Буссенар Луи - Приключения в стране бизонов.

    - Нельзя! - решительно заявил индеец и на кончике ножа поднес ко рту полковника небольшой кусок мяса.

    - Так вы и будете его кормить с ножичка? Дело ваше! А то развязали бы лучше.

    - Я же сказал - нельзя!

    - Ладно, дед, не сердись. Ведь мы никуда не убежим.

    Фрике потянулся, разминая затекшие члены. И вдруг сделал сальто-мортале^{note 54}. Индейцы даже есть перестали и зашлись от хохота.

    "Им это нравится, - отметил молодой человек, - будем продолжать в том же духе".

    С пронзительным криком неутомимый гамен сделал еще несколько гимнастических прыжков через голову, прошелся колесом перед почтеннейшей публикой, проделал, как настоящий клоун, несколько уморительных телодвижений и закончил представление еще одним сальто-мортале. Краснокожие пришли в неописуемый восторг.

    - Вот что значит хорошее воспитание! - не переставал балагурить парижанин. - Но это еще не все. Если угодно, милостивые государи, я вам покажу кое-что посложнее. Не желает ли кто-нибудь из вас побоксировать на французский или английский манер. Что же вы молчите? Неужели никто не хочет?

    Бреванн хохотал от всей души, глядя на приятеля.

    - Итак, - продолжал француз, - драться вы не хотите. А кто перепрыгнет через трех коней, поставленных рядом?

    Он бесцеремонно схватил одну из стреноженных лошадей за повод и повел на лужайку, густо поросшую низкой травой. Та испугалась белого человека, встала на дыбы. Туземцы подбежали к Фрике с угрозами. Уж не собирается ли он дать деру? Но юноша все объяснил старику, тот, взяв лошадь за узду, свистом успокоил ее и отдал пленнику поводья.

    - Перепрыгнуть через одну клячу - дело нехитрое. Верно я говорю, господин Андре?

    - Тоже не всякий сможет.

    - Я одолел бы и не такое препятствие, только тело ноет от веревок. И все-таки утру я им нос, покажу, на что способен.

    Привели еще двух коней, поставили рядом.

    - Ну, кто желает? - Фрике сделал рукой приглашающий жест.

    Аборигены вытолкнули вперед молодого рослого парня с классическим римским профилем и мускулами гладиатора. Он с важностью подошел к парижанину, как ни в чем не бывало снял кожаные штаны, куртку из бизоньей шкуры, мокасины и отошел на несколько шагов для разбега.

    - Хорош. - Фрике с видом знатока окинул противника взглядом. - Но что за фантазия прыгать, раздевшись догола! Впрочем, как знаешь!

    Парень разбежался и перемахнул через препятствие.

    Соплеменники взвыли от восхищения и поглядели насмешливо на француза - рядом с краснокожим он казался таким миниатюрным.

    - Смейтесь, смейтесь! Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Приведите-ка еще трех лошадок!

    - Трех? - переспросил старик.

    - Да, трех. Я перепрыгну через шестерых!

    - Ого!

    - Вы удивлены? Да в нашей стране это умеют даже женщины и дети.

    Привели лошадей, и пленник расставил их с некоторыми промежутками.

    Туземцы забыли о еде и с любопытством наблюдали за юношей.

    Тот снял сапоги, сосчитал до трех, подпрыгнул с разгона и, словно подброшенный пружиной, очутился по другую сторону преграды. Болельщики завопили от восторга.

    - Ничего особенного, - произнес Фрике. - Еще парочку можно добавить. Ну, сударь, теперь ваша очередь, - повернулся он к индейцу.

    Тот отрицательно покачал головой.

    - Не хочешь? Что ж, будем друзьями.

    Молодой человек протянул ему руку. Краснокожий вложил в нее свою. Вдруг на его лице изобразилось глубокое изумление, потом тревога и боль, брови нахмурились, рот открылся; он завертелся и изогнулся пополам, будто его рука попала в капкан.

    - А-а-у-у! - хрипло заорал он.

    - Ты что? - спросил Фрике, отпуская побелевшую руку. - У нас принято такое рукопожатие. Спросите хоть господина Андре.

    Туземец в ужасе шевелил онемевшими пальцами, не смея поднять глаз на этих странных белых людей, и, бормоча что-то себе под нос, ретировался.

    - Скажите, мистер Билл, - обратился парижанин к американцу, - что за слова повторяет этот парень, а за ним и остальные индейцы?

    - Они назвали вас Железная Рука. И не зря. Слава Богу, в ваших руках удивительная сила. Вы дикарям очень понравились и кое-что выиграли от этого.

    - Может быть, нас отпустят?

    - До чего вы наивны! Вас могут избавить от пыток, но все равно убьют. И это уже неплохо.

    - Спасибо. Утешили. По мне, так этого маловато. Можно еще чем-нибудь удивить индейцев, а потом благополучно сбежать!

    - Хотел бы я быть оптимистом, мистер Фрике, как вы, но не получается. Оставьте ваши мечты. Разочарование будет ужасным. Если представится возможность, дайте мне нож. Я говорил вам: лучше смерть, чем мучения.

    Как и предвидел американец, сразу после состязания вождь приказал сняться с лагеря и трогаться в путь. Полковника, как тюк, взвалили на лошадь. Фрике боялся, что и с ним поступят так же, но ему подвели оседланного и взнузданного коня и предложили ехать верхом. Старик объяснил, что это награда за смелость. Но руки французу все же связали, хотя и спереди, на что он заметил:

    - Ничего не поделаешь. Надо так надо. Вот только не знаю, как буду править лошадью?

    - Ее будут вести на поводу.

    - Ладно, - успокоил юноша сам себя. - Там видно будет. Э, нет, так дело не пойдет, - крикнул парижанин, увидев, что Бреванна связали. - Чем он хуже меня?

    Индейцы были в недоумении. А Фрике напрягся так, что веревки лопнули, словно прогнившие нитки, спрыгнул на землю, выхватил у одного из туземцев висевший на боку нож для скальпов и мигом перерезал веревки, опутывавшие Бреванна, затем с самым любезным видом вернул нож владельцу, сопроводив следующим комментарием:

    - Вот, любезный, ваш ланцет^{note 55}. Я худого не замышлял. Хотел лишь, чтобы с господином Андре обращались не хуже, чем со мной. Поняли?

    Краснокожие заволновались, заспорили. Их раздосадовало требование француза. Тогда юноша заявил:

    - Вяжите в таком случае и меня. Правда, мой товарищ не забавлял вас цирковыми трюками, но я за двоих старался, и если уж награждать, то обоих.

    Аборигены не поняли ни слова, но догадались, о чем идет речь, и были тронуты благородством молодого человека. Бежать пленникам все равно не удастся, и индейцы согласились развязать Бреванну ноги. Зато руки друзей скрутили крепче прежнего.

    Через полчаса отряд выступил. Двигались сначала в северном направлении, вдоль Теземенских озер, потом свернули на запад к озеру Калиспельм и на рассвете достигли долины со множеством разбросанных хижин. Целая свора собак кинулась с рычанием на чужаков, скаля зубы и перебудив всех жителей поселка. Между прочим, к своим хозяевам индейские собаки относятся так же не особенно ласково. Объясняется это, с одной стороны, дурным обращением с ними самих краснокожих (обходящихся, кстати, одинаково грубо как с домашними животными, так и со своими женами), а с другой стороны, тем, что в случае голода псов съедают не моргнув глазом.

    Об индейском жилище - вигваме стоит сказать несколько слов. Чтобы поставить его, в землю в виде остова втыкают жерди, соединяемые наверху. Общая длина жердей пять-шесть метров, не больше. На остов натягиваются бизоньи шкуры или холст. Верх остается открытым и служит дымовым отверстием. Вход скорее похож на дыру, проникнуть внутрь можно только ползком. Он занавешивается шкурой бобра или полотном. В очаге почти всегда поддерживают огонь, вокруг разложены котлы, чугуны, горшки. Их никогда не моют. Постелью служат шкуры бизонов. На гвоздях, вбитых в жерди, вместе с копчеными бизоньими тушами и сыромятными ремнями висит рваная нестираная одежда. Добавьте к этому отвратительный запах и деревянные сундуки (где хранятся и ценные вещи, и рухлядь) по периметру, и вы представите себе жилище, где обычно ютится с полдюжины аборигенов.

    Когда отряд приблизился, из хижин стали выглядывать уродливые старухи с кирпичными лицами и черными глазами. Они растягивали в безобразной улыбке беззубые рты и своим визгом, похожим на завывания гиены, заглушали порой даже собачий лай. За ними вылезли дети, и женщины, и, наконец, мужчины постарше и посдержаннее.

    Несмотря на усталость коней, индейцы не смогли отказать себе в удовольствии сделать небольшую разминку. Охранять пленников остались только

    Кровавый Череп и старик, по имени Тот, Кто Видел Великого Отца^{note 56}. Несмотря на возражения Фрике и Андре, им помогли слезть с лошадей. Кровавый Череп стащил полковника Билла. Он был почти без сознания, и его пришлось несколько раз ткнуть ножом в ладонь, чтобы привести в чувство. Ковбой открыл глаза, тяжело вздохнул и устремил на врага совершенно бесстрастный взгляд. Тот, Кто Видел Великого Отца сообщил пленникам, что жить они будут в хижине Кровавого Черепа, пока совет вождей не решит их участь. Старик хотел взять их к себе, но сиу не согласился. Правда, готовить им будет жена старика, Мать Трех Силачей, - Кровавому Черепу доверять нельзя - он коварен и мстителен.

    Друзья поблагодарили старика и пошли за свирепым вождем. Вслед им неслось гиканье ребятишек, визг индианок, размахивающих кулаками, и собачий лай.

    Американец не мог идти. Распухли и сильно болели ноги. Кровавый Череп растер их ему и понес своего врага на руках: он знал, что иначе тот сразу умрет под пытками. Таким образом, движимый ненавистью, он невольно проявил милосердие. В хижине вождя пленники укрылись наконец от шума и гама. Но, привыкшие за это время ко всяким испытаниям, они тем не менее не сдержали возгласа отвращения - до такой степени было здесь грязно и смрадно: дым, копоть, вонь тухлого мяса способны были вызвать рвоту. Индеец уложил Билла на бизонью шкуру и сел напротив, застыв словно изваяние.

    - Что за гнусное логовище, - сморщился Фрике. - Находиться здесь - и то пытка.

    Он обратился по-английски к Кровавому Черепу, продолжавшему пристально глядеть на полковника с выражением неутоленной ненависти:

    - Послушайте, гражданин, вы, кажется, понимаете по-английски. Нельзя ли приоткрыть дверь? Очень душно.

    Сиу нехотя повернулся и важно изрек:

    - Железная Рука - воин молодой, но великий. Пусть поступает как ему угодно.

    - Железная Рука?.. Что это значит?.. Ах да! Ведь это мое индейское прозвище. Спасибо, почтеннейший. С вашего позволения я проветрю немного хижину. Добро пожаловать, ветер! Почему вы молчите, господин Андре? Мне что, прикажете разговаривать самому с собой? Вымолвите хоть слово!

    - Развлекай, если хочешь, своего дикаря, - тихо ответил Андре. - А я подумаю, как отсюда сбежать.

    - Согласен на любой план, даже при минимальных шансах на успех. А вы уже что-нибудь придумали?

    - Да. Только подождем, пока к полковнику вернутся силы.

    - Понятно. И что тогда?

    - Схватим этого индейца, возьмем оружие, переоденемся и…

    - Вы забыли про коней.

    - И коней непременно прихватим. Если первая часть плана удастся, поскачем в прерию.

    - Само собой.

    - На пути встретится много препятствий.

    - Без этого не бывает.

    - Потому не мешай все хорошенько обдумать.

    - Согласен! А я тем временем полюбезничаю с индейцем, авось что-нибудь из него вытяну. Тс-с!.. Он что-то говорит мистеру Биллу. Давайте послушаем!

    Кровавый Череп совершенно забыл про французов и в предвкушении мести с наслаждением рассказывал американцу на ломаном английском, каким образом ему удалось захватить его в плен.

    - Бледнолицый Охотник За Скальпами, видно, забыл, что ненависть краснокожего никогда не проходит. Кровавый Череп, переодетый, бывал в деревянных и каменных домах бледнолицых. Не раз ему представлялась возможность убить янки и снять с него скальп. Но он хочет видеть своего врага привязанным к столбу пыток. Хочет услышать, как будет шипеть его тело на жарком огне, как затрещат его кости; хочет увидеть его кровь и насладиться его страданиями, когда, доведенный до безумия, он будет молить о смерти. Бледнолицый Охотник За Скальпами, выезжая с отрядом из Валлулы, не узнал сиу среди других индейцев. А Кровавый Череп не выпускал его из виду. Вместе с собратьями из трех племен он устроил засаду, и тогда погибли все бледнолицые. Он снял с них скальпы.

    - Так вот кто убийца! - прошептал Фрике. - Не будет ему пощады.

    - Кровавый Череп - великий вождь, - продолжал индеец, все больше и больше воодушевляясь. - Это он поджег прерию, когда Бледнолицый Охотник За Скальпами убил Большого Медведя, собиравшегося его схватить. Он последовал за бледнолицыми, отправившимися в земли Каменных Сердец. Он отогнал бизонов и заманил бледнолицых в плен. И вот наконец-то заклятый враг в его власти. Теперь ему не уйти от возмездия. Воины Красного Черепа находятся сейчас на чужой земле, земле мирных индейцев, предателей, покорившихся Великому Отцу из Вашингтона. Поэтому с казнью необходимо спешить. Завтра соберутся на совет вожди, а послезавтра пленников поведут к столбу. Слышишь, Бледнолицый Охотник За Скальпами? Послезавтра. Тогда Кровавый Череп сможет закопать в землю топор войны, твой скальп заменит ему шапку. Так я сказал.

    - Черт возьми! - выругался парижанин. - Выходит, у нас осталось всего две ночи и день. Надо срочно что-то придумать.

    Несмотря на грязь и вонь в вигваме, друзья забылись тяжелым сном, а когда проснулись, огонь в очаге погас и в дымовое отверстие врывались яркие лучи солнца. Пленники были одни, но где-то поблизости находилась охрана: снаружи доносились возбужденные голоса. Вдруг все стихло. Чья-то сухая жилистая рука отдернула занавеску. На пороге появилась старуха - Мать Трех Силачей принесла поесть.

    - Так обещал Тот, Кто Видел Великого Отца, - отчеканила она. - Бледнолицые должны поспешить, сейчас их поведут на суд вождей.

    Фрике и Андре наспех проглотили несколько кусков мяса, пару маисовых лепешек, накормили американца.

    Женщина сказал правду. Едва охотники покончили с завтраком, как в хижину вошел Кровавый Череп в полном вооружении.

    - Пусть бледнолицые встанут и следуют за мной, - приказал он. - Я поведу их на суд вождей.

    - Нас будут судить? - перебил его молодой человек. - А я думал, уже осудили! Любопытно! - И он обратился к сиу, казавшемуся еще суровее в военных доспехах и красочном наряде:

    - Развяжите нам ноги. Иначе как мы пойдем!

    - Хорошо, Кровавый Череп развяжет вам ноги, - с издевкой молвил индеец. - Попользуйтесь хоть недолго свободой. Все равно вас скоро поведут к столбу пыток.

    "Дал бы я тебе хорошенько, не будь здесь двухсот таких же негодяев, как ты, - подумал юноша. - Но погоди! У нас еще есть время…"

    - Пойдем, - позвал Бреванн, когда индеец развязал ноги полковнику.

    Они покинули хижину и двинулись в путь. Впереди - Кровавый Череп, в середине пленники, позади охрана. По бесстрастным, словно окаменевшим, лицам туземцев трудно было определить, с ненавистью они относятся к пленникам или с любопытством. Женщин и детей не было. Им, видимо, запретили выходить из вигвамов. Процессия приблизилась к хижине, значительно большей, чем остальные. В ней свободно могли уместиться человек двадцать. Серый холст, покрывавший ее, со всех сторон был приподнят, чтобы внутрь проникали воздух и свет. Вокруг вигвама выстроились воины. Они не подпускали любопытных, зато самим было видно все. У очага, где еще тлело несколько угольков, сидело семь краснокожих в полном воинском снаряжении, увешанных множеством ярких украшений и амулетов^{note 57}, придававших им весьма странный и нелепый вид.

    Пленники без тени страха, исполненные чувства собственного достоинства, остановились перед вождями, а те вдруг громко запели нестройными голосами, сопровождая этот ритуал выкриками, похожими на звериный визг и вой. Это длилось довольно долго, и французы успели изучить обстановку, в то время как американец, найдя у себя в кармане щепотку табака, засунул его в рот и стал с наслаждением жевать.

    Посреди хижины восседал на почетном месте древний старик с мутными подслеповатыми глазами - главный вождь. Для своих лет он выглядел вполне бодрым и свежим.

    От молодого человека не ускользнуло, что шляпы на вождях американского производства. Но на что они были похожи! На черных как смоль волосах главного вождя красовался цилиндр, изрядно полинявший и выцветший так, что ворс более походил на шерсть лишайной кошки. У одного из краснокожих цилиндр выглядел еще хуже: без полей, с укороченной тульей. Парижанин сразу узнал своего друга и покровителя - Того, Кто Видел Великого Отца. Остальные туземцы были в мягких фетровых шляпах более пристойного вида. С лицами, размалеванными синей, желтой, красной и черной краской, индейцы выглядели смешными и странными. А что за одежду они носили! Рваную, засаленную: американские мундиры, пиджаки, фланелевые блузы с задним разрезом, как у сюртука, обкромсанные и оборванные брюки, поношенные, непарные, иногда вперемешку сапоги и башмаки. Зато на всех были ожерелья из раковин, серебряных долларов, зубов, когтей, даже из ружейных гильз. Главное украшение - золотой мексиканский пиастр^{note 58} висел у каждого на цветной веревочке. У Слепого Бобра монету заменяло дешевое зеркальце. У Того, Кто Видел Великого Отца болталась большая серебряная медаль, пожалованная президентом Линкольном^{note 59}, принимавшим его в Вашингтоне в числе других индейских депутатов. По этому случаю, видимо, он и получил свое длинное прозвище.