун подошел поближе и внезапно побледнел: на шее у туземки на золотой цепочке висели небольшие часы. На их корпусе переплетались две алмазные буквы. Отвесно падающие солнечные лучи отражались в бриллиантах ослепляющим светом.

    Гарри растерянно посмотрел на Тотора и едва слышно произнес:

    - Посмотри! На монограмме Н и С - инициалы Нелли, а сами часы… подобных им на свете нет, они мне знакомы, это мой подарок сестре… На "Моргане" они были у нее!

    - О, Боже!

    Гарри был потрясен, узнав часы своей сестры на шее негритянки.

    Сомнений быть не могло - это те самые часы, которые он купил за умопомрачительную цену у первого ювелира Нью-Йорка. Каприз миллионера. Шедевр роскоши и тонкого вкуса.

    Но как попали часы к туземке, женщине из племени лесных каннибалов? Задаваясь этим вопросом, Гарри содрогался от страха и душевной боли. Слезы показались на его глазах.

    - Сестра моя! Бедная Нелли! - всхлипывал он. - Добрая, нежная - во власти чудовищ! Быть может, искалечена или погибла! О, Боже, какой ужас! Я этого не вынесу! Тотор, друг мой, у меня в сердце гробовой холод, будто я умираю! Ах, сестра, моя сестра!

    У Тотора тоже увлажнились глаза и стеснило горло. Он взял руки Гарри в свои и шептал ободряюще:

    - Нет, не верю я в эти ужасы! Не может быть! Я даже чувствую, что это добрый знак. Смотри, женщина, похоже, не злая, кроткая. Она чисто одета. Наверняка люди ее племени вовсе не жестокие выродки. Несомненно, твоя сестра живет у них. Кто знает, - кораблекрушение или "Морган" стоит у берега… Во всяком случае, я надеюсь и верю, что наши беды кончатся.

    - Добрый мой Тотор, как бы я хотел, чтобы это было правдой!

    - Давай расспросим женщину. Мы ей оказали большую услугу, она нам все скажет.

    Медленно, четко выделяя слова, Гарри спросил туземку по-английски, кто она, откуда, кто дал ей часы и, наконец, знает ли она их владелицу - белую девушку с волосами солнечного цвета.

    Папуаска^{note 109} внимательно слушала, ее большие карие глаза с эмалево-белыми белками искрились умом. Ей было на вид лет двадцать, недурна собой, светло-шоколадного цвета.

    Кровь уже не текла по лицу, но изуродованная присосками кожа вздулась большими пузырями, продырявленными посредине, словно пробойником. Должно быть, обнажившаяся в этих местах розовая плоть очень болела.

    Женщина еще дрожала, грудь ее вздымалась, она отвечала жестами, сопровождая их тихими хрипами и не произнося ни слова.

    К несчастью, ничего понять не удавалось.

    Туземка подошла к друзьям и бесцеремонно провела рукой по лицу Гарри, погладила его рыжие, слегка вьющиеся волосы, осторожно, наивным жестом ребенка, рассматривающего картинку, обвела кончиком пальца голубые глаза и улыбнулась, покачивая головой.

    - Можно подумать, она тебя знает, - проговорил парижанин, - или, скорее всего, ты кого-то напоминаешь ей. Конечно, она видела мисс Нелли - ты ведь на нее так похож!

    - Странно, что она ничего не говорит!

    Обращаясь к молодой женщине, Гарри начал снова:

    - Вы меня слышите? Вы понимаете меня, не так ли? Прошу вас, ответьте.

    Гортанно рассмеявшись, незнакомка отрицательно качала головой. Потом совершенно непринужденно и естественно она широко раскрыла рот с белыми, по-кошачьи острыми зубами.

    Оба друга испуганно вскрикнули.

    - Бедняжка! - произнес потрясенный Меринос. - У нее отрезан язык! Впрочем, сделали это очень давно, и папуаска, кажется, спокойно относится к своему увечью.

    - Значит, мы ничего не узнаем, - горестно заметил американец.

    - Нужно пойти с нею, пусть приведет нас к своим.

    Будто угадав их желание, туземка подобрала плетеную корзину, до половины наполненную ярко-красными ягодами, и знаком пригласила следовать за ней.

    Конечно, друзья очень ослабли, едва держались на ногах от голода и усталости, но так встревожились, что готовы были отправиться куда угодно, как в давние дни, когда были крепки и полны бодрости.

    Впрочем, расстояние невелико. Не более километра лесом, редеющим на глазах. Бесплодные растения девственных джунглей уступили место плодовым деревьям. Посаженные рукой человека, они быстро распространились благодаря естественному самосеву и образовали настоящий оазис. Тут росли бананы, саговые пальмы, апельсины, хлебные деревья, цитроны^{note 110}, манго, а за ними - старые посадки ямса^{note 111}, аронника^{note 112}, таро^{note 113}, бетеля^{note 114}, табака, огурцов и дынь.

    Маленькая группа продвигалась вперед и подошла к длинному ряду хижин, построенных на больших деревьях. Поднимались в них по бамбуковым лестницам.

    Странно, но просторные хижины оказались пустыми. Это был настоящий некрополь^{note 115}, подступы к нему загромождали человеческие останки.

    Целые скелеты, чьи кости держались на сухожилиях, крутились на тростниковых подвесках, зловеще раскачиваясь от ветра.

    Далее головы с пустыми глазницами гримасничали на шестах, затем показались скелеты птиц, зверей и рептилий. Нескладные эму^{note 116}, безобразные кенгуру, черепахи в панцирях, крокодилы в бугорчатой шкуре - все это болталось, вертелось, позвякивало, медленно кружась в страшном, зловещем танце.

    Тут же валялось оружие туземцев: дротики, луки, дубины, копья с кремневыми остриями, каменные топоры, рядом - цветные лохмотья грубой ткани, уродливые идолы, вычурные сосуды, пробитые тамтамы^{note 117}, - мрачная фантасмагория, отвратительный хлам, вероятно, означающий табу^{note 118}.

    Известно, что туземцы испытывают неодолимый страх при виде таких таинственных предметов - настоящих пугал, помещаемых в то или иное место, чтобы сделать его абсолютно недоступным.

    Это и были обереги^{note 119} - грозная, дьявольская защита, более мощная, чем самые крепкие стены и непроходимые преграды.

    Круг оберегов непреодолим! Изобилие амулетов, идолов объясняло заброшенность и безлюдье округи.

    Тем не менее молодая женщина шла смело, не колеблясь, не дрожа. Вероятно, она была приобщена к тайнам этих мест или просто не верила в них.

    Тотор и Меринос, возбужденные, молчаливые, голодные, до крайности встревоженные, следовали за ней. Вот они подошли к изгородям из тиковых деревьев, оплетенных ротанговыми прутьями, образующими дорогу шириной всего в два метра, - идеальное место для разбойничьей засады. Через триста метров дорога привела их к массивной двери, окованной железом.

    Оба молодых человека подумали одно и то же: "Вот это да! Обработанное железо!"

    К двери был подвешен широкий бронзовый гонг. Женщина ударила молотком по металлическому диску, раздались вибрирующие гулкие раскаты.

    - Наконец хоть что-то увидим и узнаем, - сказал Тотор.

    Бесшумно, как во сне, дверь открылась. За нею - абсолютная темнота. Лишь где-то, очень далеко, мерцал слабый огонек.

    Вперед, вперед!

    Дверь неслышно закрылась за ними.

    - Тайн все больше, - прошептал Тотор.

    После яркого солнечного света друзья ничего не видели в пещерной тьме. Еще несколько неуверенных шагов, и грубые руки схватили их, стиснули. Они не могли пошевелиться, даже крикнуть и потеряли точку опоры. Их подхватили, снова повалили как вязанки хвороста и с необычайной скоростью поволокли куда-то во мраке. Вскоре бешеная гонка прекратилась. Несколько сильных толчков, затем их прислонили к чему-то, друзья испытали мучительное ощущение падения с высоты, будто находились во внезапно оборвавшемся лифте.

    Затем пленники почувствовали под ногами колеблющуюся палубу судна. Небольшая зыбь, слышно, как работают весла.

    - Где же мы, черт возьми?! - воскликнул Тотор.

    Острый нож, приставленный к его горлу, принудил юношу к молчанию.

    Заскрипели шкивы, судно остановилось. Молодых людей вытолкнули на сушу, загрохотал засов.

    Задыхающихся под наброшенной на них тканью пленников сурово подтолкнули в спину. Кляпы и повязки упали!

    Они вскрикнули от внезапно ослепившего их солнечного света. Свежий воздух обволакивал друзей мягкими волнами. Перед ними, насколько хватало глаз, расстилалось море, оно с шумом билось о тысячи рифов.

    Пленники были одни или им казалось, что они одни на укрытой тенью больших деревьев отвесной скале, образующей мыс шириной метров в триста. Шестьюдесятью футами ниже красивый паровой катер с тентом на корме изящно покачивался на волнах, вздымавшихся на всю длину якорной цепи.

    Сзади возвышалось что-то вроде покрытого дерном вала, с прорубленной в нем дверью, только что закрывшейся за ними.

    - Что это? - воскликнул Тотор. - Мне мерещится? Или я сошел с ума? У меня галлюцинации, бред?

    А Меринос, глаза которого еще ни на чем не остановились, воздев руки, с силой топнул ногой.

    - Да, это видение, бред воспаленного мозга, и мы проснемся в лесу или под кокосовыми пальмами, а может быть, даже на борту "Моргана"!

    - Мы оба бредим, или я сошел с ума?

    - Стой, я вижу… Даже не решаюсь тебе сказать…

    - Что ты увидел?

    - Нет, невозможно! Было бы слишком жестоко, если это галлюцинация. И все же… Смотри! Смотри сюда!

    Американец обернулся и испустил радостный вопль, смешанный с болезненным изумлением:

    - О, Боже! Она! Невероятно!

    Две одетые по-европейски женщины сидели в качалках под белыми зонтиками спиной к путешественникам. Восклицание Мериноса заставило их вздрогнуть и быстро встать. Они увидели двух человек - бледных, худых, оборванных, в нелепых колпаках.

    Одна из них в свою очередь вскрикнула и кинулась навстречу, отбросив зонтик, который упал ручкой вверх.

    - Боже, Гарри! Мой брат, Гарри!

    - Нелли, сестричка!

    Брат и сестра протянули друг другу руки, обнялись, целуясь и рыдая.

    - Гарри, дорогой брат! Я уж не надеялась увидеть тебя больше! - шептала девушка. - Ты жив! Гарри! Я думала, они тебя убили и море стало твоей могилой… Я так плакала по тебе!

    - Нелли! Наконец-то я тебя нашел! Нелли, сестренка!.. О, как мне было тяжело без тебя! Не могу поверить своему счастью! Как ты здесь оказалась? У меня голова кругом идет!

    Потрясенный, сияющий Тотор скромно держался в стороне. "Это посильней, чем в самых закрученных романах, в самых невероятных мелодрамах! ^{note 120} - думал он. - Теряются неизвестно как, находятся неизвестно почему, ищут друг друга и не находят, а находят - не ища. Смысла тут нет, все это нескладно, как бег дромадера^{note 121}. И так же невероятно, как "появление жирафа в Палате депутатов".

    Еще дрожа от волнения, со слезами в прекрасных глазах, девушка разняла объятия и улыбнулась парижанину; затем протянула ему обе руки и проговорила с глубочайшей искренностью:

    - Ах, мистер Тотор, поверьте, я так рада… Я не смогу этого объяснить, вы - друг необыкновенный…

    Юноша был так взволнован, что чуть не расплакался, однако ни за что на свете не выдал бы своего смущения. С серьезным видом он снял остроконечный колпак, раскланялся и сказал:

    - Мисс Нелли, позвольте нижайше приветствовать вас.

    Меринос вмешался:

    - Знаешь, сестренка, путешествие по Австралии - пустяки! Там Тотор был героем, но здесь он оказался еще на сто голов выше, если это только возможно.

    - Не верьте ему, мисс Нелли. Герой - это он! Только подумайте: смело пожертвовал собой ради меня, ради дружбы. Когда меня собирались убить, не колеблясь бросился в море через иллюминатор "Моргана". Вот это подвиг! О да, чертовский подвиг, и герои древности по сравнению с ним - ничто.

    Американец с дружеской бесцеремонностью прервал друга. Радость от встречи с сестрой вернула ему хорошее настроение.

    - Да замолчи же, болтун! В краску меня вгонишь, - сказал Гарри с нервной усмешкой. - Ты возносишь меня на пьедестал, подвергаешь испытанию мою скромность и забываешь, что мы голодны.

    - Это точно! И уж не знаю сколько дней, потому что всякое представление о времени потеряли, но мы буквально погибаем от голода.

    - Три недели тому назад вы покинули "Морган", а мы прибыли сюда неделей позже. Правильно, Мэри?

    Спутница Нелли, скромно стоявшая в стороне, подошла ближе:

    - Да, мисс Нелли, мы здесь ровно две недели.

    Меринос дружески протянул ей руку:

    - Мисс Мэри, простите меня, огромное счастье увидеть вновь сестру помешало мне сразу сказать, как я рад видеть и вас.

    - Вы очень добры, мистер Гарри, - ответила девушка, - но…

    Растроганная Нелли перебила ее:

    - Если б ты знал, Гарри, как добра она была ко мне, нежна и преданна, какое участие приняла во мне, как меня поддерживала, ободряла, утешала! Мери, дорогая Мэри, я счастлива сказать брату и его лучшему другу, что, когда несчастья обрушились на нас, я умерла бы без вас от страха и отчаяния!

    - Я лишь выполняла свой долг, мисс Нелли, а почтив меня дружбой, вы отплатили за мои незначительные заслуги так, как я не могла и надеяться! Но господа голодны, позвольте мне позаботиться о них.

    Все четверо покинули террасу и направились к двери. А Тотор удивлялся про себя легкости речи и достоинству, с которым держалась девушка довольно скромного положения.

    По дороге вопросы так и сыпались - многочисленные, торопливые. Друзья хотели бы все узнать сразу. Столькими новостями нужно было успеть обменяться!

    - Сестренка, как вы здесь оказались?

    - А вы?

    - Слишком долго рассказывать; правда, Тотор? Поговорим во время еды.

    - Мы - пленницы.

    - Чьи же?

    - Не знаю! Но, по крайней мере, обращаются с нами хорошо.

    Дверь открылась. Они вошли в просторный зал, обставленный простой, но чистой и, главное, удобной мебелью. Плотные циновки, стол, стулья из бамбука, одно кресло-качалка, буфет, посуда, короче - случайный, безличный инвентарь какой-нибудь фактории. Ничего, что могло бы сказать хоть что-то о хозяевах.

    Папуаска, похожая на ту, которую друзья спасли, принесла огромную корзину великолепных фруктов и испеченного в золе ямса, поставила все на стол и ушла, ни слова не говоря.

    Как настоящие голодающие, Меринос и Тотор набросились на еду и принялись уписывать съестное за обе щеки.

    - А теперь, - попросил американец с набитым ртом, - расскажи, пожалуйста, сестренка, обо всем, что произошло на "Моргане" после нашего вынужденного… отплытия.

    - Но я ничего не знаю, дорогой Гарри! Услышав бряцание оружия, крики, угрозы, я хотела выйти, но меня затолкали обратно. И мы с Мэри целую неделю оставались пленницами в наших каютах. Потом они спустили в море шлюпку, нас, несмотря на наши крики и мольбы, посадили в нее и доставили сюда.

    - Ты ничего не заметила?

    - Заметила! Матросы и капитан были не из экипажа "Моргана", они нам абсолютно неизвестны.

    - А здесь?

    - Мы не знаем, где и у кого находимся. Нас не обижают, мы ни в чем не нуждаемся, но не видим никого, кроме сторожей. К тому же невозможно даже словом перекинуться с ними, потому что все - и мужчины и женщины - немы. У них отрезаны языки.

    Конец первой части

    - Не слишком веселая картина, - с досадой заметил Меринос.

    Тотор пылко запротестовал:

    - То есть как! Ты привередничаешь! Подумай хоть немного.

    - Вот этим я и занимаюсь. Испытываю свой бедный мозг китайскими головоломками^{note 122} и, поскольку нет результата, снова делаю вывод: картина невеселая.

    - Мисс Нелли! Простите юного янки, недостойного быть вашим братом. Как, несчастный! После стольких передряг тебя не радует цветная картинка счастья в книге нашей судьбы? Неожиданность, собравшая нас вместе после стольких неприятностей; нежданная радость встречи с сестрой - разве все это ничего не значит?

    - Ты изрекаешь чудовищные вещи, дорогой Тотор! Я вовсе не это хочу сказать!

    - А что же?

    - А вот что: несмотря на радость быть рядом с Нелли, меня бесит неизвестность. Где мы находимся и, главное, как выбраться отсюда?

    - Это уже другое дело. Только позволь заметить: беситься недостаточно, нужно искать!

    - Браво, мистер Тотор, вы одним словом подвели итог. Итак, давайте искать!

    - А что нужно искать?

    - Сведения, черт возьми!

    - Сведения можно поискать, пожалуй, за дверьми.

    - Это уже кое-что. Только их нужно открыть.